Михаил Белов - Царица воинов

- Это совсем другое дело - воспользоваться кинжалом, совсем не то, что стрелять из лука. Сложно объяснить, но ты должна стать словно зверем, не думать, но слушать, что подсказывает звериное начало в тебе, на него опираясь, подкрадываться и нападать, пусть тело само подскажет, как действовать.

- Я видела, как ты делала, - сказала Габриэль, делая в воздухе движения рукой.

- Да, не сдерживай себя, здесь это не нужно. Движения я покажу тебе, покажу, как клинок должен размашисто ходить, чтобы наносить болезненные раны, ослеплять, заливая кровью лицо, как наносятся глубокие удары в сердце, печень, что убивают наверняка. Это не самое главное, важнее научиться чувствовать его продолжением себя. Вставай, поупражняемся.

У Габриэль был свой кинжал, кривоватый фракийский клинок, но Зена велела в учебных боях с ней пользоваться другим, тоже металлическим, но незаточенным, что более подходил для тренировок, сказала, чтобы она не боялась ранить. Кровь разогревалась постепенно, воительница освободилась от плаща и потрясала свободно лежавшими волосами, поначалу просто рукой раззадоривая девушку, хватая её за ворот хитона, та поддавалась игре, одним движением скинув мешавшую скифскую войлочную шапку. Зена мгновенно напала, в глазах её любимая видела огонь зверя, что порождал страх, но и возбуждение, она сбила девушку с ног, не дав ей возможности воспользоваться своим оружием, и провела в воздухе над ней своим клинком. После нескольких подобных атак, кровь забилась в висках у Габриэль, она забыла обо всём, как и хотела воительница, просто отдалась своему чувству, желая лишь преследовать и вновь нападать.

- Да, ты почувствовала! Забудь всё, забудь имя своё, помни только жажду, как у Гомера, ты знаешь, будто ты не человек уже, но лев, обуянный лишь кровью, - весело принимала её натиск Зена, уклоняясь и дразня огнём в глазах.

- Я тебя достану! - подзадоривала себя девушка.

- Кого ты представляешь своим врагом? Кого хочешь убить? - замерла, пригнувшись, воительница, в глазах Габриэль её облик всё больше замещался видом могучего зверя, и невозможно было уже понять, кто перед тобой.

- Каллисто, наверное. Хочу, даже зная, что она выше моих сил, - девушка метнулась вновь, пытаясь пробраться снизу. Зена поймала её руку, но та продолжила, утягивая противницу вниз, и схватка продолжилась уже на земле.

- Нет, нет. Не сковывай себе руку, захвати лучше за одежду и бей прежде, чем враг успеет использовать свой кинжал, старайся коленом придавить запястье, - учила и тут воительница, прекратив на время сопротивление. - Держи так, чтобы удобнее было бить в печень и живот, если надет панцирь - бей в пах.

Через короткое время они уже отдыхали, и Зена надевала на голову разгорячённой девушки её шапку, напоминая, что зима коварна, та же лежала, чувствуя, как плавится снег в пальцах, на лице её алел свежий порез, и на плече кровь сочилась под хитон. Аресова дочь прилегла рядом, положив голову на руку, и собрала ладонью кровь со щеки любимой, она сказала, уже успокоив дыхание:

- Твоя кровь - это плата мне, даже не желая этого, я проливаю кровь твою, и в этом, похоже, наша судьба, но она печальна. В этом есть что-то, сложно передать. Ты теряешь невинность, взяв кинжал, уже не будешь прежней. Я словно вижу тебя новой.

- Ты будешь любить меня такой? Ты полюбила меня совсем ещё юной, мне кажется, именно чистота моя тебя привлекла, но я изменилась.

- Я знаю, кто ты. Знаешь, я любила разных людей в жизни своей, словно разматывая свиток памяти, я могу назвать их имена, и образы предстают из мира мёртвых. Любила прекрасного Агафокла, атлета, побеждавшего на многих состязаниях, он был моим первым мужчиной, когда мне было пятнадцать, следовал за мной на пиратское судно и пал при нападении на Кипр. Любила, хотя и недолго, римлянина, бывшего моим пленником, человека рокового для меня, ибо никогда прежде не встречала я столь сильной воли у смертного, я позже расскажу о нём, ибо это важно. Любила выросшего среди фракийцев тёмного красавца из Лисимахии, его настоящее имя было Темен, но все знали его под прозвищем Барайас, с ним я прошла половину мира и вернулась назад, потом же убила его собственной рукой, и это зло тяготит меня. Вот, я разматываю свиток свой до конца, и там - ты. Я знаю, что ты последняя моя любовь, и больше уже не будет. Не спрашивай, откуда я знаю, просто слушай. Всё, что было прежде, было лишь бледной тенью тебя, и вся моя прежняя любовь была лишь пеплом перед этой любовью, что ты порождаешь. Мне кажется, что я умру с твоим именем на устах...

- Не пророчествуй, ибо тебе не дано знать, - прошептала Габриэль, почувствовав от слов Зены, как острая игла колет в сердце, ибо знала, что любимая её говорит лишь как есть. - Помни, что смерть не так сурова, коль бог ведёт сквозь тьму.

- Да, так говорится в пророчестве. Только ведёт ли меня бог? Как узнать?

- Я буду молиться Зевсу и Афине, дабы были благостны к нам, ибо, воистину, мы стараемся следовать традициям, установленным самими богами и их детьми, - уверяла её девушка, сев на снегу. - Так ты не боишься перемен во мне?

- Ты рождена, чтобы потерять невинность свою и стать той, какая ты есть. Я знала, что так будет, и знала, что не утрачу любовь к тебе. Уже в первые наши дни вместе я хорошо понимала, что тебе предстоит, коли отправишься со мной, и никогда не взяла бы тебя, если бы ты была не готова к переменам.

- Что тебе во мне понравилось?

- Ну, у тебя хороший костяк, я сразу заметила, что ты крепкая и способна будешь развить своё тело, стать быстрой и умелой. За девчонкой в тебе я уже разглядела тебя нынешнюю, - улыбнулась Зена. - Впрочем, ты нравилась мне и белокожей девушкой, в коей гладкость преобладала над силой, но ты хороша и новой.

- Пойдём, я уже начинаю замерзать, - потянулась вперёд Габриэль. Воительница подхватила её и велела ещё поработать немного с кинжалом, пока она приготовит их походную пищу к употреблению. Обычно пищу готовила Габриэль, выполняя свою роль младшего члена в их воинском союзе, но, когда дело касалось дичи и костра, за дело могла взяться и Зена, ей это доставляло и удовольствие, как она говорила, проявлялось наследие её матери, хозяйки таверны. Пища и вино хорошо разогрели их, поэтому, оставив это своё постоянное место отдыха в порядке, они решили ещё поохотиться.

Преследуя отбившегося от группы оленя, они поднялись на одну из гор, зверь всё уходил, и девушка уже начала поговаривать, что они пытаются повторить деяние Геракла, гнавшего лань не один месяц, но Зена не останавливалась, лишь напоминая спутнице, что та обещала не отставать от дочери божества. Только увиденное внизу заставило её, наконец, остановиться, там, на дороге, бегущей сквозь покрытый белыми пятнами лес, ехал всадник с копьём за спиной, что поднял руку, приветствуя их.