Ирина Молчанова - Вампиры — дети падших ангелов. Музыка тысячи Антарктид

— Вильям повезет меня домой!

— Чудесная новость, — обронил Лайонел и посмотрел на дверь, ведущую в комнату брата. Они не разговаривали. О переезде Кати и ее скором обращении в новую «веру» Вильяму сообщил Йоро.

Мальчик понизил голос до шепота:

— Он сказал, ему нужно уехать.

Лайонел кивнул. Это был наилучший, наипростейший и, как он надеялся, временный выход.

— Ты огорчен? Ты хочешь, чтобы он остался? — стал допытываться Йоро.

Молодой человек не ответил и, швырнув ему мяч, направился в свой кабинет. Сидя в кресле перед разложенными на столе печатями, Лайонел глубоко задумался. Ему следовало отпустить брата, на сколько тот сам пожелает, даже на целое столетие, если Вильяму это нужно, но что-то мешало протянуть руку к золотой печати с цифрой сто. И смотреть на нее не хотелось.

Дверь приоткрылась, в кабинет вошел брат, одетый в потертые синие джинсы и серо-белый свитер. Взгляд изумрудных глаз устремился на стол с печатями, уголки губ насмешливо приподнялись.

— Три года, — произнес Вильям, приближаясь к столу.

Лайонел взял «Вольную», сделав вид, будто читает текст, уведомляющий о свободе вампира, виданный им уже тысячи раз. На самом же деле он думал о том, как всегда потакал и потакает своим желаниям. Будь то красивая вещь, женщина или безрассудная, жестокая девчонка, готовая разделить с ним бессмертие. Он так привык всегда лучше других знать, что ему и всем остальным делать, чувствовать, думать, а сейчас был растерян и неуверен.

— Я все еще тут, — напомнил о себе брат и повторил: — Три года.

Лайонел положил «Вольную» перед собой, взял со стола золотую свечу, наклонил над листом и налил две лужицы воска. Затем уколол подушечку указательного пальца тонкой иглой и выдавил на одну из золотых восковых клякс алую каплю крови. На миг он замешкался, поднял глаза на стоявшего перед ним брата, а потом решительно взял свою личную печать — миниатюрную статуэтку золотого ягуара, украшенную черными и желтыми бриллиантами, и вдавил в воск. Появилось изображение ягуара в прыжке, перемахивающего через лунный серп и держащего в оскаленной пасти скипетр. После молодой человек взял третий, из длинной череды, серебряный прямоугольник и поставил еще одну печать. Герб Санкт-Петербурга застыл в воске, а с ним надпись на ленточке в самом низу — «6 месяцев».

— Полгода, и ни минутой больше, — произнес Лайонел и переместил документ на край стола.

Вильям не взял «Вольную», а с усмешкой осведомился:

— А что, если я перееду отсюда совсем, под покровительство другого вампира?

Лайонел откинулся на спинку кресла.

— Думаешь, кто-то захочет из-за тебя ссориться со мной?

Брат горестно кивнул.

— Конечно нет, какая глупость. — Он взял бумагу и повернулся к двери.

Лайонел смотрел ему вслед и понимал, что если сейчас ничего не скажет, отпустит вот так, то не скажет уже никогда. Шесть месяцев пройдут, а пропасть между ними, однажды прекратившая расти, увеличится еще больше.

— Вильям… — начал молодой человек, сцепив пальцы в замок. Брат обернулся.

Когда молчание до неприличия затянулось, пришлось признаться:

— Я просто не знаю, что сказать.

— Ты заболел? — с легким сарказмом уточнил Вильям.

— Наверно. — Лайонел рассеянно улыбнулся и после длительной паузы сказал: — Мне не хочется говорить тебе о закономерностях, схемах и прочем. Но я думаю, если бы не вмешался в ваши отношения, итога бы это, увы, не изменило.

Брат наклонил голову набок и неожиданно согласился:

— Пожалуй. Рано или поздно, вы все равно бы встретились.

Их напряженные взгляды пересеклись. В кабинете сделалось необычайно тихо. Вильям вздохнул, промолвив:

— Ты оказался прав, она другая…

— Да, — Лайонел опустил глаза, — только я не знал, что та — другая — тебе может понравиться.

Брат пожал плечами:

— Я тоже не знал. Она ошеломительная… Чего тебе говорить, ты сам все понял.

Лайонел ощутил укол ревности, точно солнечный луч проник куда-то глубоко-глубоко внутрь и порезал.

Вильям, похоже, заметил, потому что прищурился, взмахнул «Вольной» и поинтересовался:

— Полгода? Ты уверен?

— Я справлюсь с собой, — заверил Лайонел и приподнял брови, без слов задавая тот же вопрос.

— Разве у меня есть другой выход? — Не дожидаясь ответа, брат взялся за дверную ручку. — Со мной будет все в порядке, Лайонел. Ты не можешь всю нашу бессмертную жизнь неустанно следить, чтобы я не обжегся.

— Подожди. — Лайонел привстал с кресла. — Твоя необыкновенная сила…

— Что?

Молодой человек плюхнулся назад в кресло, пробормотав:

— Да так, ничего. Забудь.

Брат с пару секунд постоял на месте, затем произнес:

— До свидания, Лайонел.

— До свидания, — как эхо повторил тот.

Катя завернула за угол высокой ограды с пущенной по верху колючей проволокой, как осколками стекла покрытой льдом, и увидела у зеленых ворот две фигуры, высокую и низкую. Неподалеку стоял джип с огромными колесами. Дверцы были открыты, фары горели. А в окнах дома — ни огонька.

Девушка приветственно подняла руку. Волк подбежал и, точно молоденький бычок, боднул головой в бок.

— А мы тебя ждем! — простодушно сообщил Йоро, шлепая голыми ступнями по снежной дороге. И с нотками огорчения добавил: — Я теперь тебе не нужен, ведь есть Лайонел… Он сильный.

— Конечно, нужен, — возразила Катя, погладив его по черным спутанным волосам. Чтобы посмотреть на Вильяма, пришлось собрать всю свою волю. Девушка подняла глаза и, встретив его нежный взгляд, смущенно улыбнулась.

— Эй, — встрял между ними Йоро, уперев ладони им в животы и разводя в разные стороны, — мы же не хотим потерь, правда? У Лайонела очень чуткий сон.

Вильям засмеялся и, отступив на шаг, заверил:

— Нет, дружище, она уже давно сделала выбор и ни за что его не изменит. Не так ли?

Катя замешкалась. И дело было не в выборе, который она сделала, он сомнений больше не вызывал. Только хотел ли об этом услышать Вильям?

— Не отвечай, я знаю, — спохватился он.

Девушка едва заметно качнула головой — волосы

скатились по плечам. Она уже успела позабыть о его необыкновенной чуткости.

— Вы надолго? — чтобы не молчать, спросила Катя.

Йоро побежал к машине, крикнув:

— У нас «Вольная» на полгода! Мальчик вернулся с пакетом овсяного печенья и, громко чавкая, охотно пояснил: — Лайонел не захотел отпускать Вила надолго, потому что будет по нему скучать.

Девушка закашлялась, пытаясь удержать смех, но у нее не вышло.

— Так он не говорил, — укоризненно посмотрел на оборотня молодой человек.