Лукавые книготорговцы Бата - Гарт Никс
– Какой ты неприветливый, – сказал он цветку и пошел к выходу, стараясь не приближаться к стенам и их колючим украшениям.
Квадратный предмет на лужайке действительно оказался мужским бумажником. Это была видавшая виды вещица из винила, неумело притворявшегося кожей. Мерлин не стал сразу хватать бумажник, а осторожно опустился возле него на колено, внимательно рассмотрел и только потом поднял. Открыть его получилось не сразу: темное пятно на его обратной стороне свидетельствовало, что бумажник лежал в луже крови, пока та не впиталась в траву, однако иных повреждений на нем не было. Сначала Мерлину показалось, что бумажник набит деньгами, а именно пятифунтовыми банкнотами, но, вытащив слипшуюся бумажную массу, он увидел, что это бумажки размером с банкноту в пять фунтов, вырезанные из какого-то журнала с картинками.
На самом деле из нескольких номеров «Смотри и учись», причем один из них был примерно семи или восьмилетней давности. Мерлин вспомнил мультфильм «Империя Триган» по тем фрагментам, которые смог разглядеть сквозь пятна. Кроме поддельных денег, которыми можно было обмануть только совсем неопытного человека, причем в полной темноте и с глазу на глаз, в бумажнике лежала окровавленная фотография женщины с ребенком и сложенный лист бумаги, настолько задубевший от крови, что прочитать написанное на нем мог бы теперь только большой специалист. Судя по тому немногому, что разобрал Мерлин, это был какой-то юридический документ, вроде повестки в суд.
Мерлин вернул все в бумажник и спрятал его в один из потайных карманов под платьем.
– Налево или направо? – буркнул он себе под нос.
Его взгляду открылся узкий коридор классического лабиринта, примерно в тридцати ярдах от входа упиравшийся в Т-образный перекресток. Мерлин помнил, что смотрел прямо на карту несколько секунд, так что теперь расположение лабиринта должно быть у него перед глазами, как на картине, но память упорно оставалась затуманенной. «Магия», – подумал он. Что ж, вполне объяснимо. Нежелательные лица, прибывающие в сад с помощью карты перемещения или как-то иначе, будут сидеть в лабиринте до тех пор, пока хозяева не займутся ими на досуге.
Мерлин прикинул, кто это может быть, и сунул руку под платье за пистолетом. Даже надевая платье героини Джейн Остин, леворукий книготорговец не забыл пристроить под юбкой набедренную кобуру с «береттой» 25-го калибра. Так, с пистолетом в правой руке и с дубинкой в левой, он и вошел в коридор.
На Т-образном перекрестке Мерлин встал на колено и концом дубинки взрыл дерн, выцарапывая на траве стрелку, потом поднялся и продолжил путь. Левый коридор долго не приводил его к перекрестку, зато дважды поворачивал под прямым углом, один раз налево, другой – направо. Мерлин шел медленно, на каждом повороте останавливался, чтобы отметить стрелкой направление, которое он выбрал, оглядеться и рассмотреть стены. Насколько он мог судить, лабиринт не двигался, стены не смыкались у него за спиной и впереди тоже стояли на месте.
Он надеялся, что, поворачивая, сможет определить свое положение относительно сторон света по солнцу, но оно стояло почти прямо в зените и как будто не двигалось. Все здесь было не так, как на земле, летняя жара навевала сон, мгновение остановилось навеки. И только появление Мерлина разрушало царящее тут равновесие, он был в этом уверен.
Дорожка снова свернула, приведя его на лужайку с тремя выходами: вперед, налево и направо. Мерлин выбрал левый, нарисовал стрелку и зашагал дальше. Теперь он точно знал, что солнце не двигается. Его часы «Вертекс» времен Второй мировой войны, спрятанные под рукавом с оборками, показывали, что он здесь уже полчаса, а светило по-прежнему стояло прямо у него над головой. Мерлин остановился, снял шляпку, в которой было жарко, но оставил чепец, чтобы не напекло голову. Хорошо, что он не надел нижнее белье эпохи Регентства, а меховой палантин остался в его сумке в мастерской Малого книжного.
На стене лабиринта что-то задвигалось. Правая рука Мерлина взметнулась вверх с «береттой» наготове, но выстрела не последовало. Мимо крался бледно-серый кот, осторожно переступая через колючие стебли. Розы не нападали на него и вообще не двигались.
– Каменный котик, – сказал себе Мерлин. – Привет, киска.
Он опустил «беретту». Маленький пистолет годился только на то, чтобы проковырять пару ямок в коте, который состоял из того же мрамора, что и стены, и, хотя двигался плавно, превосходно имитируя настоящее животное, все-таки был не идеален. Особенно странными казались его лапы и голова – их как будто взяли от двух разных животных. Мерлин пожалел, что у него нет с собой «Смитона.357», – вот тот бы разнес самодовольную серую скотину вдребезги, пусть и не с одного выстрела. И Мерлин перехватил левой рукой дубинку.
Кот шел за ним по пятам, время от времени перепрыгивая со стены на стену, но приблизиться не пытался. Значит, наблюдатель. Мерлин не спускал с него глаз. Насколько он мог судить, кот был ожившей скульптурой. На его шкуре выделялись следы резца, зато отсутствовали усы, что совершенно не характерно ни для домашних кошек, ни вообще для кошачьих, ни даже для подобных им существ из Древнего мира, с которыми Мерлин встречался по долгу службы. Очевидно, что жизнь или ее подобие вдохнул в эту каменную тварь Древний владыка.
Мерлин вспомнил нескольких, способных на такое, и еще пару других, которые вселились бы в статую сами. Но все они спали, причем уже давно, и в каталогах книготорговцев значились как «смирные», а если бы кто-нибудь из них проснулся, то книготорговцы уже били бы тревогу: из одного заведения Сен-Жаков в другое летели бы размноженные на мимеографе меморандумы с предупреждениями, и треск стоял бы такой, что и глухой услышал
