Наталия Осояну - Звёздный огонь

А зачем? Уже тогда овладевший непростым искусством плетения узлов, он знал: любое, даже самое сложное плетение можно распутать — и тогда оно превращается в веревку, простую и понятную. С узлом, в который превратилась его собственная жизнь, Умберто поступил намного проще — разрубил одним точным ударом и зажил припеваючи, не думая ни о чем. Но за последний год все нити переплелись вновь, крепко и причудливо…

Проснувшись, он некоторое время лежал неподвижно, закрыв глаза. Слышно было, как за бортом плещется вода, как шумит ветер в парусах. Крейн и Ролан молчали — когда-то помощник капитана тоже любил вот так молчать и слушать океан, а теперь «Невеста ветра» ушла из его головы, и освободившееся место занял, похоже, какой-то злой дух, нашептывающий вещи, о которых прежний Умберто предпочел бы не думать. «Всё это просто замечательно, — сказал моряк сам себе. — Но что мы будем делать, если и впрямь появится пожиратель кораблей?»

— Мы скоро будем на месте, — раздался голос Ролана. Умберто открыл глаза, огляделся: как выяснилось, дремал он достаточно долго, чтобы окружающий лодку пейзаж успел заметно измениться. Вокруг «Легкокрылой» простиралось изумрудное мелководье, и за толщей воды угадывались колышущиеся заросли водорослей, под которыми, возможно, покоились останки фрегата, пятьсот лет назад проигравшего свою последнюю битву. Легенда, рассказанная Роланом, не удивила Умберто — он и сам когда-то мечтал найти клад возле скалы, которая одиноко вздымалась из моря недалеко от их дома — дома, который сейчас был очень и очень далеко.

— Выведи «Легкокрылую» на глубокую воду, — сказал Крейн. — И ещё я хочу на время одолжить её зрение, если вы оба не против.

— Не против, мастер Бастиан…

«Ого! Пока я спал, они успели познакомиться».

— …а вот я хотел спросить, повязка вам не мешает?

Ролан явно хотел спросить, ощущает ли одноглазый корабел то же самое, что и тот, у кого два глаза. Магус хмыкнул, закрыл ладонью левый глаз, как будто мог видеть сквозь ткань — так оно и было на самом деле, — и сказал:

— Мешает, конечно же. Но деваться некуда, сам понимаешь.

Умберто ничуть не удивился, расскажи Крейн этому мальчишке правду о себе и о так называемой «Верной» — нынче он с самого утра ждал от капитана каких-нибудь глупостей, — но магус всё-таки предпочел вести себя осмотрительно. Ролана его ответ вполне устроил; парнишку устроило бы что угодно — он смотрел на человека, которого считал корабелом, с выражением щенячьей преданности на лице. «Должно быть, не так давно я и сам глядел на него точно так же», — подумал Умберто, нахмурившись.

— Не будь таким мрачным, — вдруг сказал Крейн. Хоть он и не обернулся, эти слова были адресованы Умберто, а не Ролану. — Скоро мы увидим кое-что интересное.

— А если это кое-что нас сожрет, ты будешь таким же веселым у него в брюхе? — поинтересовался помощник капитана. — Что-то сомневаюсь.

— Очень ему надо нас жрать… — ответил Крейн, по-прежнему глядя куда-то вдаль. — «Легкокрылая» для него слишком мелкая рыбешка.

— Фрегат, когда растет, не брезгует и мелочью, — заметил Умберто.

— Только если счет пойдет на сотни, — парировал магус. — Ага, вот и он. Быстро, очень быстро…

Справа по борту в воде промелькнуло что-то большое и темное. Видение было столь мимолетным, что Умберто понадеялся на обман зрения — и сразу же, будто в насмешку, тень появилась опять, чуть сместившись к северу. Был ли это в самом деле пожиратель кораблей или всего лишь кархадон, случайно оказавшийся так близко от берега? Умберто не хотелось проверять на собственной шкуре, какое из предположений верно, поэтому он не стал терять времени даром и крикнул:

— Ролан, поворачивай!

— Стоять, — негромко приказал Крейн, и «Легкокрылая» не двинулась с места. Между тем чудище, кем бы оно ни было, не теряло времени зря: темное пятно под водой, ненадолго растворившись в бездонной синеве, вновь приблизилось к поверхности. Белесая шкура, спутанный клубок щупалец — вот теперь ошибки быть не могло!..

— Я кому сказал, стоять! — рявкнул магус, почувствовав, что дно лодки задрожало. — Он нас не тронет, я точно знаю! Что бы ни случилось, не шевелитесь и молчите! Умберто, ты будь внимателен…

Предупреждение было совершенно излишним для Ролана — парень впал в оцепенение, из которого его могла бы вывести лишь полновесная оплеуха, — а вот Умберто с трудом сдерживался, чтобы не кинуться за борт в безнадежной попытке спастись. «Нас сожрут! — вопил его внутренний голос. — Разорвут на части!»

Но зачем же Крейн просил его быть внимательным?!..

— У тебя с самого начала был план, — хриплым шепотом проговорил помощник капитана, вперив яростный взгляд в спину Крейна. — Ты тащил меня сюда вовсе не из прихоти, ты что-то придумал!

Пугающе близко от «Легкокрылой» спина глубинного ужаса разрезала воду, оставив за собой пенную полосу. Тварь ходила кругами вокруг маленькой лодки, будто играя, и теперь спасение было столь же вероятным, как нисхождение с небес Заступницы рука об руку с Повелителем штормов.

— Молчи, — не приказал, а попросил Крейн. — Ты скоро всё поймешь.

Вода за бортом словно закипела, и среди лопающихся пузырей показались очертания существа, хорошо знакомого Умберто: огромное тело, сплошь состоящее из щупалец. Их количество и длина заставили бы кракена умереть от зависти, только вот моряк не без причины полагал, что даже крупный кракен, завидев эту тварь, удрал бы без оглядки куда-нибудь подальше, не тратя драгоценное время на любование. Щупальца потолще оканчивались зубастыми мордами, и, вспоминая первую и последнюю встречу «Невесты ветра» с глубинным ужасом, нетрудно было догадаться: для того, чтобы расправиться с «Легкокрылой», монстру не придется себя утруждать.

— Пропали мы… — прошептал Умберто. Он и Ролан ошеломленно глядели на подымающуюся из воды тварь, и только Крейн сохранял спокойствие: он стоял у мачты «Легкокрылой», обратившись лицом к пожирателю, и теребил в руках какую-то веревку. Прежде, чем Умберто понял, что бы это могло значить, одно за другим произошли несколько событий.

Сразу несколько тонких щупалец стремительно ринулись вперед и опутали магуса, не обратив внимания на Умберто и Ролана. Магус не сопротивлялся — он судорожно вздохнул, вздрогнул всем телом, но почему-то не вспыхнул, не подпалил пожирателю кораблей его бледную шкуру.

А потом щупальца вдруг вспыхнули сами — под кожей словно зажглись гирлянды разноцветных праздничных огней. Это длилось всего мгновение, и как бы ни был Умберто испуган, он успел подумать лишь об одном: «Красиво!»