Ночь закончится пламенем - К. С. Сун
– Хайян, – с трудом произнес он. На висках его выступили капли пота. – Вот мы и встретились. – Он сглотнул и продолжил: – Я так многому хотел научить тебя.
Я и сама задрожала от перенапряжения, теряясь в догадках, как он смог противостоять силе моего принужде– ния?
– Я учусь на твоих ошибках, – прошипела я сквозь зубы. – Отдай мне нефрит!
Его рука дернулась. Совсем немного, но мы оба понимали, что он слабеет под моим напором. Свет лампы отразился от нефритового кольца, и я улыбнулась. Но Сима внезапно сказал:
– Ты подчинишься мне.
Сила принуждения пронзила мое тело подобно обжигающей волне, искажая мысли. Намерения, которые он внушал мне, ощущались так, словно они и правда исходили от меня, словно я и сама желала подчиниться ему. И тогда я вспомнила о своей иве и представила ее как можно четче. Нельзя забывать, кто ты на самом деле, Хай Мэйлин.
Воспоминания яркой вспышкой озарили разум. Мама, читающая стихи перед самой смертью. Отец, в те редкие дни, когда на него накатывала тоска по ней, просивший у меня вспомнить ее любимые строки. Сюин и Жоуха, перед сном придумывающие всевозможные истории о мире за пределами нашего дома. Скай, сражающийся со мной при мерцающем свете масляных ламп. Звон наших клинков, похожий на затейливую мелодию.
Но этих воспоминаний становилось недостаточно. Я начала терять себя под давлением, которое оказывал на меня Сима. Мне хотелось поддаться, подчиниться ему. Ведь я была женщиной, и меня с пеленок учили подчиняться мужчинам. Да. Я была женщиной, но не только. Еще и чудовищем, наполненным множеством желаний.
И эти желания не позволили мне потерять себя. Я вспомнила, кто я есть, и высоко подняла голову.
– Нет, – процедила я, учащенно дыша. – Отдай мне нефрит!
Наши взгляды схлестнулись точно так же, как два острых клинка. Мы оказались в тупике, и это было очевидно. Наши силы были равны. Странно, но несмотря на враждебное отношение к Симе, прежде я никогда не чувствовала такой же близости, какую ощутила с ним. Его огонь и металл передались мне, а он почувствовал мои элементы: воду и дерево. Но ведь все мы состоим из пяти одинаковых элементов. Наше сходство было гораздо сильнее, чем казалось на первый взгляд.
А между тем Сима тоже осознал, что мы в безвыходном положении. Его глаза напряженно сузились. И все потому, что он нашел слабое место, о котором я не подумала.
– Ши Дяочань, – произнес он, и вот тогда я поняла, почему при встрече он спросил мое имя.
В имени таится сила.
– Убей себя, – приказал он девушке.
Я вскрикнула, приходя в ужас от услышанного. Глаза Дяочань остекленели. Она протянула руку к отброшенному в сторону клинку Симы и уверенно поднесла его к горлу.
– Дяочань! Нет! – закричала я, забыв обо всем на свете, забыв о том, что мне ни в коем случае нельзя отвлекаться.
Подскочив к ней, я попыталась вырвать рукоять из ее пальцев, но она сопротивлялась, размахивая лезвием у моего лица. Мне удалось увернуться от ее ножа, но всего на несколько мгновений я забыла, кто мой настоящий враг. Сима напал на меня со спины, нанеся такой мощный удар, что я рухнула на пол, а затем мое сознание жадно поглотила тьма.
Но забытье длилось недолго. Я очнулась, ощущая мучительную боль и ужас. Сима заковал мои запястья в железные кандалы и вставил кляп так глубоко в горло, что я едва могла дышать. Выражение его лица казалось отрешенным и холодным, когда он рвал мое платье на лоскуты, оставив меня в одном белье. Дяочань кричала, но ее удерживал один из стражников, который вбежал в покои канцлера, когда я упала без чувств.
Щеки вспыхнули от прилившей крови, когда он сорвал и мое белье, пытаясь отыскать печать духа дракона. Раздев меня догола, он разочарованно зарычал, так и не обнаружив нефрит.
– О, небеса, ты что, проглотила эту проклятую штуку? – рявкнул он, перекрикивая странный стук. – Что ты с ним сделала?
Взгляд Дяочань переместился с меня на платье, отброшенное на пол. «Женщина бы догадалась, – с ненавистью подумала я, глядя на него снизу вверх. – Но тебе не дано».
– Знаешь, я пытался, – сдавленно выдохнув, пробормотал он, и теперь его маска невозмутимости наконец треснула, обнажая едва сдерживаемую ярость. Ярость, вызванную моими действиями, приказами моего правителя и, вероятно, даже желаниями духов, дергающих нас, как кукол, за ниточки. – Я предлагал тебе иную судьбу.
По моим щекам заскользили слезы бессильного гнева, мешая видеть, что творилось вокруг. Я пыталась подобрать слова. Хотела крикнуть ему, как сильно он ошибался, сказать, что он бы не смог достичь желаемого. А еще открыть ему глаза на то, что он ничем не отличался от главнокомандующего, которого так презирал.
Сима оттолкнул меня, и я рухнула на пол, больно ударившись всем телом, ведь из-за связанных рук не могла предотвратить или хотя бы смягчить падение. Не удержалась и поползла к своему платью, но один из стражников подхватил за цепь на моих руках и приковал меня к стене. И тут я осознала, что меня лишили нефрита, меча и даже моей одежды. Видение, показанное мне Цинлуном, становилось реальностью.
Неожиданно стук, доносившийся откуда-то поблизости, прекратился. Обернувшись, я увидела в гостиной кузнеца. Он что-то держал в руках, и вскоре я догадалась, чем именно он был занят. Пытался открыть железный кулон Лэя.
– Все готово, – прохрипел вдруг он.
Вся тяжесть моей неудачи в тот же миг придавила плечи, вынудив меня съежиться. Сима перекатывал в пальцах третий осколок нефрита. Выражение его лица оставалось непроницаемым, но в глазах полыхал огонь торжества. Мне хотелось кричать, крушить все вокруг, но подвластно мне было только одно – молча наблюдать за его триумфом.
Когда все три части нефрита слились в целую печать Чжу-Цюэ, от избытка лися из нее вырвалось яркое сияние и негромкое шипение. Я содрогнулась так сильно, словно прямо около моей головы изо всех сил ударили в дворцовый гонг. Всем телом я ощущала, как сила феникса собирается воедино, ширясь и укрепляясь. Дыхание перехватило. Казалось, что возвращая свою мощь, нефрит высасывал мои силы.
Я отчаянно нуждалась в драконе! Мне так хотелось спросить у него, что же теперь делать.
Но прежде я сама закрывалась от Цинлуна, а теперь,
