Тим Доннел - Пути судьбы
— Нет, Фирена, нет, со мной все в порядке,— устало ответила Соня, опираясь на плечо дородной трактирщицы.— А ты что ждала меня так долго? Ведь, наверное, уже вечер…
— Да что ты говоришь, детка?! Какой вечер? Солнце еще и не всходило! Я решила чуть-чуть постоять за забором, послушать, что там в доме творится, а тут вдруг вижу — ты идешь обратно!
Всесильные боги, что же он с тобой сотворил, негодяй! Дождется, что правитель прикажет сровнять с землей его мерзкое жилище, а его самого велит сжечь живьем! — причитала Фирена, бережно поддерживая Соню.
Дойдя до конца проулка, девушка немного пришла в себя и ускорила шаги: ей совсем не хотелось попасться на глаза прохожим в таком виде. Наконец они кое-как добрели до постоялого двора, и Соня, как была в разодранном платье, так и рухнула на широкое ложе, предоставив Фирене заботливо снимать с нее башмаки, поправлять рассыпавшиеся волосы и укрывать ее мягким одеялом.
Глава третья
Забыть не могу — и помнить
не в силах…
О, что это было?
Тоска мою душу огнем опалила…
О, что это было?!
Высокочтимый Джергес, ближайший советник хауранского наместника, был очень, очень недоволен. Он, аристократ до мозга костей, воспитанный в изысканной и полной неги обстановке родовитой и богатой семьи, даже представить себе не мог, что почтенный купец и старинный друг подкинет ему такое сокровище — своенравную девицу. О юные дщери благородных родителей! Ну, положим, гирканец никогда не претендовал на благородное происхождение… Однако вельможа был ему обязан жизнью — а это не тот долг, на который можно запросто махнуть рукой.
Но его дочь! О, Светлые Боги!
Соня фыркнула, покачиваясь в седле: да, наверняка именно так и рассуждал высокочтимый Джергес, или дядюшка Джергес, как привыкла она называть вельможного приятеля отца, поближе познакомившись с ним. Ах, Зеркало Снов! Загадав новую загадку, оно разбередило душу, и прошлое опять встает из небытия, как будто только
И ждало мгновения, чтобы вернуться привычной болью…
Лошадь, потряхивая светлой шелковистой гривой, не спеша шла вперед по мягкой немощеной дороге. Соня, подставляя лицо свежему утреннему ветру отпустила поводья и с улыбкой вспоминала сердитое лицо Джергеса, впервые увидевшего ее в мужском наряде.
— Эт-то что еще такое?! — словно наяву услышала Соня его голос.— Так вот какая…— он осекся, не желая ронять свое достоинство грубыми выражениями,— дочь выросла у почтенного Келемета! Да, он прав, тебе, дитя, нужно хорошее воспитание, а то так и. останешься неотесанной дикаркой! Подумать только — вырядиться в холщовые штаны и залезть на смоковницу! Неслыханно!
Сердито взмахнув широкими рукавами расшитого халата, он круто повернулся и пошел к дому, то и дело встряхивая головой. Тщательно завитые кудри подпрыгивали на узорном воротнике, забавляя Соню, так и оставшуюся сидеть на ветке с полным ртом сладкой смоквы. Девочка забралась на дерево вовсе не желая подразнить сановного аристократа, нет, она разозлилась на его старшую дочь, гордячку Югиту.
Когда Соня в сопровождении верных слуг покидала Майран, где в ту пору проживало ее семейство, она была даже рада перемене обстановки. Да, тогда они с Хункаром здорово влипли в одной из ночных вылазок…. Отец долго не мог простить парню того, что он впутал в свои проделки Соню.
«Глупая девчонка! — кричал отец, сверкая глазами и в ярости меряя огромными шагами комнату,— Чем ты думала, когда таскалась повсюду с этим болваном?! Ну, с ним у меня разговор будет особый… Но ты, мое любимое дитя! Нет, я никак не ожидал от тебя подобной дури!» Келе-мет изо всех сил сдерживался, чтобы не разразиться простонародной бранью. Вот тогда-то ему и пришла в голову отличная мысль — отправить дочь в Хауран, где аристократ Джергес постарается превратить несносную девчонку в образованную и утонченную даму. А иначе эту резвую кобылку и замуж не пристроишь!
И вот она прибыла из Турана в Хауран, где ей предстояло обучиться всему необходимому для богатой девицы. И засверкать, подобно искусно ограненному алмазу. Именно так и сказал на прощание Келемет, целуя притихшую дочь.
А Югита… Ох, уж эта Югита! В первый же день она, увидев Соню, высоко подняла тонкие бровки и высокомерно промолвила:
— Это и есть дочь богатого туранца? О, Иштар, ей и впрямь надо многому научиться — и для начала хотя бы изящно убирать волосы или выбирать платье! — Надменная девица обошла вокруг Сони, потерявшей дар речи от такого приема и замершей в растерянности, как деревянная кукла.— Посмотрите на ее рукава! Такие нравятся только простолюдинкам, даже мои служанки не наденут ничего подобного!
Соня вспыхнула гневным румянцем: это было ее самое лучшее платье, и волосы лежали на затылке красивым пышным узлом, заколотые роговыми гребнями. Она. хотела было повернуться и убежать обратно во двор, где слуги распрягали лошадей, но стоящий рядом Джергес, положил ей на плечо большую мягкую руку и резко осадил дочь:
— Югита, ты забываешься! Соня — наша гостья, а твой прием не отличается ни любезностью, ни изысканностью! Тебе самой стоит припомнить уроки достойного поведения, а для этого поменьше вертись перед зеркалом!
Гордо подняв темноволосую головку, Югита изящно приподняла юбки и, бросив на Соню насмешливый взгляд, спустилась по широкой лестнице к цветникам.
— Иди отдохни с дороги, служанки покажут тебе твою комнату. Она как раз рядом со спальней моей дочери. Я думаю, вы поладите! – И дядюшка Джергес слегка сжал ее плечо.:
Еще чего! Ладить с такой гордячкой, с заносчивой вертушкой! Рукава, прическа! Плевать она хотела на все это!
Оставшись одна, Соня, вытерев злые слезы, сбросила платье, ставшее в один миг ненавистной синей тряпкой, натянула потихоньку прихваченные из дома старые штаны брата и, выскользнув в сад, взобралась на высокое дерево…
…Дорога плавно поворачивала то вправо, то влево, петляя между огромными валунами, предвестниками теперь уже недалеких Карпашских гор. Соня видела и эти красновато-серые глыбы, и редкие рощицы низких деревьев, склонивших ветви почти до самой земли, и узкие трещины оврагов, змеившихся справа от дороги. Но на эту картину накладывалась и другая, не менее отчетливая, живая картина прошлого;
…Здесь, в Хауране, правители всегда любили приближать к себе знатных чужеземцев, вот и отец Югиты, почти не приложив усилий, если не считать, конечно, его женитьбы на прекрасной туранке Адалане, быстро попал в милость при дворе. Всегда ровно приветливый со всеми, сдержанный в словах и расчетливый в поступках, ловкий вельможа, не нажив сколько-нибудь серьезных врагов, вскоре стал главным советником хауранского наместника.
