Александра Лисина - Белые ночи

Я с проклятием отползла подальше и с тихой ненавистью уставилась на дурацкий амулет, провокационно посверкивающий на солнце черными гранями. Вот же пакость какая! Чуть снова не влипла с этой опасной побрякушкой. Памятуя о том, чем закончилась наша первая встреча… не-е-ет, чем хошь поклянусь, но больше ее в жизни в руки не возьму! Ни за какие коврижки! Чтоб ей провалиться! Чтоб ее сорока какая уволокла поскорее! Да подальше! Век бы ее не видеть… и куда, интересно, подевался, этот мохнатый гад? Бросил свое сокровище, словно неродное, а сам сбежал, как на пожар, не сказав на прощание ни единого словечка!

Гм, а ведь и правда не сказал…

На этой мысли я слегка успокоилась: если б ушел надолго, наверняка бы предупредил, а раз смолчал, значит, просто было надо. И значит, он вернется. Ладно. Ничего страшного, к счастью, не произошло — я амулет и пальцем не тронула. И не притронусь ни за что — больно надо второй раз нарываться. Кстати, Ширра не мог об этом не знать, а значит, наверняка скоро заявится. Может, на охоту решил с утра пораньше сбегать? Кто его разберет? Или что-то в лесу почуял, вот и сорвался с места, как настеганный, а амулет оставил, чтобы пасть, значит, была свободной. Ну, поймать так кого. Или укусить побольнее. Так что ничего ужасного на самом деле не произошло. Ну, полежит себе эта штучка на солнышке, ну, оборонили ее случайно (или намеренно?). Пусть лучше спокойно дождется хозяина здесь, а я пойду-ка отсюда подобру-поздрову, потому как испытывать его скудное терпение — дело крайне неразумное и для жизни опасное. Проверено. Причем, не раз.

Переведя дух и слегка придя в себя, я осторожненько отползла подальше, только потом встала на ноги и, сердито шипя сквозь зубы нелестные эпитеты дурному нелюдю, пошла умываться. Причем потратила на это важное дело чуть не с полчаса, получила немалое удовольствие и неплохой заряд бодрости, потому как никто не мешал и не поторапливал. Потом рассудила, что спешить действительно некуда, и старательно поплескалась в прохладной воде уже вся. После чего спокойно позавтракала, время от времени неприязненно косясь лежащий в сторонке на амулет. Тщательно и во вкусом расчесалась. Наполнила флягу. Пришила на место оторвавшуюся вчера пуговицу. Вдумчиво перебрала вещи, прикидывая, насколько хватит соли и перца и не стоит ли заглянуть в какую-нибудь деревушку по пути. Нет, не подумайте, что я жадная: мяса будет вдосталь. Ширра об этом позаботится, но есть пресное — как-то некультурно. Хотя, конечно, если прижмет, даже сырое сгрызу… я терпеливо подождала, пока высохнут волосы, снова расчесалась, мельком поглядывая на неуклонно взбирающееся по небосводу солнцу. Потом, поняв, что уже все на свете переделала, бесцельно послонялась по округе, пиная прошлогоднюю траву и сухие листья. Еще немного поозиралась, надеясь на какое-то чудо, неумело поискала чужие следы, ничего толком не нашла и, наконец, не выдержала.

— Ширра!!

Тишина…

— Ширра-а!!!

Да где ж его демоны носят?!

— Ширра!! Чтоб тебя мухи затоптали! Ау!! Ты где?!

Бесполезно: оборотень как сквозь землю провалился! Ни рыка, ни шипения, ни шороха потревоженных веток в ответ. Ни даже отдаленного крика, могущего указать, куда он запропастился. Просто испарился и записки не оставил. Ну, и что мне теперь делать? До ночи его ждать, подперев голову рукой, как тот атлант? Ложиться спать, пытаясь скоротать время? На поиски идти? Так я ж не следопыт — для меня заблудиться в этих дебрях пара пустяков. Это я возле дороги такая смелая, а как зайду в непролазную чащу — пиши-пропало. И как быть?

Я нерешительно оглянулась на нетронутую цепочку.

Ширра, глупый кот! Какого дрына ты оставил ее тут, если так ей дорожишь? Что мне теперь, возле нее круги наматывать, охраняя это сомнительное сокровище от любопытства лесных обитателей? Оставить, как есть, и идти себе дальше? Бросить, не зная, чем это потом может аукнуться? Или подвесить к какому кусту, чтобы ты сразу нашел, когда вернешься? Откуда мне вообще знать, куда тебя понесло? Может, в обратную сторону решил повернуть? Дела, может, какие там не закончил?

— Ширра! — с досадой позвала я, смутно предчувствуя, что он все равно не отзовется.

И верно — тишина, как в покинутом склепе.

Проклятие… ненавижу такие моменты! Терпеть не могу принимать за кого-то решения… а, ладно! Сам потом догонит и подберет — вещь его, и он прекрасно знал, что делал, когда уходил. Значит, должен догадаться, что я не посягну на личную собственность верного компаньона. Даже такого странного, как этот разумный тигр.

Решительно затушив костер и собрав вещи, я закинула мешок за спину и бодрым шагом двинулась в заросли, держась солнца и строго восточного направления. Промахнуться нереально — дорога совсем недалеко, а даже если собьюсь, Ширра всегда поправит.

В последний момент я все-таки обернулась и со смешанным чувством посмотрела на сиротливо поблескивающий амулет. А ведь ему придется за ним вернуться… с большой долей вероятностью Ширра все-таки ушел вперед, а не назад. И значит, после целого дня пути ему придется сделать огромный крюк, чтобы забрать важную для него вещь. Важную настолько, что он готов за нее убивать и калечить. А амулетик такой маленький, легкий, как перышко — ветром унесет, и не заметишь. Птица, опять же, подобрать может. Зверь любопытный наткнется или, чего доброго, путник случайный набредет… потом нам придется его искать, сбивать ноги, беспокоиться лишний раз… конечно же, обоим искать, потому что я себе этого никогда не прощу…

Обреченно выругавшись и в который раз прокляв свое мягкосердечие, быстро вернулась, сердито затолкала дурацкую висюльку в карман и, сложив из камешков большую стрелку, острием на восток, быстрым шагом ушла. Не желая терять время зря, но про себя твердо решив, что промахнуться по такому указателю даже дурак не сумеет. А как только оборотень появится, прямо с ходу суну под нос его главное сокровище и от души дам в морду, если увижу на ней хоть малейший признак недовольства. Богом клянусь, что дам. И, наверное, даже ногой, потому что если этот мохнатый гад только посмеет заикнуться, если только скривится или возмущенно тявкнет, если вздумает снова зубы свои показывать и пытаться ворчать…

Наверное, у меня в кои-то веки все было написано на лице, да еще во-о-от такими огромными буквами (чтоб, значит, никакого недопонимания не осталось!), потому что вернувшийся к ночи оборотень, против ожиданий, не вымолвил поперек ни единого словечка. Не возмутился и не потребовал объяснений, намекая на то, что, дескать, полдня рыскал по окрестностям в поисках своей агатовой побрякушки. Точнее, он просто не успел возмутиться, потому что, едва рядом с костром возникла его массивная тень, я резким движением протянула руку с амулетом, который успела не раз проклясть, и прямо-таки впихнула в изумленно разинутую пасть. Повесила на первый попавшийся клык, торопливо отодвинулась и мрачно сообщила: