Вера Петрук - Индиговый ученик

– Пошел к черту, Фарк, – огрызнулся Регарди, чувствуя, как в груди закипает злость. Сначала проклятый мальчишка с вишнями, потом ссора с Беркутом и приступ Ола, а теперь еще и «карпы». Эх, ему бы сейчас холодную голову Финеаса. Он никогда не встречался с учениками Шамир-Яффа наедине, и интуиция подсказывала, что самым разумным чувством в данной ситуации был страх. Страх, который почему-то не появлялся.

– Ты носишь одежду ученика, но не сдал ни одного летнего экзамена, разве это справедливо? – Фарк сделал шаг вперед и оказался ближе. Арлинг понял, что его окружали и быстро переместился к дереву, чтобы прикрыть спину.

– Отойди, Фарк, – вдруг произнес Ол. – Ар снесет тебе голову, а мы не сможем пришить ее обратно.

«Ну, спасибо, удружил», – мрачно подумал Регарди, но брошенная искра попала на благодатную почву.

– Сомневаюсь, что этот драган может нам что-то сделать, – протянул Фарк, и его тон не обещал ничего хорошего. – Ты, Ол, пока посиди в тенечке, мы с тобой потом разберемся. Эй, Грасп, сбегай за стражей. Скажи, что мы задержали двух подозрительных типов. Одного пьяного кучеяра из Школы Белого Петуха и какого-то драгана, который выдает себя за ученика имана, не пройдя ни одного испытания. Если мы ошиблись, он покажет нам свои зарубки, и мы извинимся, правда, ребята?

«В этом городе трудно что-то скрыть», – с досадой подумал Арлинг. Зарубок у него и, правда, не было. Этот обычай казался ему диким, но у всех учеников боевых школ на руках были шрамы. По негласной традиции после каждого успешно пройденного экзамена молодые кучеяры наносили себе порезы на внутреннюю сторону плеча. А потом такие шрамы пересчитывались и с гордостью показывались девушкам.

Арлинг услышал, как один из кучеяров сделал шаг в сторону и тоже двинулся к нему, запоздало сообразив, что повелся на провокацию. Бежать за стражей «карпы» не собирались, а вот окружить его у них получилось.

– Послушай, Фарк, – вздохнул Регарди, понимая, что отступить не получится, так как позади уже слышалось дыхание подкрадывающихся «карпов». – За мной идет иман с ребятами, давай не будем усложнять жизнь друг другу?

– Ты серьезно думаешь, что можешь напугать нас своим учителем? Прости, но его лучшие времена позади. Об этом в Балидете знают все кроме его учеников.

Фарк зашелся хохотом, который подхватили другие «карпы». Арлинг прикусил язык, чтобы сдержать ответное оскорбление, но его опередил Ол.

– Ты подохнешь, как свинья, Фарк, – решительно заявил он. – Захлебнешься в грязи. Знаешь, как у нас говорят? Спелому плоду ничто не грозит кроме падения. Так вот ты давно перезрел.

– Что ты сказал? – процедил кучеяр, надвигаясь на них, словно самум на кибитку кочевника.

– Я сказал, что достойно сожаления, если упущен момент, когда можно почетно умереть, – спокойно ответил Ол. – Ты свой момент упустил.

– Заткнись, – процедил Арлинг, но было поздно.

– Видят боги, не мы первые это начали, – прошипел Фарк, обходя его по кругу.

– Глупая собака громко лает, – вынес вердикт Ол, и опустился на землю под апельсиновым деревом.

Регарди не верил ушам, но его сумасшедший друг сделал все, чтобы в школу они сегодня не вернулись.

– Не бойся, Ар, – сказал ему Ол, сдирая с апельсина сочную кожуру. – Больно будет только вначале. Их много, как волос на верблюде, поэтому тебя побьют. Но как говорит наш учитель, даже если случилось непредвиденное, не следует менять намерения. Ты, кажется, хотел оторвать Фарку голову.

Арлинг сглотнул, слушая, как «карпы» расходятся по кругу. Впрочем, драка в любом случае, была лишь вопросом времени.

– Твой друг знает много поговорок, – процедил Фарк, – Я тоже знаю одну. Лучше быть живым и здоровым, чем мертвым или калекой. Что скажешь, драган?

«Еще можно убежать», – подумал Регарди, но с ним был Ол, и Арлинг почему-то был уверен, что мальчишка останется под деревом. Из чего следовало, что ему предстояло принять вызов дюжины «карпов», проявив смелость – или безумство. Однажды иман сказал ему, что храбрость – это когда только ты знаешь, как сильно ты боишься. Арлинг прислушался к себе, пытаясь отыскать хоть каплю страха, но его не было. Лишь странное спокойствие, равнодушие и отрешенность. Ему было все равно, что случится в следующий миг, который не заставил себя долго ждать.

«Когда противников много, передвигайся так, чтобы они мешали друг другу», – послышался в голове голос имана, и Регарди пришлось напомнить себе, что он не на Огненном круге, а сопящий впереди Фарк – не Беркут с деревянной саблей в руке.

Он напал первым. Бросившись к ближайшему «карпу», Арлинг врезался в него, словно молоток в кусок мяса, из которого нужно было сделать отбивную. На долю секунды ему показалось, что все получится, ведь он учился в Школе Белого Петуха. Но тут раздался крик Ола, и Регарди понял, что допустил ошибку, оставив его без защиты у дерева. Однако назад пути не было – его окружили со всех сторон.

«Делай выпад в сторону, и быстро уходи внезапным поворотом», – подсказал иман. Либо прыгай через руку между двумя противниками. Но как же, черт возьми, все казалось легко на тренировочной площадке. Арлинг не раз сражался в окружении, но в школе было все иначе. Там были Сахар, Итамар, Ол или Беркут, которые так же решительно хотели намять ему бока, как «карпы», но отчего-то сейчас тело слушалось плохо, а ноги путались, как мысли, которых скопилось слишком много.

«Наверное, все дело в незнакомых запахах», – решил он. От благоухания апельсинов кружилась голова, а от карпов пахло гремучей смесью благовоний, пота и еды. Наверное, они успели подкрепиться в таверне, унеся с собой все запахи дешевой закусочной.

И все же первый удар Регарди пропустил, отлетев прямо к Фарку, которого было нетрудно узнать по бряцанью металлических колец в косах. Все «карпы» заплетали волосы в косы, количество которых увеличивалось по мере приближения ученика к концу обучения. У Фарка было целых шесть кос, хотя большинство «карпов» носило по две или три.

К удивлению Арлинга, тело проснулось и среагировало мгновенно – как на тренировках. Пятка Фарка просвистела рядом с его ухом, но цели не достигла. Почувствовав, что кучеяр открылся, Регарди собрался атаковать его в живот, но, услышав движение сзади, резко повернулся и обрушился на ребра напавшего карпа, стараясь бить так, как учил иман – одним ударом. Хруст был едва различим, однако Регарди его уловил. «Выброс крови из печени, сломанное ребро и выход бойца из строя», – предположил он, слыша, как кучеяр сгибается пополам, хватаясь за бок.

Однако радость от победы была преждевременной, потому что чьи-то пальцы схватили его спереди за шею. Тело снова не подвело. Прижав подбородок к груди, он сорвал захват и перегнул пальцы врага в другую сторону. Крик боли был музыкой. Арлинг почувствовал себя богом, но ликование было недолгим. Увлекшись выламыванием пальцев, он пропустил удар по колену, после которого настала его очередь сгибаться и кричать. Карп попал по болевой точке. Сразу вспомнились слова учителя о том, чем просто боль отличается от «ощутимой боли».