Джон Робертс - Конан в цитадели мрака

— Мне не нужна ничтожная часть этой казны, — сказал Конан. — Я хочу все.

Их хищные глаза следили, как охраняемый фургон неторопливо катит по дороге, пока в конце концов он не скрылся за распахнутыми городскими воротами. Зубчатые стены Шахпура были украшены разноцветными тканями и цветами. На высоких, изящных башнях колыхались длинные яркие знамена, извещавшие о великом празднестве. Золоченые купола, венчавшие башни, ослепительно сверкали на солнце.

— Как же мы возьмем все? — спросил Ауда. — Если один фургон нагружен сверх меры, то сколько же вместит множество?

— Он прав, — хмуро проговорил Осман. — Лучше взять самые легкие и наиболее ценные вещи, с которыми можно быстро улизнуть.

— Я хочу все! — упрямо повторил Конан. Он желал не только богатства. Он жаждал мести. Захватить королевские доходы с целого округа, и Торгут-хан полностью уничтожен и обесчещен. — Пойдем, мы увидели достаточно.

Подобно рептилиям, они поползли назад, пока не оказались за гребнем холма. Затем они встали и спустились в небольшую лощину, где были привязаны их лошади. Эта малая гряда холмов к югу от города была абсолютно необжита из-за отсутствия здесь ручьев и источников. Даже пастухи лишь несколько недель после недолгого сезона дождей пасли здесь свои стада. Таким образом, местность эта являлась естественной дорогой к городу для тех, кто не желал обнаружить себя.

Бандиты разбили лагерь всего в четырех милях от города. Подобное соседство было вовсе не безопасным, но час нападения близился, и следовало быть рядом с жертвой. Кроме того, скопление стражников внутри городских стен несколько уменьшало опасность. Последние дни подвижных дозоров не было совсем.

Новым убежищем явился старый караван-сарай, покинутый обитателями сто или даже более лет тому назад, когда иссякли естественные источники в пустынях между Тураном и Пунтом и караванщикам пришлось отказаться от веками накатанного пути. Караван-сарай попрежнему окружали низкие стены, но в гостинице не было крыши, если не считать навеса из веток и пальмовых листьев, сооруженного случайными обитателями этого места. Здесь был хороший колодец с веревкой и кожаной бадьей.

Трое мужчин въехали за ограду, спешились и расседлали коней. Остальные разбойники сидели в старой гостинице, где хотя бы можно было укрыться от ветра.

— Двигайте сюда, ленивые негодяи, — сказал Конан, переступив порог. — Будем составлять план.

Узнав о тяжелогруженых повозках, следующих в город, мерзавцы по-волчьи заухмылялись. Крайняя досада появилась на лицах, когда встал вопрос об огромном весе казны.

— Мы не пираты, — заявил одноглазый Убо. — Мы не можем погрузить эти сокровища на корабль и отплыть восвояси.

— Можно было бы просто захватить в городе фургоны, — сказал другой, — но тогда придется гнать их по дороге, и кавалерия без труда расправится с нами.

— Будь у нас много-много верблюдов, — разглагольствовал Ауда, — мы могли бы скрыться в пустыне, что недоступна коннице.

Конан обдумал это.

— Потребуется масса времени, чтобы нагрузить такое количество животных, и половина отряда вынуждена будет заниматься ими и не сможет сражаться. А на этот раз нам понадобится каждый клинок.

— Не можем же мы перенести его по воздуху, — сказал Осман.

Последовало долгое молчание. Затем:

— Что ж, существует Волволикус.

— Уймись, Осман, — одернул Убо.

— Что еще за Волволикус? — осведомился Конан.

— Не тот, с кем бы ты захотел иметь дело, — заверил его Убо.

— Позволь мне судить самому. Говори, Осман.

Коротышка прочистил себе глотку.

— Ну, это человек, который живет в пустыне, не далее чем в половине дня верхом отсюда. Он, говорят, способен творить множество невиданных вещей.

— Я не желаю иметь никаких дел с чародеями! — яростно вскричал Убо.

— Постой, приятель, — оборвал его Конан. — Осман, почему ты упомянул этого мага?

— Нет, правда, я слышал, будто он знает толк в искусстве двигать огромные тяжести: гигантские камни и горы земли. Почему бы ему не продать нам заклинанье, способное перенести всю эту груду золота хотя бы туда, где мы сможем, не опасаясь погони, спокойно поделить добычу?

— Мне тоже не нравятся эти колдуны, — сказал Конан, развязывая бурдюк с вином и поднося его к губам.

— Никто не требует любить этого кудесника, — заметил Осман, — чтобы иметь с ним дело. Ауда, ты сможешь провести нас к нему?

— Что ж, дорога нетрудная.

— Не связывайтесь с ним, — настаивал Убо.

— Отчего же? — спросил Осман.

Туранец выглядел испуганным, будто сами его слова таили в себе угрозу:

— Он водится с демонами.

— На то он и колдун, — фыркнул Осман. — Мы не собираемся продавать ему свои души, а хотим лишь купить у него некие пустячные услуги. Колдуны здравствуют, держа своих демонов на коротком поводке. Возможно, ему удастся свистнуть для нас нескольких демонов с мощными спинами или крыльями, способных перетащить наши сокровища в безопасное место. Что скажешь, Конан?

Киммериец бросил на него недовольный взгляд:

— Мне это не нравится. — Поразмышляв, он добавил: — Но другого пути я не вижу. Придется пойти и отыскать этого Волволикуса.

Осман хлопнул в ладоши и довольно потер руками:

— Тогда — к делу. Кто идет?

— Минутку, — сказал Чемик, пузатый коринфиец. — Раз так, то куда нужно доставить сокровища?

— Вполне сгодится наше старое убежище близ пустыни, — сказал Конан. — Там три прекрасных пути для бегства, в избытке воды, и там нас не сыскать, если не знаешь тропы. Там мы сможем собрать кучу верблюдов, поделить добычу, а потом каждый заберет свою долю куда пожелает. Лучше всего снарядить несколько маленьких караванов и разойтись по сторонам.

— Разбить банду? — удивился Убо.

— Почему нет? — вскричал Осман. — Мы что, семья и должны вечно быть вместе? Наоборот, мы — свора грабителей, ищущих легкой добычи! С таким уловом каждый из нас сможет найти место, где его не вздернут, и зажить будто богатый господин, или спустить все на девок, игру и выпивку, если ему так хочется!

— Ладно, — согласился Чемик. — Земляки ничего не знают о моих здешних делах. Я могу отправиться домой и стать богатым коневодом.

— Я был однажды в нечестивом заморийском Шадизаре, — сказал Убо, — и мне понравилось это место. Можно стать там банкиром, остепениться. И тогда останешься разбойником, а судьи будут целовать тебе за это руку.

Присутствующие разразились хохотом, представив себе остепенившегося одноглазого туранца. Каждый делился своими мечтами о быстром и легком богатстве.