Александр Зорич - Люби и властвуй

«Незамедлительно умертвить подателя сего письма в присутствии Овель исс Тамай», ― именно так гнорр советовал своему верному псу Онни. «Он бы еще пожелал умертвить его в присутствии Совета Шестидесяти и Сиятельного князя. А почему бы и нет?» ― Онни закусил губу и отправился наверх. Потому что других, более понятных и выполнимых указаний, в письме гнорра было очень и очень много.

Онни было суждено скоро погибнуть и тем самым скрыться во смерти от страшной кары Лагхи Коалары за невыполнение его рокового приказа.

Овель.

Овель исс Тамай.

Овель исс Тамай, племянница и былая наложница ныне здравствующего Сиятельного князя.

Он встретился с ней однажды. Он любил ее однажды. Но это скромное «однажды» стоит тысяч других «неоднократно». Овель. Лагха знает, где она. Лагха уверен, что она в Пиннарине, иначе он не стал бы давать Эгину таких глупых обещаний. Впрочем, от этой змеиной крови, от этого убийцы можно было ожидать чего угодно.

«Коль скоро части Овель не липнут ко мне подобно частям Скорпиона, значит, следует отправиться на поиски», ― подумал немного разочарованный Эгин. Рассыльная «шмелей». Вот с чего следует начать поиски. Нужно сделать то, что он не успел сделать две недели тому назад, очутившись на мятежном «Зерцале Огня». Найти «шмеля», что принес ему серьги-клешни, расспросить его хорошенько, а затем искать. Искать. Потому что больше ему в этой жизни делать было нечего.

Он удалялся от порта, высматривая возчиков, которых отчего-то словно ветром сдуло отовсюду. Ни одного возка. Ни одного крика зазывалы. Изволь теперь ходить повсюду на своих двоих. Странно. Впрочем, странного в Пиннарине хоть отбавляй.

Вот, например, тот плюгавый хромоногий матрос, что идет за ним и икает. Спьяну. Или вот. Навстречу ему шел мордатый нищий. Пыльное, нарочито убогое рубище, грязная борода. Переметная сума, из которой торчат какие-то смердящие пожитки. В руках у нищего ― богатый посох с изогнутой ручкой, такие носят паломники с Юга. Посох украшен черненым серебром, а на его ручке висят амулеты с бирюзой. Хорош попрошайка! Да загнав этот посох в базарный день, он мог бы завести хозяйство и слуг, одна только бирюза…

Нищий в этот момент как раз поравнялся с ним, внезапно присел на корточки, крючковатая рукоять его богатого посоха обхватила колени Эгина и рванула вперед с неожиданной силой и упорством. Эгин упал на спину. Его рука дернулась к мечу, но было уже поздно.

Поздно, потому что шею Эгина уже стягивала веревка, которую держал в огромных ручишдх тот самый икающий хромоногий матрос.

Нищий, отбросив посох, соединил запястья Эгина стальными браслетами на коротком жестком стержне. Щелк!

– С вами хочет говорить гнорр Свода Равновесия, ― тихо прогундосил он.

Эгину ничего не оставалось, как прохрипеть что-то в знак полного согласия. Полного и окончательного согласия.

За спиной остался гулкий туннель Почтового Дома, бесшумный механический подъемник (Эгин никогда не бывал в этой части Свода Равновесия и даже приблизительно не представлял себе, куда завели его бойкие рах-саванны в одеждах матроса и нищего, псы самозваного гнорра), и… две пары дверей распахнулись с мелодичным звоном, отворяясь прямо в огромный круглый зал с куполообразной крышей. Безусловно, они сейчас находились на самом верху здания Свода, который при взгляде снаружи представлял собой голубой купол, увенчанный исполинской двуострой секирой.

Кабинет гнорра. Святая святых Свода Равновесия. Пуп мироздания. Обитель любви и власти.

Сразу объять взглядом и осознать все, что находилось в кабинете гнорра, было невозможно. С ходу Эгин отметил только несколько занятных деталей.

Во-первых, в центре кабинета стояла массивная колонна, без сомнения, представлявшая собой постамент для секиры над куполом.

Во-вторых, прямо рядом с ней стоял небольшой сравнительно с исполинскими масштабами помещения стол, показавшийся Эгину очень и очень знакомым.

И в-третьих, пока до его потрясенного сознания доходило, что стол этот принадлежит его бывшему начальнику арруму Опоры Вещей Норо окс Шину, на глаза Эгину попался шар, занимавший почетное место по правую руку от стола и исключительно похожий на увеличенный Зрак Истины. Усиливая сходство, в нем тремя полупрозрачными тенями вальяжно прогуливались три диковинные рыбы. Не креветки, а именно рыбы.

Эгин получил болезненный и сильный тычок в основание шеи и, чтобы не упасть лицом вниз, был вынужден буквально вбежать в кабинет. Не отставая ни на шаг, за ним последовали его пленители и стражи.

– Итак, рах-саванн, вы, я надеюсь, принесли мне Пятое сочленение?

Голос раздался откуда-то из-за спины и показался Эгину совершенно незнакомым. Эгин хотел оглянуться, но твердые пальцы сопровождавшего его «матросика», грубо впившись ему в ухо, не дали ему повернуть голову ни на румб. «Ну, сволочь, это ты уже слишком», ― подумал Эгин и, поскольку терять ему было совершенно нечего, вслепую лягнул мерзавца. Эгин не сомневался в том, что его каблук врежется тому точно в колено. Увы, стражи Эгина были начеку и, опережая ход его ноги, второй рах-саванн нанес ему удар под левое колено своим нищенским посохом. «Спасибо хоть не мечом», ― мелькнуло в голове Эгина, который, изрыгая слышанные на Циноре смегские проклятия, неловко упал набок, подвернув ударенную ногу.

Эгин знал перифраз древней итской притчи про то, что все в этом мире свершается трижды. Первый раз как Данность, второй раз ― как Отражение, третий раз ― как Изменение. «Сейчас, кажется, мироздание пошло по швам, потому что второй и третий разы слились воедино, составив редкой мерзости Искривление», ― грустно подумал Эгин, с трудом привыкая к своему незавидному положению.

Да, все это уже было один раз около двух недель назад. Кабинет Норо окс Шина, перерубленная крышка стола, боль, жесткий, неудобный стул для «гостей», разговор о Пятом сочленении. Но кабинет тогда был меньше, Норо окс Шин был аррумом, болело плечо. Теперь кабинет был огромен, болели в основном ноги и стянутые беспощадными браслетами кисти, а разговор велся с новым гнорром Свода Равновесия. И гнор-ром этим был Норо окс Шин.

Его голова почти целиком была скрыта шлемом с клювообразным забралом. Тем самым шлемом, который носили Знахари. Его голос звучал сейчас совершенно иначе. Узнать его было тяжело, очень тяжело. И все-таки…

– Я вижу, Эгин, вы немного пришли в себя от уличной потасовки в этом бестолковом варанском городе. Повторяю свой вопрос. Где Пятое сочленение?

Чернота двух прорезей на шлеме Норо вперилась в Эгина алчной и беспощадной пустотой. Эгину было очень страшно, и он не боялся признаться себе в этом. И, быть может, именно в силу полного осознания своей обреченности он нашел в себе силы тонко улыбнуться.