Фурии принцепса - Джим Батчер
После четырех часов жестокой рубки полторы мили до судов стали жестоким испытанием, но никто не думал отставать. Многочасовая бойня, учиненная среди ворда алеранцами и канимами, как будто ничуть не уменьшила числа врагов, так что все понимали, что победы в этой войне не будет. Единственная надежда была – выжить.
Ворд, перехлестнув через стены, хлынул за отступающими, как прорвавшая дамбу приливная волна, но всадники на таургах врубились в его передовые части. Ревущие от ярости и страха таурги столкнулись с вордом. Тави впервые видел столь свирепый и мощный удар – словно неумолимый молот вбил бесчисленные ряды ворда в канийскую землю.
Таурги снова и снова неслись в атаку, и то там, то здесь один из них валился под неодолимым грузом вражеских тел, увлекая канимского воина в иссиня-черной броне к жестокой гибели на холодной земле.
Но им удавалось лишь замедлить наступление прилива.
Тави пробивался сквозь последние ряды алеранцев, подперев плечом Красса, чтобы молодой трибун не отстал от основной части войск. Сил не осталось, нервы натянулись до отказа. Все происходило очень быстро и в то же время мучительно медленно, рвано.
Канимы вместе с алеранцами вливались в Молвар через несколько городских ворот и мчались к причалам, где ждали заранее выстроенные в очередь корабли. План погрузки был рассчитан на скорость, не на организацию. Каждый корабль, приняв на борт сколько мог вместить из добравшихся первыми, должен был отчалить, освободив место следующему.
Если бы Тави знал в юности, как много значит на войне огромный сложнейший механизм, позволяющий людям дойти, поесть, поспать и опростаться, он бы держался совсем другого мнения на этот счет.
Он вошел в город с последними алеранцами, так что успел увидеть, как ворд, накрыв половину ширины ничейной полосы, ринулся к воротам – и канимы тотчас захлопнули и заперли створки.
«Скорее! – мысленно подгонял их Тави. – Скорее, скорее, скорее!»
За стенами дали сигнал к отступлению трубы канимской кавалерии, и таурги помчались к каменным причалам. Тави даже вообразить не мог, какую смертельную свалку учинят на узких каменных лестницах опьяненные кровью канимы и разъяренные битвой таурги, прежде чем доберутся до ледяных барж, – никто в здравом уме не пожелал бы в нее замешаться.
Пока Тави торопил своих через город по отмеченному сине-красными вымпелами пути, канимы на городских стенах разбегались по гребню и крышам, поджигая их горящими факелами. Растопка была заготовлена несколько часов назад, и пожар быстро распространялся, затягивая город дымной завесой.
Молвару суждено было сгореть, прикрывая их бегство.
– Макс! – выдохнул Тави, волоча за собой Красса. – Сюда! Помоги мне.
Макс, вынырнув из дымной сутолоки, подхватил брата под другую руку:
– Я его дотащу. Давай вперед, на корабль.
– Как только погрузятся все наши, – отрезал Тави. – Не задерживай, шевелись.
– Командир! – Маркус, заходясь кашлем, вынырнул из дыма. – Поднимается западный ветер. Огонь нас догоняет.
– Берите несколько рыцарей и расчищайте дорогу! – крикнул в ответ Тави. – Если надо, сшибайте стены!
– Слушаюсь! – Маркус отдал салют и снова скрылся.
Вблизи причала движение застопорилось, люди запрудили улицы, упираясь грудью в спины передних. Где-то там слышался хриплый от дыма голос Маркуса. Когда огонь загудел ближе и улицу залили красные отблески, люди завопили, заметались в панике.
– Спокойно! – взывал Тави. – Мы пробьемся. Мы…
Как сумел пробиться ворд, Тави не знал. Может быть, ворвавшиеся в город первыми проскочили, пока разгорался огонь. Или эти подобия лягушек были нечувствительны к жару. Или им просто повезло. Так или иначе, Тави заметил их не раньше, чем что-то пугающе похожее на руку ухватило за голову раненого легионера и швырнуло на землю.
Одновременно с этим толпа рванулась вперед, туда, где победно взревел легион. Люди устремились на освободившуюся дорогу.
Тави звал на помощь, но его голос затерялся в криках, реве огня и ветра. Тварь ворда, насев на упавшего, задвигалась с ужасающей, яростной легкостью. Прикрывающая живот легионера пластина заискрила под блестящими черно-зелеными клешнями.
Тави обнажил меч. Ему не пришлось напрягаться, призывая скрытых в алеранской стали фурий. Меч пронзил прижимавшую легионера лапу, двумя быстрыми ударами перерубил тонкую шею твари, а усиленный фуриями пинок не дал ее туше придавить собой беспомощного человека.
Тави торопливо улыбнулся ошарашенному алеранцу и вздернул его на ноги:
– Нечего валяться, солдат, еще работа есть. Прикроешь мне спину, пока доберемся до корабля?
Легионер ответил на улыбку и вытащил меч:
– Да, сударь. Спасибо, сударь.
Оба нырнули в густеющий дым, догоняя отступающих. Теперь и Тави бил кашель, дышалось с трудом. В тумане тенями мелькали создания ворда, показывались и тут же пропадали. В дыму пронзительно завизжали, на визг ответили другие; голоса, странно искаженные камнем, заметались между стенами.
Улицы наполнились рыком и ревом сражающихся канимов, верещанием ворда. Путь к причалу давался им с боем.
Сквозь едкую вонь пожара вдруг пробился запах соленой воды, смолы, рыбы – так пахли все знакомые Тави гавани. Улица вывела легионеров к причалу, где их ждали корабли. Зарево горящего наверху города осветило бы дорогу и без расставленных вдоль мола фонарей. Тави уже слышал Маркуса и других центурионов, считающих поднимавшихся на борт людей.
– Стройся за мной! – крикнул Тави. Не убирая меча в ножны, он принялся выстраивать последних легионеров лицом назад: копейщики встали во втором ряду, блестящие наконечники их копий торчали сквозь стену щитов.
Он едва успел. Ворд вырвался на них из дыма – полдюжины лягушек, скакнув из черных клубов, напоролись на сталь и доспехи изготовившегося к бою легиона. Едва люди построились, Тави приказал трем сохранившим жезлы центурионам возглавить отряды обороны, медленно отступавшие к сходням и прикрывавшие своих всходящих на палубы товарищей.
Корабли отчаливали по мере наполнения, разворачивались, чтобы проплыть по морскому каналу к выходу из гавани. Маленькие алеранские корабли справлялись легко, а вот большие канимские едва вписывались в канал, поэтому гавань пустела мучительно медленно. Иначе и быть не могло. Одна ошибка – и затонувшее в канале судно заперло бы всех отставших. При самой бешеной спешке, когда корабли шли буквально носом в корму, до выхода на причалы последних отступающих прошло не менее часа. И все это время дым густел, а огонь приближался.
Тави задержался рядом с Маркусом, который отсчитывал последнюю тысячу на полдюжины поспешно причаливающих и спускающих сходни кораблей. «Слайв» шел последним, ему достался самый конец причала, но Тави уже видел стоящую на носу Китаи.
Пересчитав людей в последней шеренге, Тави приказал им по одному подниматься на палубы, а сам с полудюжиной оставшихся и Маркусом стал медленно пятиться по камням причала перед маячившими в дыму гигантскими лягушками
