Макс Ридли Кроу - Сага о героях. В поисках Пророка. Том I
Рэми посадил перед собой на лошадь Сандру и Поля, Брити села позади него, и они поехали по дороге так быстро, как только могли. Они были уже возле самого леса, когда остановились и посмотрели назад, туда, где к пылающему дому подъезжал отряд всадников в инквизиторских рясах. Никто из крестьян не пришел тушить пожар, все попрятались в своих домах, словно надеясь, что беда, как и черный дым, не коснется их семей. Только корова медленно шла вдоль дороги по пустой деревне.
История Ларса (продолжение)– На следующий день Лери освободили. Он был без сознания, когда я вынес его на руках из камеры и в Доках передал шраванскому купцу, которого прежде никогда в глаза не видел. Этот шраванец передал мне тонкую серебряную цепочку, ту самую, что я купил Сандре. С тех пор я никого больше не видел из этой семьи и не слышал о них ничего. В тот день, перед сожжением Гайра на площади, стражник, разбогатевший на один золотой, принес осужденному еретику кувшин с водой. Когда ведомый на казнь еретик спотыкался и опирался на своих конвоиров, все думали, что это страх или пытки ослабили его. Но я знал, что жизнь покинула Гайра еще до того, как костер добрался до его тела. Это все, что я мог сделать для Сандры.
Рэми оперся на стену и поднял голову к потолку:
– Вся моя дальнейшая жизнь – попытка вымолить прощение у Создателя за мою слабость, за то, что ради женщины я предал церковь, веру и себя. Затем я и ищу Пророка, чтобы покаяться, чтобы очистить свою душу.
Пока он говорил, я отчаянно пытался извлечь жало из сапога Лиса, но непослушные пальцы мои были бесполезны: они лишь стирались в кровь от жестких веревок, но клинок, похоже, даже не сдвинулся.
– Не вини себя, – еле слышно проговорила Айра. За это время ей стало намного хуже. Мне показалось, что у нее начался жар. – Ты спас девочку и ее семью, вот что главное.
– Он был язычником и колдуном, – жестко сказал Рэми, – и чем же он был лучше иных? Лишь тем, что его дочь полюбил глупец вроде меня?
Я не сдержался и выругался сквозь зубы, когда в очередной раз поранился о веревку. Что же там такое острое, ума не приложу…
– Ты отважный человек, Рэми, – Лис, с интересом наблюдавший за моими действиями, перевел взгляд на него. – Меня удивляет, что ты чувствуешь вину перед Создателем за то, что испытал любовь и сострадание. У вас очень странная религия. Но ты неправ. Предательство самого себя невозможно. Можно предать лишь собственное представление о себе, а это – почти ничего.
Пока мои сокамерники обменивались любезностями, я все еще пытался разобраться с проклятыми веревками, и это мне не удавалось. Я снова поранил палец, и на этот раз, похоже, серьезно. Зашипев от злости, я собирался плюнуть уже на эту затею, но невозмутимый сармантиец, растягивая слова, произнес:
– Мальчик, доставшийся мне по наследству, скажи, сколько еще раз ты должен наткнуться на пряжку, прежде чем поймешь, что с ней нужно делать?
Я повернул голову, насколько это возможно. И впрямь, из-под веревки показался угол пряжки. Если мне удастся раскопать ее целиком, я смогу ослабить ремешок, стягивающий сапог. Если не ошибаюсь, таких ремешков три. Рэми, решивший, что от пустых покаянных разговоров можно перейти к делу, подполз ближе и сел рядом со мной.
– На щиколотке? – спросил он меня.
– И чуть ниже колена, – подсказал Лис, прикрывая глаза. – У меня плечи затекли и спина чешется, так что, когда закончите с сапогами…
– И не мечтай, – хмыкнул Рэми, который, кажется, почувствовал облегчение, поделившись с нами своей давнишней тайной.
– Айра, а ты не хочешь помассировать ему ноги? – я поглядел на нее.
– Не в этот раз, – она слабо улыбнулась. – Я снова пропущу все самое интересное…
Мне не понравился ее голос. Он был еле слышным, как у тяжелобольного, и дышала Айра все тяжелее. Кажется, она уже даже не открывала глаза, все время пребывая в полудреме. Если мы в ближайшее время не выберемся отсюда, ей не станет лучше. Но тоску нагоняло понимание, что даже если наш план по извлечению жала будет успешным, то открыть замок камеры это не поможет.
– Готово! – сообщил я, покончив с первой пряжкой.
– Можно, мы потом тебя наградим? – ехидно поинтересовался Рэми.
– Предпочитаю золото, – ответил я, – в пожизненную благодарность я не верю.
– Потому что ее ты не дождешься.
Эх ты, разговорчивым каким стал. Ничего, выберемся отсюда, если повезет, все вернется на круги своя. Он припомнит Лису Голодных Теней, а, значит, и моя роль еще не сыграна в этом балагане.
Прошел час или больше – не знаю, время, кажется, остановилось в этом месте; все три пряжки были расстегнуты, и мы с Рэми принялись стягивать сапог с ноги Лиса.
– Можешь не дергаться? – огрызнулся Рэми.
– Прошу прощения, – сквозь зубы проговорил сармантиец, – но жало только что вонзилось мне в щиколотку. Это ощущение трудно назвать приятным.
– По-твоему, то, что мы делаем, доставляет нам удовольствие? – поинтересовался инквизитор ядовито.
– Откуда мне знать? – фыркнул Лис. – Я вполне допускаю такую мысль.
Мы встретились с Рэми взглядами. Что ж, он хотя бы мог высказать то, что думал, а мне приходилось молчать: как-никак, я теперь в отряде сармантийца. Еще разрисует потом лицо, как Берку. И пусть он говорит, что это оправданная строгость, но я обойдусь без столь запоминающихся нравоучений. Мне собственная рожа дороже.
Последний рывок, и сапог оказался в наших руках целиком. С тихим шорохом опустилось на солому металлическое жало. Рэми первым поднял его и перерезал веревки, стягивающие мои руки. Затем пришел мой черед освободить его. Следы от веревок на коже горели огнем, а кровь, наконец-то, хлынула в онемевшие конечности.
Лишившись пут, Лис поднялся и вернул свой сапог на место. Айра обессиленно опустилась на солому. Я принялся растирать ее руки, которые были холодными, как лед. Рэми осмотрел замок, но не сумел утешить нас:
– Без ключа не открыть, – покачал он головой.
Наверху скрипнула дверь, и послышались шаги. Рэми и Лис метнулись к нам с Айрой, подальше от света факела. Обрывки веревок они подтянули к себе и сели, словно все еще были связаны. По лестнице к нам спустился стражник с кувшином в руке. Он бросил на нас короткий взгляд и, подойдя ближе, поставил кувшин на пол перед решеткой. Если бы мы оставались связанными, то никогда бы не дотянулись до него. Видимо, на то и рассчитывал этот нехороший человек, порочащий звание честного стражника.
