Павел Шумил - Этот мир придуман не нами

— А-а! Линда говорила, — повеселела Миу. — Глупой стажерке будет понятнее, если ей будут говорить «ты».

— Хорошо. Ррумиу, у тебя после шлема сильно голова болела?

Миу вопросительно посмотрела на меня.

— Говори, сейчас можно, — подбодрил я.

— Первый раз сильно. Очень сильно. И голова, и ухо. Но Марта объяснила, что первый раз всегда так. А второй раз не так больно.

— Голова — понятно. А ухо почему?

— Ухо завернулось когда я шлем надевала. А потом мне не до этого было, я так и легла спать. А когда проснулась, ухо сильно болело. Но сейчас все прошло.

— Миу, скажи, ты совершеннолетняя? Тебе понятно о чем я говорю? — взял слово мой шеф.

— Да, господин. Я недавно вступила в новую жизнь. Это было уже здесь, в железном доме. Мне поднесли торт с пятнадцатью огоньками, я их задула и загадала желание.

— У прраттов совершеннолетие наступает в пятнадцать лет, — пояснил я. — Год здесь длиннее, так что это близко к нашим восемнадцати.

— А где ты раньше жила?

— Я выросла при Дворце. Пока мой прежний хозяин не подарил меня Владу, была рабыней. А теперь я стажерка. Когда выхожу из дома, я рабыня как раньше. Надо, чтоб во Дворце так думали. Сопровождаю хозяина, делаю все, что он прикажет.

— И что ты делала?

Миу смутилась. Насторожила ушки, прислушиваясь то ли к себе, то ли к ошейнику.

— Простите глупую стажерку. Она не знает, о чем вам можно говорить, а о чем нельзя.

— Умница, — похвалил я и погладил ее по голове. — Последним заданием Миу было сканирование книг в библиотеке Дворца. Парадокс в том, что простого прратта туда не пустят. Работать в библиотеке может или знатный вельможа, или кто-то из рабов по его приказу.

— Миу, что означает ошейник у тебя на шее? Это рабский ошейник?

— Да, господин. На мне ошейник доверенной рабыни. У меня их много для разных случаев. Во Дворец надеваю этот или парадный. А когда сопровождаю Линду в город, надеваю простой, с кольцом, чтоб не выделяться.

— Ты всегда носишь ошейник?

— Да, он же с прибамбасами. И совсем легкий, только с виду тяжелый.

Слово «прибамбасы» комиссию заинтриговало. Миу расстегнула ошейник и начала объяснять.

— Здесь по кругу видеокамеры. Это для господина Стаса. Вот тут, изнутри, аппаратура связи. Видите кнопочки? Они в ямках. Не видите? Ну, так и должно быть. Они на ощупь хорошо чувствуются. Вот тут, слева от кнопки связи, переводчик. А самое важное — внутри!

Миу что-то нажала, ошейник раскрылся и она высыпала на мое одеяло свои сокровища. Надеюсь, на меня никто не смотрел, и вид у меня был не очень ошарашенный.

— Это — фонарик. Тут еще зажигалка. Это — пилка по железу. Ну, тут стимуляторы. Их лучше не есть. А эта веревочка — пилка по дереву. Да, здесь еще кнопочка — СОС-маяк.

— Действительно, прибамбасов много, — согласился мой шеф. — Тебе уже доводилось ими пользоваться?

— Только связью и переводчиком, — Миу принялась раскладывать по гнездам свои сокровища. Закрыла потайные отделения и защелкнула ошейник на шее. — У рабыни не должно быть своих вещей кроме ошейника. Зато ошейник всегда при мне. Очень удобно!

— Тяжела ты, шапка Мономаха, — пробормотал кто-то из космофлотцев. Миу удивленно насторожила ушки.

— Ррумиу, тебе объяснили, как проходит мнемозапись, и что после записи придет боль, — вновь взялся за свое менталист.

— Конечно, господин. Мой римм от меня ничего не скрывал, ни плохого, ни хорошего. Линда даже предлагала купить раба и первое испытание провести на нем. А потом дать ему свободу и денег. Но голос разума победил. Я написала бумагу, и мой римм разрешил мне быть испытателем.

— А не сташно — испытателем? — поинтересовался кто-то из космофлота. Миу опять покосилась на меня. Я кивнул и улыбнулся.

— Очень страшно. Когда я первый раз была испытателем — это в самые первые дни, когда проверяли, что из человеческой еды нам можно есть, а что нельзя, так отравилась, что лучше не вспоминать.

— Значит, страшно, но ты все равно согласна быть испытателем?

— Только трус скрывает, что ему страшно. Храбрый воин не боится говорить о страхе. В моем роду трусов не было.

— А кто твои родители? Где они живут, чем занимаются? — спросил старичок-менталист. Миу испуганно прижала ушки и оглянулась на меня. Хвост заметался по полу. Ох, черт…

— Миу, молчи! Запрещаю отвечать! Забудь вопрос и выйди за дверь. Жди, пока позову. Это приказ! Жди, ничего не делай.

Миу вскочила, поклонилась мне, поклонилась членам комиссии и выскочила за дверь. Я помотал головой и откинулся на подушки.

— Влад, что произошло? — спросил мой шеф.

— Что произошло? Да ничего особенного, поскольку я успел отменить. Все обошлось. Все очень удачно закончилось.

— Говори по-человечески.

— По человечески это объяснить трудно. Это надо по кошачьи. Разность культур, разность менталитетов… Вы только что приказали Миу покончить с собой. — Я опять взялся за коробочку с сигнальной кнопкой. — Стас, пошли Линду к Миу. Пусть проконтролирует и успокоит девочку.

— Простите, вы о моем вопросе? — до старичка-менталиста только начало доходить.

— Да. Именно о нем. Я говорил, что Миу работает под прикрытием. Что должен сделать резидент разведки в случае провала? У прраттов — самоуничтожиться. Вы поставили Миу в безвыходное положение. В этом доме соврать вам она не может, а раскрыть тайну рождения кому-то вне этого дома не имеет права. На этот случай у нее специальная инструкция: Как велит долг, сказать правду, потом убить себя. Это не я придумал, это прежний хозяин Миу. Полностью отменить чужой приказ я не могу.

— Ужас! Какие-то самурайские страсти.

— Именно так. При внешней похожести, различие культур может быть очень глубоким. Ладно, как говорит моя стажерка, проехали. Все живы, ничего страшного не случилось. Некоторые земные обычаи прраттам тоже кажутся дикими. У вас еще ко мне вопросы есть?

— Влад, когда вы ожидаете следующей атаки? — вновь вступил в разговор мой шеф.

— Не раньше, чем через два месяца. Думаю, за это время мы сумеем выявить всех оппозиционеров и уничтожим бунт в зародыше.

— Тогда у нас все. Придешь в норму, свяжись со мной. Конец связи.

— Конец связи, — отозвался я уже в черный экран. В третий раз поднял тревожную кнопку и приказал Стасу отключить соединение. Знаю за своим шефом такую особенность. Как бы прервал связь, отключил видеокамеру со своей стороны, но сам продолжает наблюдать за подчиненным. Момент истины ловит. Отношения у нас — со стороны посмотреть — приятельские. Но не тот шеф человек, которого можно в приятелях терпеть. Разнос устроит по малейшему поводу. Вплоть до понижения в должности. Терпеть не могу таких псевдоприятельских отношений.