Марк Даниэль Лахлан - Хранитель волков

Вали подумал об Адисле. Ее присутствие внутри его разума только и удерживало от того, чтобы не раствориться окончательно в живущем в нем звере. Если он сумеет найти Адислу, вероятно, ему станет лучше. Вали понимал, что с ним что-то случилось, на него напала какая-то болезнь. Только Вали не желал исцеления, не желал снова быть таким, каким был раньше, ему лишь хотелось, чтобы на него не накатывали эти ужасные приступы, когда он понимал, что крепко связан и находится в непонятном месте. Его любовь была похожа на голод, острая и эгоистичная.

Путники в пещере что-то готовили, однако их собственные запахи привлекали Вали куда сильнее. Пот, слюна, выделения желез под волосами и на коже — все это настойчиво подталкивало его к убийству. В следующий миг внезапно пришло просветление, и собственные мысли показались Вали тошнотворными.

Отец и сын устали, от костра веяло теплом. Они оба заснули там, где сидели, даже не сняв своих шкур. Вали беззвучно двинулся вперед. Он удивился, поняв, насколько малы эти люди. Сумерки и снег искажали перспективу, и издалека он не смог определить их размеры. Эти люди были почти как гномы, они как будто вышли из сказки. Мужчина, даже выпрямившись во весь рост, едва достал бы Вали до пояса, а мальчик был и того меньше. Олень начал волноваться. Он тоже был крохотный, хотя и взрослый, с ветвистыми рогами — даже старый, — но все равно гораздо меньше тех оленей-самцов, каких Вали доводилось видеть до сих пор. И вход в пещеру как-то съежился. Когда Вали входил, он не смог бы дотянуться до верха рукой. А сейчас ему пришлось бы пригнуться, чтобы выйти. «Это какое-то колдовство заставляет предметы уменьшаться», — решил Вали.

Вали присел у костра, и ему стало тепло. Мысли нахлынули на него. Он думал о Дизе, об очаге в ее доме, о зимних вечерах, когда Адисла сидела рядом с ним, он думал о крови, о запахе и вкусе убийства, вспоминал Браги на корабле, который, берясь за оружие, обещал ему, что все будет хорошо, вспоминал жертвы своего гнева, окровавленных покойников.

Вали смотрел на спящих людей, ощущая настойчивое желание убить их. Но что-то ему не давало, как будто призрак его самого, такого, каким он был раньше, нависал над ним нынешним, не позволяя совершить неизбежное. Огонь был теплым и душистым, и Вали прилег. Он заснул, и ему снилось, что он стал самим собой, мужчиной, который любит женщину и считает, будто этого достаточно.

Раздался крик. Было светло. Один из маленьких человечков вопил, а второй сжимал в руке копье. Они двигались, как показалось Вали, очень медленно и неуклюже. Мужчина метнул копье. Вали просто обогнул его.

Запах человеческого страха дурманил его, побуждая к нападению, однако Вали сумел побороть желание. Сон о том человеке, каким он когда-то был, до сих пор не шел из головы — он ведь еще может стать таким человеком. Вали попытался заговорить, объяснить людям, что не надо бояться, но, заговорив, он испытал настоящее потрясение. Глухой утробный рык, похожий на раскат грома в горах, заполнил пещеру. Вали понял, что рычит он сам.

Мальчишка упал на четвереньки, пытаясь проползти мимо Вали, а мужчина схватил камень и запустил в него.

«Убей сто врагов ради меня». Слова были грубыми, но Вали вспомнил, что подразумевала под ними Адисла: «Вернись. Снова будь со мной». Воспоминание задушило в нем гнев, и он застыл на месте. Мальчик проскочил мимо него и крикнул отцу, чтобы тот тоже бежал. Отец повторил его маневр, метнувшись к оленю, который совсем обезумел.

Люди отвязали испуганное животное и побежали за ним, в панике скатываясь со склона едва ли не кувырком. Вали подошел к выходу из пещеры, сел, тяжело дыша, и смотрел им вслед, пока они мчались по равнине в сторону моря. Снег уже не падал, но правильно определить расстояние все равно было трудно.

Вали понял, что его бьет дрожь. Его терзало настойчивое желание убить людей, однако он сумел его побороть — побороть болезнь или заклятие, наложенное на него, — и победил. Так он сможет вернуться к Адисле.

Люди пробежали еще немного и остановились. Они оглянулись на него, увидели, что он не преследует их. Они заговорили, и Вали сразу же понял, что они спорят, — порыв ветра принес с собой охватившее их смятение. Затем один из них побежал к морю, к тому далекому острову, а второй подозвал и поймал оленя. Он достал из привязанной к спине животного торбы какой-то предмет, похожий на широкое блюдо, потом отпустил оленя и побрел обратно к Вали.

Вали ничего не ощущал, глядя, как возвращается человек, — с тем же равнодушием он взирал на небо или море. Мужчина медленно приближался. Он бил в бубен. Ритм отличался от того, который привык слышать Вали, который привел его сюда, но умолк, когда он вошел в пещеру. Мужчина бил в бубен медленнее и ровнее, сопровождая удары звучным пением. Вали ощутил запах страха, но еще и радостного волнения. Человек подошел ближе, остановившись в итоге у подножия каменистого холма, в котором находилась пещера. Он стоял внизу, не сводя глаз с Вали, колотя в бубен и подавая ему какие-то знаки.

Все это не имело для Вали никакого смысла, он заблудился внутри себя, накрепко заперев дверь, ведущую на бойню его сознания. Он знал, чего ему хочется: сожрать этого дурака, который стоит перед ним, а потом догнать второго и сделать с ним то же самое. Только он не станет этого делать. Но почему? Он позабыл причину, знал только, что очень важно сдержать порыв. Вали слышал биение сердца мужчины, чувствовал, как во всех уголках его тела пульсирует кровь, едва ли не ощущал в воздухе вкус человека.

Дыхание мужчины было жарким от волнения, кожа лоснилась от страха. Грохот бубна достиг своего апогея, человек бешено заколотил по натянутой коже, особенно звучным ударом обозначил конец песни и бросил колотушку к ногам Вали, глядя на него широко раскрытыми глазами, в которых читались вызов и ожидание. В следующий миг его лицо исказилось. Заклинание не подействовало. Вали, теперь уже не столько оборотень, сколько волк, вырвал сердце у него из груди.

Глава 42

УСПЕХ ШАМАНА

Паника охватила всех, кто был на скале. Отдыхавшие ноаиди пытались помочь тем, кто все еще пел и бил в бубны, пребывая в глубоком трансе. Некоторых удалось привести в чувство, некоторых пришлось бросить на верную гибель, когда остальные шаманы кинулись в те укрытия, какие можно было отыскать на почти голом острове.

Лиейболммаи понял, что лежит лицом вниз в кромешной темноте перед входом в пещеру, пытаясь вытащить из-под своих шкур нож. Раздалось чавканье, как будто кто-то шел по болоту, и шаман увидел, как чудовище топчется задними лапами по груди ноаиди в птичьей маске.