Татьяна Зингер - Нас не существует
Ее вдруг зазнобило, затрясло.
Дима приложил тыльную сторону ладони ко лбу подруги и присвистнул:
– Можно жарить котлеты. Срочно везем тебя домой.
– Какое «домой»? – возмутилась она. – Я в порядке. К тому же не хочу, чтобы из-за меня вы уезжали.
– А кто сказал, что я заставлю всех уйти? Ты ж не умирать задумала. Нет? Тогда уедем только мы. Одежду собрать сможешь? Я пока попрошу Вано довезти нас до твоего дома.
Наташа и не помнила, как проходили сборы. Вещи сгребались в рюкзак, замерзшие пальцы с трудом застегивали кармашки. Вроде были даже чьи-то печальные вздохи: «Вы ей хоть землянички отсыпьте», «Жаль, что уезжает», «Может, останетесь?». В горечи сожаления явно слышались фальшивые нотки.
Все смешалось в одну смазанную картинку: погрузка в старенький «жигуленок», кочки, противный запах автомобильного ароматизатора-елочки. Желудок, казалось, собирался вывернуться наружу.
Вано негромко включил радио, и по салону расползлась спокойная музыка. Сон прокрался в голову, ударил по затылку.
Проснулась Наташа уже в собственной постели.
Пять дней она пролежала в кровати, ослабшая донельзя. Грипп властвовал над ней долго, нудно, изматывающе. Читать книги или смотреть фильмы было невозможно – разом накатывала усталость. Наташа или спала, или пялилась в потолок.
– Умудрилась же простудиться в жару-то, бедная моя, – причитала бабушка, смачивая высохшее полотенце и аккуратно укладывая его на горячий лоб внучки.
Дима пробирался в дом каждый день, но успевал лишь поздороваться с подругой и сбежать через окно, подгоняемый бурчанием Раисы Петровны:
– Дурной, что ли? Самому захотелось слечь на месяц? Вот заведем сторожевую собаку – посмотрим, как будешь сигать от нее через забор!
Так и текли минуты. За ними – часы. Солнечные дни сменялись прохладными ночами. Наташа погрузилась в постельный образ жизни. Поэтому, когда на шестой день она проснулась бодрой и не ощутила ломоты в суставах, – восторженно выдохнула.
Воздух будто наполнился ароматами выпечки, цветов и счастья. Как именно пахнет последнее, Наташа объяснить не могла, но знала, что его запах вкуснее всего прочего. Роса напоминала крошечные алмазы, раскиданные по изумрудной траве. Голубое небо слепило глаза. Ругань соседей, мычание коров, лай привязанных к будкам псов – все воспринималось по-другому, без обыденного безразличия.
Вначале Наташа плотно позавтракала. После умылась холодной водой. И с новыми силами закрутилась в привычном ритме: заполнила дневник, позвонила маме, забежала к Диме. Тот порывался забрать подругу на очередную прогулку, но Наташа отказалась. Дел, по ее словам, было слишком много.
На самом деле она просто хотела побыть одна. Между ней и Димой что-то происходило. Она видела, как он улыбался, когда обращался к ней по имени. И как дотрагивался до ее ладони. По-новому. Это пугало, потому что Наташа и улыбалась, и дотрагивалась до него как прежде. И вот теперь она хотела переждать эмоциональный раздрай. Спрятаться в норку и не высовываться. Как зимой – под шерстяное одеяло.
Итак, занятий не было. Пробовала ходить из угла в угол – наскучило. Долго звала Лютого – бесполезно, он так и не появился. К чтению интерес разом пропал – душа требовала свершений.
Наташа начала наматывать круги вокруг дома, надеясь на тот самый «авось». Вдруг яблоко на голову свалится или, что предпочтительнее, приключения. Хоть мишень на лбу рисуй.
Бабушка с дедушкой укрылись от солнца в тенистой беседке, увитой вьюнком. Дед обнимал жену за плечи, а та заливисто хохотала, когда муж невпопад отвечал на вопросы кроссворда.
«Смешные, – тепло улыбнулась Наташа, – столько лет вместе, а ведь любят друг друга».
А как приходит любовь? Кто ее знает… Уж точно не спрашивает разрешения у тех, к кому собралась нагрянуть. Получите, распишитесь, страдайте и будьте счастливы, живите долго и умрите в один день.
После таких размышлений она пригорюнилась. Одиночество за целый день совсем заело. Сама, конечно, виновата – нечего было сбегать от единственного друга.
– Что я, без него не проживу? – сквозь зубы просвистела Наташа. – И без его помощи смогу себя развлечь.
И только она собралась зайти на четвертый круг, как услышала бабушкин голос:
– Наташ! Иди сюда!
Она мигом оказалась рядом с беседкой.
– Тебе вокруг дома не надоело ходить? Совсем нечем заняться?
– Не-а, – призналась она.
– А Дима? – Дедушка сощурил левый глаз. – Сходите в кино.
– Не хочу… В вашем кинотеатре идут фильмы пятилетней давности.
– Ну а тот молодой человек, с которым недавно гуляла? – напомнила бабушка. – Он что?
Точно! Кир! Идея увидеться с ним, может, и неплохая, только где его искать? В прошлый раз мальчишка не оставил никаких данных о себе.
– А он… Он… Баб, дед, вы видели у нас светленького высокого парня? Нет? Неместный он. Знать бы, где живет.
– Натусь, – дедушка грустно отмахнулся, – сейчас таких «светленьких» – каждый второй.
– Ну, он не очень… – окончательно запуталась Наташа. – Не блондин, просто… Понятно объяснила?
Бабушка прыснула.
– Внученька, ты прекрасно описала его внешность.
Дедушка что-то шепнул на ухо жене, и та, погрозив мужу кулаком, повторила вопрос для Наташи:
– Прячется от тебя?
Девочка пожала плечами. Может, и так. Или просто не догадывается, что его хотят увидеть. А что? Приятный мальчик, чуточку загадочный, в меру серьезный – с таким интересно.
– Не кисни, Натусь, – посоветовал дедушка. – Лучше помоги мне со сканвордом. Слово из пяти букв. Хлебобулочное изделие, которое кончилось в доме.
– Батон, – прекрасно поняла намек Наташа.
– Какая у нас умная внучка! Сходишь?
Он достал из нагрудного кармана сто рублей, а затем заговорщицки шепнул:
– Сдачу оставь на мороженое.
Наташа расплылась в улыбке. В детстве она так и поступала: покупала хлеб за десятку, а на остальное затаривалась конфетами. Потом усиленно чесалась от аллергии, покрывалась жутковатыми пятнами, зато ходила исключительно счастливая. Именно так оно, счастье, и пахнет: конфетами и детством.
Раньше все было иначе. Когда мама с зарплаты покупала Наташе «Рафаэлло», та съедала пачку медленно, растягивая удовольствия. Сейчас она сама покупала эти конфеты на карманные деньги и ела без всякого наслаждения. Конфеты как конфеты, ничего особенного.
Исчез прекрасный аромат чуда…
А с ним исчезло и счастье.
Глава 8
Долгожданная встреча
Наташа возвращалась домой в приподнятом настроении. Во-первых, продавщицей в небольшом сельском магазинчике работала приветливая тетя Люба, которая оправдывала свое имя безудержной любовью ко всему. Она была очень приветливая и открытая, а главное – добрая. Воспользовавшись случаем, Наташа невзначай спросила о светленьком приезжем мальчике, но тетя Люба сказала, что таких не встречала.
Во-вторых, домой Наташа несла целый килограмм мармелада, и душа сладкоежки чрезвычайно радовалась покупке.
А в-третьих, в воздухе витало нечто невероятно приятное, легкое. Волнующе нежно пахло листвой и травами. Не досаждали комары. Яркие бабочки, словно танцовщицы в бальном танце, грациозно кружили над клумбами.
Наташа так на них засмотрелась, что не заметила, как налетела на идущего навстречу парня. Она только хотела извиниться, но застыла с приоткрытым ртом.
Перед ней стоял Кир, растянувший тонкие губы в довольной ухмылке. Одет он был словно с чужого и не слишком щедрого плеча. В светлую рубашку, манжеты которой не доходили до запястья сантиметра на два, и в брюки на пару размеров больше необходимого, подогнутые в штанинах, а на поясе затянутые ремнем.
– Ой, – смутилась Наташа. – Привет.
– Кого я вижу! – Старый знакомый хлопнул в ладоши. – Не забыла меня?
Кир не выглядел особо изумленным. Вел себя так спокойно, будто в прошлый раз они попивали чай с конфетами, а не провели ночь с призраком.
– Тебя забудешь… По ночам просыпаюсь в холодном поту.
– Шутишь?
– Приукрашиваю, – легко согласилась Наташа. – Все равно, странно в тот раз получилось. И страшновато.
– Согласен, – Кир повел плечами. – Мне стыдно, что на тебя все это обрушилось. Я ж не знал, что вытье приглянешься именно ты. Простишь меня?
Наташа махнула рукой.
– Забыли! Что у тебя новенького?
Кир рассмеялся, а после ухватил заползшего на ворот жука и сдул его с ладони.
– Ты и старого-то не знаешь, – заявил он.
Беседа не клеилась. Ну не о погоде же разговаривать, в самом деле! Наташа прикусила краешек губы. О чем же говорить с ним?..
– О! – вспомнила она. – Я видела домового!
После чего кратко описала Лютого. Затем вспомнила о чудесах, произошедших в лесу. Общение разом потеплело. Кир, наблюдая за жестикуляцией девочки, хохотал и называл случившееся проделками лешего. Лесовик, как оказалось, был охоч до выкраденного у деревенских мужиков самогона, а после распевал с макушки ели непристойные частушки и пакостил грибникам, пряча все съедобные грибы. Но Наташа ему, видимо, приглянулась – вот он и расщедрился.
