Хладнокровный ублюдок, яростно рвущий аристократов - Геннадий Борчанинов
— Ну это… Пришли… — голос Андрея вырвал меня из раздумий.
Подвальчик на задворках Мыса, неприметный, невзрачный. Никаких вывесок или чего-то ещё, просто лестница вниз и железная дверь с амбарным замком. Андрей спустился первым, открыл массивный замок своим ключом, вошёл, тут же щёлкнул выключателем. Я прошёл следом.
— Вот… Качалка, короче… — сказал Андрей. — Там вон душевая есть… Вон там каморка, в ней диван… Чайник тоже…
Он меня немного побаивался, и я понимал, почему.
Я разглядывал подвальчик с фотографиями бодибилдеров на стенах. Сам Андрей на бодибилдера не тянул, но выглядел куда накачаннее своих дружков.
Подвальная качалка выглядела совсем не так, как я себе представлял. Мне виделся сырой грязный подпол со ржавым железом, а здесь было вполне уютно. Немного темновато, лампочки не слишком яркие, но в остальном — меня всё устраивало. Всё чистенько, аккуратно, всё на своих местах. Даже тренажёры есть, а не только штанги и гантели.
— Отлично, — сказал я. — Поживу тут пока. Пару дней. Переждать надо.
— Да, конечно… — вздохнул Андрей, не смея задавать лишних вопросов.
Но на один вопрос он всё же осмелился.
— А ты где так махаться научился? На границе? — спросил он, глядя, как я ставлю электрический чайник и роюсь в тумбочке в поисках заварки.
— Нет, дома, — сказал я.
— Ты из клановых? — удивился он.
— Уже нет, — коротко ответил я, разглядывая кружку с изображением загорелой женщины в купальнике.
Наверняка раздевается, если налить кипяток.
— Так, ну я это… Ключи оставлю. Вон там, на полке, — сказал Андрей. — Утром приду. Если что, на щеколду закрывайся.
— Сюда посетители не заявятся? — хмыкнул я.
— Без меня — нет, — сказал он.
Отлично. Можно спать спокойно.
Андрей попрощался, вышел из подвала, и я остался один. Прошёлся по подвалу, качнул гантели немного, вернул на место. Чайник закипел, и я налил себе самого дешёвого пакетированного чая из остатков веника, которым подметали цех. Раньше я такой видел только на картинках.
Даже зажевать его оказалось нечем. Пакет с крошками и остатками какого-то печенья трогать я побрезговал. Ладно, главное, что есть крыша над головой, а остальное будет. Руки-ноги на месте, не пропадём.
Спать не хотелось, и я отправился в душ, всё-таки денёк выдался насыщенный, и пахло от меня отнюдь не французским одеколоном. Вода, ожидаемо, была только холодная, и я взбодрился ещё сильнее. Но поспать всё же было нужно, хотя бы пару часов, и я, закрыв входную дверь, завалился на продавленный диванчик. Немного поёрзал, подбирая удобную позу для сна, а потом заснул так быстро, как умеют засыпать только студенты, солдаты-срочники и помотанные жизнью бывшие наследники дворянских родов.
В глубине души я желал вновь услышать тот голос в голове, и засыпал с мыслью о том, что я спросил бы у него о своём даре, но в этот раз чуда не произошло. Придётся разбираться самому.
Проснулся я от того, что кто-то настойчиво барабанил в железную дверь, и стук гулким эхом разносился по всему подвалу. Игнорировать его было совершенно невозможно, пришлось вставать и идти открывать подвал.
Снаружи было уже светло, время, похоже, приближалось к полудню. На пороге стоял Андрей, позади него, на лестнице, переминались с ноги на ногу ещё несколько ночных искателей приключений со следами былых подвигов на помятых рожах. Я хмуро оглядел их компанию пристальным долгим взглядом.
— Вам чего, — мрачно произнёс я.
— Так это… Заниматься, — пробормотал Андрей.
Пришлось впустить. Похвальное стремление, всё-таки. Вместе с Андреем спортсменов оказалось шестеро, и на этот раз они вели себя тихо и смирно, явно не зная, как себя вести в моём присутствии. Я немного поглядел на них и ушёл обратно в каморку.
В зале гремели железом, а я в каморке пил чай и думал. Надо как-то возвращаться к вершине. Пить чай из опилок и ночевать на продавленном диванчике мне совсем не нравилось, мне нравилось пить пятизвёздочный коньяк и ночевать в объятиях прекрасных юных нимф. А чтобы всё это вернуть — придётся постараться.
Вот только для того, чтобы снова начать вращаться в высших кругах, нужны капиталы и связи, а у меня пока не было ни того, ни другого. Будем ползти с самых низов, прямо как мой далёкий предок, выбившийся из простых воинов натурально в князи.
Вообще, можно было бы пойти простым путём. Вернуться к отцу, продемонстрировать способности. Ему не осталось бы ничего, кроме как усыновить меня и снова принять в род, но это казалось мне просто унизительным, и всё моё нутро горячо протестовало при одной только мысли об этом. К тому же, старшим сыном я уже не буду, а наследником так и останется Коля. С ним, конечно, может произойти какой-нибудь несчастный случай на его башне, но всё равно. Представляю, как будут шептаться у меня за спиной и тыкать пальцами, мол, Заславский, вернулся как побитый пёс, никакой чести. Уж лучше я добьюсь всего сам.
Можно было бы отправиться на государственную службу, во всяком случае, наличие дара гарантировало мне личное дворянство и неплохое место в какой-нибудь Службе Безопасности Конфедерации или в войсках. Или даже на границе. Но хоть военная служба и является почётной обязанностью каждого дворянина, я понимал, что пока не готов раскрывать свой необычный дар властям. Увезут в какой-нибудь институт изучения магии и выпотрошат до основания, пытаясь понять, что и как я получил в дар.
Оставался только один вариант, самый сложный. Действовать из подполья, в обход легальных схем. Заработать денег, подмять под себя чей-нибудь бизнес, чтобы он обеспечивал мне стабильный доход, и уже потом, имея за спиной этакую подушку безопасности, раскрывать своё инкогнито.
Лезть в мир криминала не очень-то хотелось, но я прекрасно понимал, что мир аристократии и мир криминала, особенно его верхушка, переплетены теснее, чем совокупляющиеся осьминоги. И нередко какой-нибудь глава рода одновременно является ещё и тайным боссом мафии. Отец, например, крепко держал под собой лесозаготовки, всеми способами отгоняя конкурентов от своего куска пирога. В том числе, способами криминальными. А у Чернышевых в активах имелась большая часть тюменских ночных заведений со всеми вытекающими в виде наркотрафика, проституции и всего тому подобного.
На это все смотрели сквозь
