Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко
– Надеюсь, вы этого не сделали?
– Увы, мои средства не позволили. А вам не нужна моя кровь?
Ирис ничего не смогла ответить. От кудесников она много слышала о злосчастных волшебниках-недоучках, так и не принятых в сословие, не обладающих и тысячной долей тех возможностей и знаний, которыми обладают настоящие волшебники, но с гордостью их применяющих. Сама она никогда с ними не сталкивалась, поэтому не представляла антуража и особенностей их работы. Кровь, гадания, духи, сбор средств – прямая противоположность тому, о чем ей говорили на протяжении всего обучения. Всем известно, что вторгаться в мир духов нельзя, даже если кажется, что вопрос касается жизни и смерти, иначе не найти покоя ни в этой жизни, ни после смерти. Да и чему могут научить существа, при жизни делавшие столько же ошибок, сколько и ныне живущие? Вряд ли со смертью приходит полное осознание. Использование крови – это первый запрет, нарушив который можно навсегда лишиться энергий. Только в этом не убедишь простую девушку, привыкшую к ярким декорациям и не желающую мириться с будничностью большинства чар.
– Знаете, может быть, вы все же попробуете. Вы ведь ничего не теряете. Поверьте, здесь нет ни одного яда…
– Но ведь…
– Я открою вам небольшой секрет, – все это время лежавший в углу Мярр встал на лапы и, грозно приподняв крылья, приблизился к посетительнице. – Здесь заложены более сильные чары. В тот момент, когда варилось это зелье, я обмакнул в чан свои клыки, передав тем самым часть своих сил. Почему мы хранили его в бутылке, а не сварили в этот момент? Я понимаю ваши сомнения. Но это зелье можно приготовить только раз в год. В особый день, который высчитывается по силе колебания почв, направлению волн Изумрудного моря и при содействии ветра с Кораллового края. – Он облизнул клыки и прищурился, словно пытался испепелить взглядом.
– Вот оно как… – В глазах девушки мелькнула уверенность. – Я поняла. Конечно, вам не хочется раскрывать все свои секреты. Спасибо. Пожалуй, мне пора идти. – Она благоговейно спрятала пузырек и поспешила к выходу. – Кстати, вы ведь здесь недавно. Со дня на день начнется водная триада, но в таком домике все будет нипочем, так что не бойтесь. Огородик тоже будет в порядке, и не заметите, что все было под водой, – бросила она, торопливо закрывая дверь.
Постепенно ее тяжелые шаги затихли, и Ирис, еще не успокоившись до конца, схватила Мярра за ухо:
– Зловредное создание! Кто тебе позволял врать? За что ты выдал обычную настойку имбиря?
– Но ведь ее свойства просто сказочны… Не лапай меня своими потными руками.
– Конечно, она успокаивает, придает уверенность в себе… Но мы не варим ее раз в год, а тем более не окунаем туда твои грязные клыки, от которых за версту несет рыбой!
– Неужели ты думаешь, что иначе она бы поверила нам? Она привыкла полагаться на всяких шарлатанов, поэтому любое логичное и разумное, а главное – простое средство вызывало бы у нее отвращение. – Мярр аккуратно отодвинул Ирис лапой с изящно выдвинутым когтем. – Я всего лишь приукрасил.
– Все равно! Ты не имел права так поступать! Мне так стыдно.
– Ирис, пойми, если мы хотим остаться здесь, то необходимо им понравиться, а ты за три минуты чуть все не испортила. – Мярр фыркнул и гордо улегся обратно в угол. – Кудесник Хабмер поступал точно так же.
Ирис застыла, вспомнив свою работу в лавке и продажу различных «магических» амулетов, и уже вполне миролюбиво добавила, вытирая потные ладони о полотенце:
– Наверное, ты прав. Знаешь, что меня удивило? Как у того шарлатана хватило ума написать, что на простую швею могли наложить нейрическое заклятье?
– Может, она поведала, что сшила платье на два размера больше для любовницы принца?
– Маловероятно. Все-таки нам придется непросто. Создатель, только бы ей помогла настойка имбиря…
На следующее утро Ирис с Мярром не могли поверить в происходящее за окном: вода с неимоверной мощью и скоростью лилась с небес, закрывая плотной сверкающей газовой занавеской все вокруг. Река медленно поднялась из берегов и завладела ближайшей поляной. После этого традиция три недели проводить по возможности дома или путешествовать за пределами Балтинии не казалась бессмыслицей.
Лес и все окрестности отзывались на стук подземных барабанов, спрятанных в глубинах почв. Постепенно весь мир превращался в одно большое озеро, а влажный густой холодный воздух и громкие всплески невольно заставляли поверить в легенду об огромном небесном океане, расколовшем когда-то силой своих струй огромный материк на множество островов и раз в год проливающемся из-за того, что в его воды опускаются отдохнуть и посплетничать братья Солнце и Луна.
– Нас затопит? Вдруг наш фундамент недостаточно высокий? – беспокоился Мярр.
– Не думаю. Но хотя бы ясно, откуда у них такая любовь к камням и почему здесь никогда не бывает холодов.
Ирис прижалась лбом к стеклу. Сколько дней еще пройдет в ожидании результата действия настойки? У вчерашней гостьи слишком много времени, чтобы найти какой-нибудь изъян или нафантазировать самый нелепый побочный эффект. Если ничего не выйдет, то попытка будет утешением. Но что тогда делать?
Сквозь дождь проглядывали очертания замка. Он по-настоящему поразил воображение волшебницы. Лубочная картинка на зарисовках в толстых старинных книжках меркла в сравнении с изяществом и какой-то невероятной гармоничностью этого строения, словно выраставшего из Вишневых гор как одно из деревьев. Каждая его башенка, любой отсвет фрески, всякий изгиб решетки или скульптуры привязывал к себе. Его устремленность в небо настолько контрастировала с воспоминаниями волшебницы о плоском бордовом дворце во Флорандии, разукрашенном золотыми вензелями, что ей казалось: стоит протянуть руку из окна самой высокой башни, как пальцы сразу зацепятся за облака.
Очень часто Ирис снилась долгая прогулка по саду замка среди ярких и пряных растений, которые нежно обвивали ее руки и приятно щекотали ступни. Постепенно она сливалась с ними и застывала – как фреска на одной из стен замка. Необычное ощущение, одновременно жуткое и удивительно возбуждающее – быть частью белых стен, возведенных из древних камней, но удивительнее смотреть на себя со стороны. Тело, просвечивающее сквозь тонкую ткань сорочки, взъерошенные волосы, задумчивая полуулыбка.
Постоянный шум дождя убеждал в истинности поверья, будто в это время никто не сможет утаить своих чувств, поскольку они обнажены настолько, что иных по-настоящему сводят с ума. Это был странный плен, создающий ощущение не столько оторванности от мира, сколько от самого времени. Иногда Ирис приоткрывала окно и протягивала пальцы под бесконечные
