Тысяча эпох. Искупление - Адела Кэтчер
Ван Цин поднялся на ноги, отодвинув от себя ноутбук.
– Ты дурак?
У него было такое уязвимое, хрупкое выражение лица, словно все эмоции, что он прятал все это время, пытались пробиться наружу.
– Ван Цин…
– Я… ты просто… – Ван Цин указал на ноутбук, но так и не продолжил свою фразу, сжав руку в кулак. – Лун Ань, зачем?
Лун Ань не мог больше оставаться в стороне и сократил расстояние между ними, взяв его за плечи. Ладони сразу окутало знакомым теплом. Ван Цин помотал головой и отвернулся, продолжая смотреть на застывший кадр на экране, предлагающий воспроизвести видео повторно. Лун Ань тоже бросил на него взгляд, но тут же вновь перевел его на лицо напротив.
– Глупый. Почему ты такой глупый, Лун Ань? – пробормотал Ван Цин тихо и потерянно, не поднимая глаза. – Тебя ведь могут исключить из аспирантуры! Ты… ты, возможно, не сможешь, как раньше, заниматься наукой!
Лун Ань крепче сжал пальцами его плечи.
– Значит, займусь чем-то еще, – повторил он те же слова, что Ван Цин сказал в доме собственной матери.
– Это того не стоит!
– Стоит.
– Нет!
– Ван Цин…
– Лун Ань! Я бы сам справился. Если им так нравилось меня ненавидеть, я не против! Разве ты не понимаешь? Я не для этого всем этим занимался, не для этого хотел докопаться до правды! Не нужно было вмешиваться. Что мне теперь со всем этим делать? Что мне делать? – выпалил он.
– Ничего, – твердо ответил Лун Ань. – Жить дальше. И заниматься тем, чем любишь.
Ван Цин наконец посмотрел ему в глаза.
– Что, ценой твоей карьеры? – спросил он.
– Я никогда не любил науку так, как ты любишь свое дело. Я выслушаю мнение на совете и приму любое их решение.
– Из-за меня? Ты сошел с ума!
– Нет.
– Я… мне нужно подумать, я это так просто не оставлю. Я могу сказать, что первым начал драку. Там же это видно, верно? Это я сделал, ты ни при чем, ты просто…
– Ван Цин…
– …вступился за меня, защищал девушку, они должны это понять и…
Лун Ань, не дав ему договорить, рывком притянул его к себе и крепко обнял.
– Помолчи.
В груди что-то задрожало, пошло трещинами, как тонкое стекло, готовое разлететься вдребезги, когда Ван Цин ответил на объятие. Лун Ань закрыл глаза, ощущая летний, теплый запах, который был так близко, совсем рядом.
Ван Цин произнес еле слышно:
– Прости меня.
Лун Ань покачал головой:
– Не нужно.
– Нужно! Я столько тебе наговорил.
Лун Аню тоже хотелось говорить «прости».
Прости меня. Мне жаль. Бесконечно жаль, что не защитил тебя, что дал тебе уйти, не смог спасти, не уберег. Ты всегда казался настолько сильным, уверенным в своих действиях, и я, зная тебя, не смог разглядеть за этим крик о помощи. Было слишком поздно. Я пришел слишком поздно.
Откуда в нем брались эти слова? Кому их нужно было сказать?
Как много времени прошло с тех пор, когда они поселились в его душе?
Если и существовали прошлые жизни, карма, другие миры или память, способная пережить века, он всем естеством ощущал, что для него во все эпохи не было человека ближе и роднее.
Глава 18
Бумеранг
“I’m at war with the world cause I
Ain’t never gonna sell my soul
I’ve already made up my mind
No matter what I can’t be bought or sold”
♫ Skillet – Awake and Alive
Подружка Го Пина падает на диванчик в вестибюле и закидывает ногу на ногу. Она снова жует жвачку, приоткрывая маленький рот и кокетливо поглядывая на парня. Мин-Мин смело можно было бы считать хорошенькой, не веди она себя так развязно.
– Ты такой молодец, Пин-Пин, – говорит она, рассматривая свои ногти. – Люди так быстро клюнули на этот скандал, я даже не ожидала.
Го Пин бросает на нее самодовольный взгляд, отвлекаясь от экрана своего телефона.
– Псам стоит только кинуть кость и показать, где можно взять еще, остальное они сделают сами, – говорит он. – Они легко на это купились.
Мин-Мин радостно подпрыгивает на кожаном сиденье и хихикает.
– Да. Похоже, не так уж этого Ван Цина и любят, раз повелись. Охранник Лю же стер остальные записи?
– Конечно, – Го Пин улыбается ей и садится рядом, обнимая ее за хрупкие плечи и звучно целуя в темную, как вишня, родинку на скуле. – Его братец должен мне денег. Он и не такое для меня сделает.
Девушка вдруг хмурится и покачивает ногой, надув губы.
– Твой отец сказал мне вчера, что хочет найти этого Го Юна.
Го Пин, удивленно округлив глаза, отстраняется от нее.
– Это еще зачем?
– Журналисты еще давно пронюхали о том, что женушка его брата умерла, оставив отпрыска. А он заявил, что берет его к себе. Теперь у него хотят взять интервью, и мальчишка должен присутствовать, иначе как он объяснит, куда он делся? – причмокнув жвачкой, объясняет Мин-Мин.
Го Пин вдруг отталкивает ее с такой силой, что она ударяется рукой о кожаный подлокотник дивана. Он рычит и стискивает пальцы в кулаки.
– Этот мелкий спиногрыз! Мало он мне крови подпортил, теперь еще и нужно его где-то искать! Отец сам говорил, что собирается выкинуть его при первой же возможности, а вдруг вздумал давать интервью и играть в счастливую семейку?! – Он вскакивает на ноги и начинает расхаживать взад-вперед от дивана до не работающего в такой поздний час комнатного фонтанчика в центре зала «Дома Солнца». – Нужно было ему еще в первый раз при попытке сбежать череп проломить!
Мин-Мин трет ушибленную руку и уже тише спрашивает:
– И как бы мы тогда сейчас все это объясняли?
– Не знаю! – рявкает Го Пин. – Отец теперь перевернет весь город, пока не отыщет его!
Девушка тоже поднимается на ноги и подходит к нему, кладет ладонь на плечо и ведет пальчиками по краю ворота рубашки. Го Пин косится на нее и недовольно фыркает.
– Пин-Пин такой умный и точно что-нибудь придумает, – тянет она и вдруг, нахмурившись, склоняет голову набок. – Может, этот Ван Цин что-то
