Владислав Силин - Королей убивают неудачники
С этого момента и начались страшные события. Погибла Деваль-Иту. Слухи гуляли разные, однако все сплетники сходились в одном: дело нечисто. Ни раны на теле, а кровь вытекла — что это, как не колдовство?..
Айши, муж погибшей принцессы, словно обезумел. Подхватил на руки труп жены, вскочил в седло — только его и видели.
Тем временем в покоях Веры Тенокки служанка обнаружила под кроватью детский череп. Еще она нашла ворох перьев пепляного зимородка и заброшенное гнездо трупных пчел. В кровати лежала кукла из воска трупных пчел; дворцовый предсказатель с ходу опознал в этой кукле Бавана...
— Дознание шло на тшиинском? — перебил Денис. — Но как он мог сделать это?.. Я слышал, в вашем языке ложные понятия выражаются иначе...
— Предсказателю-ихи не пришлось лгать. Советник Хавир прямо спросил у него: «Эта кукла изображает Бавана. Ведь ты никогда не лжешь, правда, ихи?» Он ответил: «Да», и все присутствующие приложили мизинцы к ладоням. Так предсказатель выставил себя правдолюбом и обвинил Варай-Иту. Это правда.
— Ага, ясно. Спасибо, брат, продолжай.
По крайней мере, одна загадка — как тшиинам удается плести интриги, когда их язык отрицает ложь, — разрешилась. Горько, обидно... Рухнула легенда о земле правды, рассыпалась, как карточный домик. Тшиины точно так же ловчили, предавали и ставили ловушки, как и земляне. А может, даже и лучше, — ведь им приходилось изворачиваться, обходя собственные языковые запреты.
...События понеслись вскачь. Разъяренный советник приказал возвести колдунью на костер, но Веронику — Варай-Иту спасло упрямство ее отца. Перед посещением дворца следовало сдать мечи; однако на лучевое и стрелковое оружие запрет не распространяйся. Тенокки сжег из именного фузионера шестерых стражников... Он убил бы еще больше, если бы советник Хавир не опомнился. Не отозвал стражу, прекратив бессмысленную бойню.
Делу был дан официальный ход. Айши объявил Господень Правеж. Веронику посадили в высокую башню, обязали утром и вечером расчесывать волосы, призывая рыцаря-заступника. Естественно, никто из тшиинов не заступился бы за ведьму, тем более светловолосую, да Что с того?.. Формальности обряда оказались соблюдены.
По счастью, какая-то доля порядочности у советника сохранилась. А может, то был далеко идущий расчет: Хавир помнил, как легко Тенокки перебил стражу из лучемета. В общем, Хавир обменял жизнь девушки на чужинское оружие. Он разоружил посла и вытолкал его из дворца — будто бы искать Правежника. Боги посмеялись над Хавиром; волшебное оружие потекло сверкающей водой, едва не спалив ему руки.
...Денис кивнул, вспомнив перевязанную смоляной тряпицей ладонь царедворца. Хавир, привратник чертов... Все объяснялось: и замешательство советника, когда он увидел Завацкого у ворот замка, и его ненависть, и нежелание впустить. Перед тем как отдать лучемет, Тенокки включил систему самоуничтожения. Руки советник лечить будет долго.
Над парапетом мелькнула знакомая тень. Зимородок покрутил головой и запрыгал по скамье. Денис сделал вид, что не замечает птицу.
— Расскажи о Правеже, — попросил он тшиина. — Как проходит обряд, какова роль второго Правежника. Кто такой, наконец, этот господин Айши?..
— Айши лау макуаль тисса! — вдруг иорал зимородок. Забил крыльями: — Кеш цыцы!
— Брысь, зараза!
Денис взмахнул рукой, и пернатый наглец испуганно упорхнул.
— Целый день меня преследует, — пожаловался детектив. — Покоя от него нет.
— Просяной зимородок? Странно. Он либо гонец, либо сказитель, как моя сестра. Кажется, я узнаю фразу из сказания... но нет. Это не может быть правдой.
— Что он говорит? Я слышал, он упоминал Айши.
— Да, это так. — Дон Ткни Ай нахмурился и потер лоб. Глаза его сделались встревоженные, больные. — Он говорит... да нет, чушь... Это ерунда, небывальщина. — Он встрепенулся: — Я слышу, как шуршит трава. Ага. Не стоит мне быть здесь, говорю тебе. Сестра скажет, когда и где встретимся.
Тшиин перекинул ногу через перильца беседки, но остановился, будто вспомнив нечто важное:
— Да, вот еще, Дена Зарай... Мая тебе доверяет, раз сказала свое детское имя. Не трепли его, говорю тебе, будь добр! Иначе удавлю шнурком от сандалий. Это все истинная правда!
— Черт бы побрал вас, правдолюбцев, — вздохнул Денис. — Одна морока с вами... Подожди, я с тобой!
* * *Пока побратимы возвращались, Дон успел рассказать о Правеже. История эта прелюбопытнейшая, так что я вам ее поведаю.
Началось все, когда Жарран — Убийца Великанов решил установить на Тшиине справедливость и порядок.
Герой верил себе, и его окрыляла идея. Достойных
противников его правоте не находилось. Силы и боевого мастерства хватало. Он загнал в горы яростных тварей, перебил мятежников, усмирил злых ихи. Настал век радости. Реки Тшиина потекли молоком, алой и благополучием. По лесам ходили жареные вепри, начиненные сытным просом. Люди не уставали прославлять героя.
Но вот что-то пошло наперекосяк. Что-то нарушилось в нем самом, и это правда.
Как-то раз к Жаррану пришли крестьяне с просьбой убить великана, который держал в страхе всю округу. Единственный путь к его логову лежал через мост, сплетенный из волос сестры великана.
Никто не мог пройти через мост, но Жаррану это удалось. Он обольстил гигантскую деву и провел с ней шесть ночей страсти. Затем она пропустила своего возлюбленного через мост, но заставила поклясться Господом, что на обратном пути Жарран возьмет ее в жены.
Убийца Великанов нарушил слово. Чудища мешали людям; родись у великанши сын, он стал бы мстителем и погибли бы многие.
Следующий раз Жарран оказался в ловушке выбора, когда спасал восточное царство от бандитствующего ихи. Колдуна удалось сразить, но перед смертью он поведал, что у царя растет сын, который станет могучим бойцом, — куда сильнее и прославленней, чем даже сам Убийца Великанов.
Жарран попросил за голову колдуна не золота и драгоценных камней, а царского ребенка. Убил, сделал из него макурта и продал на мельницу.
Слишком много несправедливости оставалось в мире. Жарран чувствовал, что, если у него появится достойный соперник, они начнут междоусобицу, а нечисть вновь расплодится под солнцем.
Следующим противником оказался дракон, проглотивший солнце. Герой вырезал ему бок, чтобы светило смогло выйти наружу. В этом бою братья Жаррана остались калеками — без глаз и рук. Жарран пробовал силы чудища, посылая против него то одного своего брата, то другого — каждый раз более сильного. Последним вышел сам.
Когда Жарран повсюду установил справедливость, покой и достаток, он призадумался. Совесть подсказывала ему, что не всегда он был праведен и безупречен. Оставались поступки, которых следовало стыдиться.
