Хладнокровный ублюдок, яростно рвущий аристократов - Геннадий Борчанинов
Трое ребят из тех, что посмелее, накинулись одновременно, пытаясь достать меня размашистыми богатырскими ударами. Я отскочил назад, так, чтобы противники выстроились в линию, по одному, а потом начал резкими контратаками выключать негодяев. Отскок, прямой в челюсть, гопник падает на землю, как осенний лист. Смыть, повторить.
Мне даже магия не нужна, мне даже ствол не нужен. Многолетние тренировки и спарринги дали мне то, чего не было у моих противников. Превосходную физическую подготовку и опыт в драках против нескольких оппонентов, а не наоборот, толпой на одного.
Хотя всё можно было бы решить гораздо быстрее и проще. Достать ствол и немного припугнуть их. Отчасти рискованно, но это могло сработать. И обошлось бы без лишних телодвижений.
— Гаси его!
— Сбоку заходи!
— Падла, он Ваську нос сломал!
Вопли гопоты, отчасти злые, отчасти напуганные, звучали как услада для моих ушей. Ещё приятнее звучали стоны поверженных наземь врагов.
Пусть почти половина из них уже оказалась на земле, они не оставляли надежды забороть меня толпой, справедливо полагая, что мне помогла только внезапность. Она мне и впрямь помогла, но это далеко не самое главное.
Шум драки привлёк чьё-то внимание, неподалёку распахнулось окно, из которого высунулась какая-то бабка в ночнушке.
— Вы тут чего устроили! Я сейчас милицию вызову! — закудахтала она.
Пустые угрозы. Это понимал и я, и мои оппоненты, даже если она и впрямь вызовет копов, то приедут они в лучшем случае к утру, если поедут вообще.
Один из моих противников подобрал осколок кирпича, и я думал, что он применит его против меня, но нет, он с размаху швырнул его в раскрытое окно. Раздался бабкин визг, звон стекла, мерзавец засмеялся. Это его и сгубило, я тут же подлетел к нему, обрушивая кулак на его скулу.
Как ни странно, я не чувствовал усталости, которая неизбежно должна была одолеть меня после такого тяжёлого и бурного дня. Я чувствовал весёлый азарт, радость сражения с превосходящими силами противника. Словно так и должно быть. Словно сам факт того, что я влез в драку, начал её первым, сходу разваливая кабины мысовским хулиганам, придавал мне сил. Может, это просто адреналин в крови, но мне всё же казалось, что за этим стоит нечто иное, и это было немного странно осознавать, но я не жаловался. Меня это полностью устраивает.
Следующего урода я размашистым футбольным ударом отправил петь фальцетом, и тот рухнул, хватаясь за ненужный более орган. В уличной драке против толпы никаких правил быть не может. Дай им только волю, и они запинают меня ногами, не считаясь с последствиями.
Пыл моих соперников всё же понемногу утихал, зато у меня желания драться было хоть отбавляй. Всё-таки злость, накопившаяся за последнее время, требовала выхода. Они ответят за всё. И за моё изгнание из клана, и за покушение Воронцова, и за долгую прогулку до Тюмени. За всё.
Ещё одного я отправил хватать воздух ртом, встретив его ногой в солнышко и выбив всё у него из лёгких. Опасный удар, можно так и сердце остановить, но гопник просто рухнул, забыв, как дышать.
Оставшиеся вдруг резко вспомнили про какие-то срочные дела, развернулись и помчались наутёк, бросив товарищей на произвол судьбы. Не забывая, впрочем, при этом кричать, что меня обязательно найдут, накажут, что мне кранты и всё тому подобное. Слышать такие угрозы от тех, кто улепётывает, сверкая пятками, было довольно забавно.
Поверженные противники тоже расползались в разные стороны. Как тараканы из-под тапочка. Не все, естественно. Некоторые не могли сделать и этого.
Я, неторопливо отряхивая мастерку, подошёл к ближайшему из них. По иронии судьбы это оказался их главный, который и решил мне дерзить с самого начала. Я присел рядом с ним на корточки.
— Телефон есть позвонить? — спросил я.
Абсолютно без какой-либо злобы или угрозы, спокойным ровным тоном.
Однако невинная просьба привела избитого парня в настоящий ужас, он торопливо пошарил в карманах, дрожащими руками протянул мне простой кнопочный телефон.
— Благодарствую, — сказал я.
Наконец-то я могу позвонить хоть кому-то. Но первым делом нужно было дозвониться до Андрея Степанова, контакты которого мне дал Чернышев. Время позднее, большинство людей давным-давно спит, но для меня это не помеха. Я заглянул в свои заметки на телефоне, а на другом, кнопочном, набрал нужный номер.
К моему удивлению, номер оказался сохранён у гопника в контактах. Ещё больше я удивился, когда телефон зазвонил у другого побитого товарища, у того, которому я пробил в душу.
— Ну и дела, — пробормотал я, глядя на корчащегося Андрея и тихонько посмеиваясь.
Кажется, залечь на дно на Мысу не выйдет.
— Ты Степанов? — спросил я, бросая ненужный более телефон обратно владельцу и поворачиваясь к своей цели.
Тот кивнул, испуганно глядя на меня снизу вверх.
— Я к тебе от княжича Чернышева. Смекаешь? — произнёс я.
Тот спешно закивал.
— Прости, если больно ударил, — сказал я. — Не рассчитал.
На самом деле я всё рассчитал.
— Дело к тебе есть, Андрей, — сказал я. — Поднимайся.
Глава 5
К нужному подвалу, в котором располагалась качалка, шли в неловком молчании. Шли вдвоём с Андреем, но я ничуть не сомневался, что и вся остальная компания регулярно зависает в этой качалке. Так что и эти товарищи будут мстить. Совсем не так, как Воронцовы, но и это — лишняя головная боль.
Больше всего меня удивляло то, что я после этой схватки был бодр и свеж, словно и не шёл через весь город, а потом не дрался с бандой хулиганов, а наоборот, проспал двенадцать часов в мягкой кроватке под убаюкивающее мурчание кота над головой. Внутри снова бурлила магия, и я не понимал, что к чему.
Словно меня заряжали не медитация на элемент, не долгие тренировки и не секретные родовые техники, передающиеся из поколения в поколение, а сражение с превосходящими силами противника. Опасность. Злость.
Обычно одарённые после использования своих сил надолго выбывали из строя. Отцу, например, приходилось по полдня сидеть в раскалённой сауне, рискуя получить сердечный приступ. Брат забирался на самую высокую башню поместья, и сидел там на продуваемой всеми ветрами площадке. У всех были свои способы восполнить энергию.
Я же со своим даром пока так и не разобрался до конца. Неведомая энергия пронизывала всё сущее, и я
