Из глубин - Вера Викторовна Камша
Ящичек почти наверняка отравлен, Альдо не должен его открывать! Только попробуй объясни это сюзерену, который не боится никого и ничего.
Мысль вызвать слугу или солдата юноша отверг сразу. Если в шкатулке хранится что-то действительно важное, о его существовании не должен знать никто. Оставалось одно – рискнуть самому. Ричард бережно взял изящную угрозу и оглядел со всех сторон, сердце бешено забилось, но смерть герцога Окделла не такое бедствие, как гибель последнего Ракана, и потом все еще может обойтись. Если не открывать замок, а поддеть кинжалом крепящие крышку петли.
На всякий случай Дикон обмакнул перо в чернила и торопливо написал: «Ваше Величество! Гайифские футляры часто бывают отравлены. Талигойя не может рисковать вами, поэтому я открою шкатулку сам. Если я буду мертв, это значит, что в ней был яд.
Верный вам Ричард Окделл.
Создатель, храни Альдо Ракана!»
Больше ждать было нечего, Альдо мог войти в любое мгновенье. Войти и сделать по-своему. Ричард взял отцовский клинок и просунул острие туда, где крышка крепилась к футляру. Петли были сделаны на совесть, но устоять против натиска Повелителя Скал не смогли. Крышка отлетела с удивленным звоном, и в тот же миг из замка вылетела тоненькая бурая игла. В шкатулке и впрямь спала смерть, но Ричард Окделл ее обманул.
Дикон обернул руку плащом, ухватил коварную вещицу и вытряхнул ее содержимое. На холтийский ковер вывалились два украшенных печатями документа. На одном красовался Победитель Дракона, на другом расправляло крылья странное создание с конской головой на змеиной шее. Завещание Эрнани все-таки существовало!
2
«Я, Эрнани из рода Раканов, король талигойский, готовясь предстать пред Первым судом, сим завещанием объявляю свою последнюю волю.
Исполнителями оной воли назначаю герцога Кэналлийского Рамиро Алва и Повелителя Молний герцога Эпинэ. Оба они осведомлены о том, что им завещано свершить, и поклялись сие исполнить. Я же принимаю на себя всю ответственность и все грехи, кои свершат мои душеприказчики, исполняя мои распоряжения.
Внешние враги и внутренние недуги подточили Талигойю, и время ее истекло. Принц Эркюль слишком мал, чтобы провести умирающее королевство через Излом. Я не вижу в нем качеств, которые позволили бы ему возродить Талигойю и защитить ее от посягательств подстрекаемых Агарисом Гайифы, Уэрты и северных королевств.
Посему я, Эрнани Одиннадцатый Ракан, перед лицом Создателя и близкой смерти по доброй воле отрекаюсь от талигойской короны за себя, принца Эркюля и его потомство. Я назначаю герцога Алва местоблюстителем трона и вручаю ему свою корону с тем, чтобы он отдал ее Франциску Оллару. Если же Рамиро сочтет, что означенный Франциск не принес Талигойе мира и процветания, я повелеваю Рамиро Кэналлийскому свергнуть его и принять корону самому. В знак права Рамиро моим именем сместить недостойного правителя я завещаю ему меч Раканов и повелеваю и молю не вкладывать его в ножны, пока моей земле грозит опасность. Если же герцог Алва погибнет, обязанности местоблюстителя перейдут к герцогу Эпинэ.
Я давно и тяжело болен, моя жизнь лишь отягчит смену династий, но мой дух слаб, и я не могу убить себя сталью, а принять смерть от яда недостойно мужчины и короля. Я прошу герцога Эпинэ о последней услуге, кою друг и верный вассал может оказать умирающему сюзерену. В моей исповеди, которую я вручу герцогу Эпинэ для передачи епископу Кабитэлскому Ариану, я каюсь в грехе самоубийства и принимаю его тяжесть на свою душу.
Я прошу герцога Эпинэ, герцога Алва и преосвященного Ариана держать подлинные обстоятельства моей смерти в тайне, дабы не легли они тяжким грузом на плечи принца Эркюля, королевы Бланш и всех, кто любил меня.
Герцог Придд силой и хитростью принудил своего короля вручить ему регентство, что является величайшим преступлением против короны и Создателя и карается смертью. Я завещаю герцогу Алва или же герцогу Эпинэ покарать преступника, но оградить от позора его семейство.
Во всем же остальном полагаюсь на честь, силу и разум моих душеприказчиков.
Создатель, храни Талигойю и ее нового короля.
Эрнани Ракан.
2 день Осеннего Ветра 399 года круга Молний».
Ричард перечитал завещание четырежды и лишь после этого положил бумагу на стол. За окном по-прежнему шел снег и мерзли часовые, а мир перевернулся. Потому что не было ни предательства, ни убийства. Эрнани Ракан сам, своими руками отдал корону Франциску Оллару.
Святой Алан, выходит, Альдо не король? Ведь Эрнани отрекся не только за себя, но и за сына, и за его наследников. И все из-за Придда! Если б не предательство Эктора, король не утратил бы последнего мужества. Вот кто истинный виновник! Маршал, поднявший руку на своего сюзерена. Эпинэ с Алвой просто выполнили приказ Эрнани. А герцог Окделл? За кого он погиб?! За уставшего жить труса, у которого не хватило мужества даже на последний удар.
Сюзерен был прав, когда говорил об одном Эрнани, но он не знал, что и второй его предок был слаб и болен не только и не столько телом. Пусть кэналлиец не предал короля, а выполнил его приказ, это ничего не меняет. Измена все равно была, как и подвиг. Измена Придда и подвиг тех, кто спасал Талигойю вопреки воле обезумевшего сюзерена. Спасал и погиб.
Чтобы хоть как-то прийти в себя, юноша взялся за второй документ. Он был совсем коротким.
«Я, Франциск Оллар, милостью и волей святого Адриана король Талига, объявляю свою последнюю волю.
Я полон любви к своему единственному сыну Октавию, но сердце короля принадлежит его стране. Октавий вырос достойным и добрым человеком, но он неспособен принять на себя бремя власти. Я, как глава церкви и как король, называю имя своего наследника.
Это герцог Рамиро Алва-младший, сын моей возлюбленной супруги Октавии и моего незабвенного друга Рамиро Алва, отдавшего жизнь за короля и Талиг.
Я не сомневаюсь в сердце Рамиро и его любви к своему единоутробному брату и с легкостью доверяю ему заботу об Октавии и его потомстве.
Подписано Франциск.
Восьмой день месяца Сапфира 21 года круга Скал».
3
– Дикон, – рука Альдо легла на плечо Ричарда, – чем ты тут занят?
– Вот, – юноша молча указал сюзерену на стол с письмами. Сил говорить у него не было.
Как назло, Альдо первой схватил записку самого Дика, которую растерявшийся от свалившихся на него откровений юноша забыл разорвать. Альдо присвистнул, сорвал с шеи золотую с опалами цепь и надел на Ричарда.
– Это орден Найери. Я
