Наталия Осояну - Звёздный огонь

И почему-то он не удивился, когда глубинный ужас отпустил свою жертву…

— Быстрее… — выдохнул Крейн и повалился навзничь. Веревка выпала из его ослабевших пальцев, но Умберто немедленно её подхватил — он знал, что нужно делать, и теперь совершенно отчетливо понимал, отчего капитан потащил своего помощника в такую даль. Разгадка тайны была проста: никто другой не смог бы помочь ему справиться с подступающим огненным безумием.

Скрутить магусу руки за спиной, завязать глаза собственным платком — всё это Умберто проделал с привычной легкостью и торопливо отпрыгнул в сторону, потому что прикасаться к Крейну было уже достаточно больно. Лишь потом моряк осознал две не самые приятные истины: всё это время Ролан за ними наблюдал, а пожиратель болтался за бортом, не намереваясь уходить в глубины, из которых появился.

Последнее, пожалуй, было хуже всего.

— Держись! — крикнул Умберто, каким-то чудом предугадав, что сейчас произойдет, и вцепился в борт. Ролан последовал его примеру, и тут кракен-переросток ударил щупальцами по воде. Поднявшейся волной «Легкокрылую» понесло, и от этого лодка, перепугавшись, вышла из повиновения — круто развернулась и пошла на запад, как будто понадеявшись сбежать от чудовища, которое двигалось следом — но не очень быстро, словно погоня была всего лишь игрой. Ролан не попытался остановить свою лодку, да Умберто и сам понимал бесполезность подобных попыток. Он крепко держался за борт и думал лишь о том, как бы Крейна не смыло с палубы.

Когда впереди них вдруг забурлила вода и над волнами показалось что-то темное, моряк малодушно закрыл глаза, решив, что это вторая тварь, и теперь «Легкокрылой» уж точно некуда деваться. Но раздавшийся вслед за этим возглас Ролана никак нельзя было назвать испуганным:

— Смотри! Смотри же!!

Глубинный ужас чуть замедлил ход, и было отчего: прямо на него, рассекая морскую гладь острым плавником, шел большой черный кархадон. Лишь раз бывший фрегат показал спину, покрытую мощными пластинами, но этого было достаточно, чтобы понять: он переродился очень давно, быть может — лет сто назад. Казалось невероятным, что это создание некогда верой и правдой служила человеку, что жил на свете тот, кто сумел его подчинить своей воле, но невероятнее всего было то, что кархадон намеревался атаковать тварь, от которой любой другой обитатель океана бежал бы в страхе.

Поравнявшись с пожирателем, кархадон высоко подпрыгнул над водой и рухнул прямиком в переплетение щупалец. Его костяной таран вонзился в плоть мерзкой твари, и та впервые подала голос — завопила так, что Умберто и Ролану пришлось заткнуть уши. Два мощных тела забились; пожиратель постепенно опутывал кархадона щупальцами, а тот всё глубже вгрызался в своего противника. Волны шли от них во все стороны, а водяная пыль не позволяла двум ошеломленным морякам разглядеть подробности, но на мгновение Умберто показалось, что два сражающихся создания сливаются друг с другом, как две полурасплавленные свечи.

И скоро всё закончилось — кархадон и глубинный ужас вместе ушли на дно…

— Развяжи меня, — раздался хриплый голос Крейна. — Нам больше ничего не угрожает.

Умберто опустился на колени рядом с капитаном, но выполнять приказ не торопился. Перед его глазами всё ещё стояла страшная и удивительная картина: чудовища, бьющиеся в предсмертных конвульсиях. Что, ради всего святого, здесь произошло?!..

— Сначала расскажи, что за план был в твоей безумной голове с самого начала и почему ты меня в него не посвятил.

Магус рассмеялся, но Умберто почудилась в его смехе легкая неуверенность.

— Хочешь сказать, ты согласился бы на такое по доброй воле? Если да, то на борту «Невесты» многовато безумцев, не находишь?

— Команда во всем подобна капитану, — мрачно ответил Умберто. Он вдруг почувствовал, что руки сами тянутся к веревкам, опутавшим Крейна, и понял, что долго сопротивляться не сможет. — Ты не зря нас по всем островам собирал…

— Шутки в сторону, — перебил магус. — Развязывай.

Пришлось подчиниться. Когда Крейн поднялся, разминая затекшие руки, в его глазах затихал гнев, а губы кривились в язвительной усмешке. «Ну давай, — подумал Умберто. — Ударь меня, сожги меня. О-о, Пресветлая, это добром не кончится!» Магус, однако, справился с собой.

— Ты помнишь тот день, когда мы впервые встретили эту тварь? — спросил он.

— Я бы сказал — день, когда нас едва не съели, — ответил Умберто. — Ещё бы такое не помнить…

… — В трюм! Прячьтесь, быстрее! — он закричал так, что чуть было не сорвал голос, но Эсме и Эрдан не услышали. Они стояли, парализованные страхом, и глядели, как за бортом «Невесты ветра» одно за другим вздымаются белесые щупальца неведомой твари, которую позже сам корабел назовет «глубинным ужасом». Но о том, что «позже» наступит, Умберто в тот момент не знал; он выхватил саблю и ринулся в атаку, рубя мерзкие отростки направо и налево.

Вскоре на палубе «Невесты ветра» началось сражение, подобного которому не было ни до, ни после встречи с чудовищем из глубин. Чем яростнее бились моряки, тем быстрее прибывали щупальца, и казалось, что этому безумию не будет конца, что отныне и впредь им суждено вечно сражаться с бессмертным врагом. Во все стороны летели ошметки плоти, голубая кровь залила всё вокруг, но на место одного отрубленного щупальца прибывали два-три новых, а вот павших матросов некому было заменить.

— Эсме, уходи отсюда! Прячься!

Это предостережение, которого целительница всё равно не послушалась, едва не стоило ему жизни: левую руку что-то схватило, дернуло с силой — в плече хрустнуло, боль хлынула волной, — и Умберто в мгновение ока очутился у самого борта.

Красноглазая морда уставилась на него. Время застыло.

Через несколько дней моряк вспоминал, что в этот миг думал не о смерти, а о том, что его угораздило быть сожранным самым несуразным чудищем из всех возможных. «А-а, я так и знал! — усмехнулся Крейн, когда помощник ему в этом признался. — Ты, хоть и живешь несуразно, погибнуть хочешь элегантно и со вкусом, чтобы потом товарищам не стыдно было вспоминать!» Именно Крейн тогда спас его, а вскоре и самого магуса щупальце схватило, но не за руку — за шею…

— …В тот момент я почувствовал нечто весьма странное, — сказал Крейн. — Даже не знаю, как объяснить. Я ощутил связь с этой… с этим чудовищем, и оно тоже почувствовало меня. Мы будто смотрели друг на друга сквозь черное стекло.

— Оно… говорило с тобой?

— Не в том смысле, какой ты имеешь ввиду, — Крейн покачал головой. — Но ведь и «Невеста ветра» говорит со мной не словами, а образами. Вообще-то я потом подумал, что это чувство было похоже именно на связь с другим фрегатом… теперь убедился, что это правда.