Дайте шанс! Трилогия (СИ) - Сагайдачный Вадим

Вот только для новой версии снова предстояло найти доказательства. И он нашел. Правда, пока зыбкие. Но тут, как говорится, главное – ухватить след. Хотя бы тоненькую ниточку. И самому до всего докопаться. Желательно в ближайшее время. Иначе очень скоро о случившемся станет известно в Москве. А это означает, что диверсанта у него попросту отберут и расколют другие. Все лавры достанутся кому‑то, а не ему.

Именно поэтому он только что позвонил генералу Мезенцеву и сообщил, что еще не закончил работать с важным свидетелем. А на возникшие вопросы сослался на особую секретность. Оно‑то конечно, при обоюдном интересе с генералом он всегда может найти общий язык. Вот только кому понравится, когда его подчиненных трамбуют. А тут боевой генерал. К его звонку обязательно прислушаются. Так что Балашов понимал, ему не стоит перегибать. Это чревато последствиями.

Впереди замаячило здание гарнизонной гауптвахты. Там в кабинете уже далеко за полночь Балашов оставил с задержанным двух подчиненных – Федорова и Николаенко, дав им задание заниматься Черноволом до утра, не столько надеясь на особый результат, сколько не желая ослабить хватку. Когда прессинг идет круглосуточно – это самое эффективное. По слухам, такое выдерживают единицы.

Федоров сидел за столом, Николаенко на табурете. Задержанный с разбитым в кровь лицом лежал на полу. Рядом с ним на корточках трудился какой‑то, по‑видимому, вызванный лекарь.

– Бл*дь… Ну я же сказал: не трогать ему морду и правую руку! – войдя, заорал Балашов на подскочивших со своих мест Федорова и Николаенко. От неожиданного крика вскочил и лекарь.

– Николай Константинович, ей‑богу, сволочь конченная этот Черновол, – принялся докладывать извиняющимся тоном Федоров. – Только начинаем бить, эта мразь вызывает Свет и без чувств падает. Юра ему восстанавливает Свет, а он снова его тратит и падает. За ночь 18 раз над нами измывался! У Юры на него уже Света никакого не осталось. Пришлось вот из госпиталя дежурного лекаря вызывать. Прошу прощения, под утро не сдержался. Так сказать, дал волю рукам.

– Ты сколько лет работаешь в канцелярии?

– Шесть.

– Шесть… Получается, он вас поимел по три раза за каждый год твоей службы … Оху*ть… Фёдоров, ты разве не понял? Он же на вас долб*ебах всю ночь качался! Он же себе нарабатывал Свет!

– И… И чего? Я же говорю, мы его оживляем, а он вырубается…

– Так воткнул бы в него гаситель и все! Хер бы он снова вызвал Свет! И пизд*ли бы его дальше! – уже не сдержавшись, заорал во всю глотку Балашов. – Федоров, твою мать… ты как будто первый раз замужем! Чего смотришь? Врубай гаситель и оживляй его прямо сейчас!

Теперь задержанным занялись все трое.

Балашов плюхнулся на неудобный стул за столом. На нем со вчерашнего вечера продолжали лежать ноутбук, принтер, стопка чистых листов бумаги. Отдельно собранными в кучу лежали нож в ножнах, кипа червонцев и смартфон.

Смартфон завибрировал. На экране появилось имя абонента – Ева.

Еще ночью Балашов лично проверил. Там значилось всего четыре контакта. Это все их компания, прибывшая в крепость из Перми. Двух девок и парня вчера допросили. Четвертый находился в госпитале. Кроме девок, Черновол ни с кем связь не держал. Во всяком случае с этого номера и с этого еще новенького телефона.

Дождавшись, пока отзвенит мелодия, Балашов пробежался по списку звонков и по сообщениям. На этот раз выборочно открыл несколько.

Как вчера утверждал Роман Пересада, девушки с парнями из их компании не встречались. Однако сейчас, читая сообщения, Балашов увидел другую картину. С Эмили или же, как выяснилось, правильнее с Марией Прутковой у Черновола велась дружеская переписка, а вот с Евой или же Аленой Петровой как будто переписка людей в отношениях. Причем, со стороны девушки тон оказался куда теплее.

«А может быть с Евой было, а с Эмили только зарождаются отношения?» – задумался в мыслях Балашов.

В этот момент внутри случилось подобие озарения.

Наконец он нашел не то что ниточку – канат. Даже два каната. Теперь парень у него в руках. Осталось дернуть за канаты и клубок начнет распутываться. Парень поплывет. Любой поплывет и вывернется наизнанку.

Гнусно? Подло?

Не‑е‑ет. Это издержки работы. Всего лишь один из инструментов.

Парня уже привели в чувства. Сидя на полу, он трясся от электрических разрядов. Лицо искажалось болью.

– Как будем разговаривать: с гасителем или без него? – ровно и четко произнес Балашов, чтобы его за тряской хорошо расслышал допрашиваемый.

– Без, – с трудом открыв рот скорее простучал зубами парень.

– Отключи, – скомандовал Балашов Федорову. – Вы и Николаенко пока подождите в соседнем кабинете. Мы вас позовем, когда потребуется, – спровадил он лекаря и второго подчиненного.

Выждав минуту, пока парень окончательно отойдет от тряски, глава тайной канцелярии поднялся и медленно к нему подошел.

– Ну что, падаль, вот ты и попался, – неторопливо начал Балашов с улыбкой. – Думал долго сможешь водить нас за нос, доказывать какой ты герой и как героически сражался на дотах с Синицыным? Не‑а, не получилось. Мы нашли настоящего Андрея Черновола в Перми. Он признался, что отдал свой паспорт двум девушкам по имени Эмили и Ева. Так понимаю, вас, оказывается, было трое.

Если до этого парень смотрелся до смерти уставшим, то теперь взорвался. В глазах полыхала ярость.

– Не смейте! Они ни при чём!

Крик парня лег на сердце Балашова, словно бальзам. Он не просчитался. Попал в самое яблочко. Друг, подруга, знакомый и даже родственник – это не то. Больно, конечно, но не критично. Действительно цепляет то, что любимое. Что сидит к сердцу ближе всего. Скажем ребенок, отец с матерью или как в данном случае – девушка.

– Так вот, – продолжил глава тайной канцелярии, – мне нужно знать, кто ты есть на самом деле. Кто тебя завербовал и для каких целей. В интересах какой империи ты стал предателем. И запомни, если мы сможем поймать следующего в вашей цепочке, отделаешься небольшим сроком. Сможешь для нас раскрыть всю вашу сеть, получишь полную свободу, новое имя, деньги и прочее.

– Но я же вам сто раз говорил…

– Я не закончил! – повысив голос, перебил Балашов. – Это в том случае, если ты согласишься сотрудничать. А теперь о плохом. Не сознаешься, мы пригласим сюда двух хорошо известных тебе девушек – Еву и Эмили. Что с ними будет происходить, и как именно мы будем допрашивать, думаю, рассказывать не стоит. Я позабочусь о том, чтобы ты лично за всем наблюдал с широко раскрытыми глазами. У тебя ровно 5 минут на размышления. Время пошло.

Глава 27

Сильнейшая боль во всем теле вырвала меня из блаженной тьмы. Никогда не думал, что одиночество и чернота могут стать настолько желанными. На пороге беспамятства я нашел для себя временный покой. Все потому что там не было ни палачей, ни телесных мучений. Там можно остаться со своими мыслями и мечтать о том, что пытки скоро закончатся.

Правда, недолго.

Едва я проваливался в черноту, проходило немного и меня возвращали в сознание, из которого я вновь и вновь рвался обратно в черноту. Лишь бы дольше протянуть время. Что‑то внутри подсказывало, глава Тайной канцелярии не зря устроил допрос на всю ночь. Он торопился выбить мнимые показания. Утром все должно прекратиться. Это придавало мне сил держаться.

Сам электрический заряд не доставляет особых мучений. Подумаешь, мышцы свело. Ну, свело и свело. Но когда у тебя переломаны ребра, разбиты внутренние органы, любое сжатие превращается в невыносимую пытку. Я едва не закричал в голос. Лишь благодаря стиснутым зубам сдержался. Скулы, как и все остальные мышцы, сжало зарядом.

За болью и тряской я не сразу разглядел сидящего за столом Балашова. Он наблюдал за мной с торжествующим видом победителя. Как будто я находился в преддверии того, чтобы сломаться.

Глупый просчет.

Балашов не понял, кого собрался ломать.