Михаил Задорнов - Рюрик. Полёт сокола

Бек помрачнел, его большие пухлые губы искривились, выражая крайнее недовольство и досаду, а в чёрных сливовидных очах под мохнатыми дугообразными бровями сверкнули искры гнева. Рассерженный сын Авраама оглянулся и кликнул одного из своих верных хорезмийских стражников.

— Всыпь ему десять плетей за дурную весть, — велел он. Тучный сборщик податей побледнел и покорно согнул спину. Он старался не кричать, зная, что бек этого не любит, и только тихо стонал после каждого удара плети, лик его при этом покрылся капельками пота. — Манасия, как всегда, мудр, — проронил негромко бек о старшем сборщике налогов, мельком взглянув на искривлённый болью лик тучного, — с плохими вестями посылает своих помощников, а не приходит сам!

Советник Исхак угодливо закивал, боясь, что великий Хамалех накажет и его.

— Мы в тот раз не наказали урусов, оттого обнаглевший волк заявился прямо в нашу кошару. Войско киевского кагана Дира и его бека Скальда осмелилось прийти грабить Волжскую Булгарию, подвластную нам! — рассержено проговорил бек.

— Прости, великий Менахем, сын божественного Аарона, нам пришлось тогда укрощать беченегов, — ответил Исхак, — но в Булгарии урусы получили достойный отпор и убрались к себе. И ещё, о великий Хамалех, в Северной Словении укрепляется другой варяг — каган Рерик, который, говорят, ещё свирепее Скальда. Он заставил платить ему дань все окрестные племена и собирается завоевать те славянские земли, которые издавна платят дань Великой Хазарии…

— Если дать окрепнуть этому Рерику, он, наверняка, захочет оторвать у нас своих собратьев-данников: северян, кривичей, радимичей и вятичей. Он и так уже подобрал под себя те города, где сходятся пути из Азии и из Кунстандии в Прибалтику и Северную Европу. Этот дерзкий варяг стал богатеть с каждым днём, почему молчали раньше мои мудрые советники, уже давно пора с ним решать, — так же сердито ответил бек.

— Думаю, о великий, что нужно отправить сильное войско и проучить зарвавшегося морехода, — кланяясь, учтиво отвечал Исхак. — Реки вскрылись, и пришли первые торговые корабли этих дерзких северных урусов. А вдруг они замышляют что-то против Великой Хазарии, может, в их кораблях оружие и воины для нападения на нас? — предположил советник с притворным испугом.

— Так проверь… — мимоходом обронил бек, потом добавил: — Если они убьют или ограбят наших торговцев, мы не сможем удержать священного гнева наших нукеров… — Исхак, понимающе улыбаясь, склонился ещё ниже, выражая мудрейшему всю свою преданность, и после жеста бека хотел удалиться.

— Погоди, а чем ты думаешь заменить потерянный для нас шёлк? — остановил его Хамалех.

— Если мы разделаемся с каганом Рериком, то заменим синьский шёлк не менее драгоценными мехами сказочной Биармии, которой сейчас владеет этот северный варвар. А какие там хорошие рабы и рабыни! Женщины из склавенов не только красивы и выносливы, но ещё и умеют делать все, мусульмане охотно берут их в свои гаремы, оттого они ценятся дороже мужчин. Склавены-мужчины тоже хороши, но слишком строптивы и непокорны, поэтому их лучше кастрировать перед продажей.

Ответ Исхака понравился Хамалеху, и он милостиво отпустил его, не прибегая к плети.

Торговый караван из Новгородской земли, пройдя долгий путь, наконец прибыл в Волжскую Булгарию и бросил якоря в её торговом граде Булгар, что стоит на левом берегу Волги, недалеко от впадения в неё Камы, по-булгарски Кара-Идель.

Купец из Ладоги по имени Зуй с полной лодьей товара, с помощниками да охоронцами, среди которых были и Молчун со Скоморохом, уже несколько дней стоял у большой торговой пристани. Купец что-то продавал, покупал, к чему-то приценивался, потом молвил:

— Ух, хитры купцы вятские, вспомните, братцы, как стращали про опасности пути и предлагали товар наш по двойной цене забрать?! Только мне-то лукавство их ведомо. Здесь, в Булгаре, наш товар уже не вдвое, а вдесятеро дороже, а уж в Итиле и подавно, может, стократную цену возьмём! — довольно потирая длани, рёк купец, и очи его блеснули в радостном предчувствии доброго куша.

— Когда снимаемся-то? — спросил его главный охоронец и помощник Божедар.

— Так чего уж, отдохнули маленько перед дальним переходом, завтра поутру и двинемся далее на Итиль. — Купец ещё раз оглядел всех быстрым взором. — Я по торжищу пройдусь напоследок, ещё кой-чего гляну. Божедар, со мной пойдёшь, — распорядился Зуй. Скоморох с Молчуном переглянулись, потому что им непременно нужно было встретиться с Айером и Силой, которые оставались в Булгаре.

— Давай, Скоморох, поищи его лавку, а я буду здесь, на лодье, иначе Зуй разгневается, что оба ушли, — тихо промолвил Молчун. Но Скоморох ещё не успел покинуть уставленную лодьями пристань, как узрел среди купцов, грузчиков и прочего люда, снующего на пристани, крепкую стать Силы. Изведыватель прибавил ходу и, пройдя некоторое время чуть стороной, поглядел, не идёт ли кто за богатырём. Потом пошёл наискосок, так, чтобы его путь пересекался с тем, по которому шёл Сила.

— Мы завтра с восходом уходим вниз по реке, купец торопится в Итиль, лодья стоит вон на том краю причала, — указал он одними очами, — перед восходом будем ждать с Молчуном на берегу, где три лодки малые лежат вверх дном.

Утренняя прохлада и ранний предрассветный час заставили всех на лодье завернуться в плащи и крепко спать. Только оба изведывателя не спали, вслушиваясь в тишину, плеск ленивой утренней волны и крики петухов. Когда трижды ухнул филин, оба молча встали, будто тени перепрыгнули на пристань и растворились в утреннем тумане, а ещё через несколько шагов попали в крепкие объятия Силы и Айера.

— Как вы тут, торг ладно идёт? — как всегда, весело спросил говорливый Скоморох.

— Добрый торг, а как иначе, меха-то сами с Хабуком выбирали. Сила своими штуками богатырскими не только всех мужей здешних очаровал, но и жену градоначальника приворожил, — в тон ему ответил Айер. — Его местные уже успели прозвать Урус-Батыр. Вот только купцы здешние на нас косо глядят, мы ведь цену за свои меха не ломим, но козни какие супротив нас опасаются пока творить.

— Эге, брат Сила, ты с жёнами поосторожней в чужом краю, от беды подальше, лепше обходи их стороной, как я, — с дружеской улыбкой подначил Скоморох.

— А Айера булгары назвали Аурайя, что означает по-ихнему «погода», — кивнул на купца Сила.

— Ну, братцы, Аурайя так Аурайя, — обнимая Скомороха и Молчуна на прощание, молвил новоиспечённый купец, — коли человека ко мне с вестью пошлёте, то пусть ищет купца Аурайя. Я тут от торжища главного совсем недалече обосновался, почти у самой мечети.