Черный пепел на снегу - Яна Анатольевна Спасибко
– Зря вы его послушали, – в свете факелов было видно, как её лицо пошло красными пятнами от гнева. – Илве всё объясняйте сами.
Ульрик, топтавшийся у дверей, с удивлением проводил взглядом ведьму, выскочившую из дома, словно её там ошпарили.
Он догнал Агне за околицей, где она скинула со своих плеч накидку и протянула её Ульрику, не оглядываясь, пошла вперед.
– Там всё так плохо? – тихо спросил он в спину Агне.
Ведьма остановилась и медленно повернулась к нему лицом.
– Всё хуже, чем могло бы быть, – так же тихо, почти шёпотом, проговорила она. – Если не хочешь, чтобы с твоим ребёнком случилось то же самое – сегодня же приведи его ко мне, чтобы я снова начертила защитный символ. Или хватай жену и сына и бегите отсюда. Так далеко, как только сможете.
И резко развернувшись – только кончик длинной косы просвистел перед носом норда – направилась в свой дом.
Къелл не хотел оставлять Снорре в трудную минуту, но рыжий норд убедил его, что будет легче поговорить с супругой наедине.
Вернувшаяся Илва долго плакала и не хотела признавать очевидного.
– Посмотри! – кричала она мужу. – Разве мёртвые так делают? Наши мальчики просто не в себе после болезни! Доктрус сказал, что им полегчает!
Снорре несмотря на долгие годы, проведенные вместе, всё ещё нежно любил свою супругу. Они были женаты не только перед людьми, но и перед богами, и сейчас её слезы рвали его сердце. Он обнял рыдающую женщину за плечи.
Они долго так простояли, пока Илва не успокоилась настолько, чтобы слушать и говорить.
– Наши дети не обрели покой, – Снорре обнял лицо жены ладонями, заставляя посмотреть ему в глаза. – Посмотри на них. Злые духи заставляют их тела двигаться. Эрика раньше было не заставить молчать. Разве сейчас добьёшься от него хоть слова? А Ньёрд? Посмотри на него. Разве это твой сын? Что говорит тебе материнское сердце? Мы не уберегли своих детей. Так давай хотя бы сейчас примем верное решение. Проводим их к богам, как это положено нордам. Подарим им покой.
– Мы можем хотя бы не спешить? – её голос предательски дрогнул, по щеке побежала горячая солёная дорожка. – Не сейчас. Дай мне проститься с ними. И проводить на закате.
– Хорошо, – тяжело вздохнул он. – Иди отдыхай, уже скоро рассвет.
Снорре уложил супругу на топчан и сам лёг рядом.
Горе не позволило им заснуть, а копошение в углу и гортанные рычащие звуки словно ножом разрезали тишину, каждый раз заставляя вздрагивать. Мужчина обнял жену за подрагивающие в беззвучных рыданиях плечи и прижал к себе. Она вынуждена потерять сыновей во второй раз. Боги, за что ей это?
Стоило первым рассветным лучам разбавить тьму – Снорре оставил супругу и вышел из дому, направляясь в лес.
Он давно заприметил там круглую поляну, огибаемую рекой, и часто останавливался там на привал, когда возвращался с охоты. Пожалуй, это хорошее место, чтобы проводить его мальчиков в последний путь.
Снорре самому было мерзко и страшно от поступка, который он должен был совершить. Червяк сомнения острыми иглами зубов вгрызался в его душу, сея смятение – вдруг ведьма ошиблась? Может можно ещё что-то исправить?
Нужно будет и её пригласить на поляну на закате. Пусть посмотрит на них ещё раз. И благословит их на встречу с богами.
Он шёл по занесённой ранним ноябрьским снегом тропе. Солнце ещё, бывало, подтапливало снег, а за ночь он брался тоненькой ледяной коркой, на которой были хорошо видны следы зверей.
Корка сахарно хрустела под его ногами, хрустально звенел морозный воздух, облачка пара вырывались изо рта норда при дыхании.
Да. Здесь – лучшее место для прощания. Пусть хотя бы это успокоит Илву.
По пути к реке он нашёл большое бревно, которое идеально подходило для того, чтобы выстругать из него погребальную лодку. Одну на двоих. Мальчики всегда спали вместе. Нечего их разъединять и сейчас.
Сначала он хотел связать плот – это было бы проще, но быстро отказался от этой идеи. Верёвки первые истлеют в жаре огня, и он развалится, не успев даже скрыться из виду. Такого зрелища сердце его бедной женщины не перенесёт.
Всё утро ушло на то, чтобы выстрогать из бревна грубое подобие лодки. Снорре взмок, монотонно работая своим топориком, и, сняв отстроченную заячьим мехом куртку, кинул её на снег. От разгоряченного, раскрасневшегося мужского тела шёл пар, а он продолжал работать.
Закончив с работой, он наломал свежих еловых лап и бережно уложил их в лодку, отчего она ещё сильнее стала напоминать детскую колыбельку.
Он мрачно полюбовался на результат своих трудов. Оставался последний штрих – игрушки мальчишек, которые они хотели бы взять с собой. Ньёрду – деревянный меч, выструганный заботливой отцовской рукой. Эрику – маленький охотничий рожок, с которым он не расставался даже во сне.
Снорре с силой воткнул топор в близлежащее дерево и упал на колени. Его крик, больше похожий на вой умирающего зверя, разнёсся над кронами деревьев, вспугнув стаи птиц.
По суровому мужскому лицу текли горячие слёзы, теряясь во взъерошенной бороде. Он позволял себе горевать, пока его никто не видит. Пока Снорре не видит его женщина, которой он сейчас так нужен, спокойный и уверенный.
Время близилось к закату.
Снорре умылся снегом, спрятал лодку-колыбель под раскидистыми лапами невысокой ели и пошел за Илвой и детьми.
Он быстрым шагом направлялся в деревню, дабы успеть до заката вернуться и свершить задуманное.
Мужчина толкнул плечом дверь и вошёл внутрь. В нос ударил отвратительный металлический запах крови. Илвма лежала на топчане, раскинув руки в стороны, глаза её стеклянно поблескивали в тусклом свете факелов.
Снорре сделал шаг, второй в сторону своей женщины. Рассудок отказывался принимать то, что видели глаза. Горло и грудная клетка Илвы были разорваны. Поломанные рёбра впились в разворошённые лёгкие и торчали из груди уродливыми ветками.
Мужчина замер не в силах пошевелиться. Кровь в его жилах застыла, а сердце пропустило удар.
В чувство его привел шорох за спиной. Снорре не успел развернуться к источнику шума – его едва не сбил с ног удар по загривку. Кто-то маленький и юркий, как лесной кот, спрыгнул на шею норда с потолка и начал его рвать крошечными, липкими от крови ручками, а мелкие острые зубы щелкали над ухом, стремясь вцепиться в сонную артерию.
Первый укус окончательно привел Снорре в чувство, и он завертелся волчком по дому, силясь скинуть с себя противника, но тот крепко держался за куртку и волосы
