Острие лезвия, ветер и любовь (СИ) - Галицына Варвара
— Мы пойдём за ним.
Глава 32. О Ралисе
Пять дней спустя.
Рангар
— Мой король? — Вилос остановился поодаль от замершего истуканом правителя: сложенные на груди руки, сведенные вместе брови, напряженная спина — рыжеволосый задумчиво смотрел себе под ноги. Тишина наполнила полупустую комнату. — Вы хотели меня видеть?
— М? — Ралис, будто впервые увидев уже несколько минут стоявшего рядом с ним парня, нахмурился и неспешно кивнул, припоминая зачем того позвал. — Да. Хотел.
Расправив сгорбленную спину и тряхнув рыжеволосой головой, король Рангара сбросил с себя марево задумчивости. Но глаза его всё так же остались темны.
— Оборотни готовы?
Вилос замялся, но кивнул.
— Почти, мой господин, — худой парнишка нервно обхватил ладонью ладонь, смотря себе под ноги. — Из Северного города пришли ещё не все. На подходе около трёх сотен.
Ралис несдержанно зарычал, совсем не заметив, как сжался от этого звука паренёк.
— Мы не можем ждать так долго, — и, прикрыв глаза, устало, прибавил: — не можем…
Год 1695 Второй эпохи
Тихий лес
— Я не могу больше ждать! — воскликнул рыжий мальчишка, топнув босой ножкой.
— Потому отец тебя и не берёт с нами никогда, — другой мальчик лениво махнул рукой и усмехнулся переживаниям младшего (сам-то он был старше лет на пять, не больше).
— Да брось, — махнул рукой третий, самый взрослый и такой же рыжий. — Ралис ведь ещё ребёнок.
— Но я хочу посмотреть! — настаивал названный мальчуган, бегая без остановки вокруг своих старших братьев. — Это не честно, что мама и папа пошли, а нас не взяли.
— Ты уж как знаешь, — средний брат пожал плечами, — а я не хочу идти смотреть на орущего младенца. Мне и тебя хватает, — будто желая уколоть братишку поострее, мальчик наклонился к самому лицу Ралиса и показал язык. Младший из братьев нахмурился, но не растерялся.
— Ты, Анго, наверное, просто завидуешь этому младенцу. Когда мама родила тебя, никто не спешил с тобой познакомиться, ведь ты уже тогда был знатным говнюком.
Не успев закончить, Ралис сорвался с места и побежал, унося ноги от разозленного брата. Благо старший успел схватить среднего за руку и не позволил погнаться за смеющимся мальчишкой. А тот, знай себе бежал, топая босыми ногами по мощённой камнем дорожке.
Входная дверь гулко хлопнула за спиной; Ралис оказался в доме бабушки своей матери — то есть своей прабабушки (как её называл Анго). Сегодня в этом доме большое событие — на этот свет пришёл новый член семьи.
Для Ралиса не составило большого труда разыскать комнату, где собралась родня. Во главе стола, принимая поздравления и подарки, сидела прабабушка мальчика, укачивая на руках свою новорожденную дочь. Молодая мать, несмотря на наличие у неё правнука, не была стара — ей только недавно исполнилось шесть сотен лет (для оборотня — возраст ничтожно малый).
— Я хочу посмотреть! Я хочу посмотреть! — расталкивая всех острыми локтями, Ралис пробирался сквозь толпу родственников, твёрдо намереваясь увидеть свою новорождённую двоюродную бабулю. — Бабушка Лаика! — воскликнул он, оказавшись перед лицом родственницы; женщина улыбнулась, припоминая мальчишку. — Можно мне посмотреть? Я очень хочу её увидеть, — тараторил он.
— Конечно, мой мальчик, — поддавшись чуть вперёд, Лаика показала новорожденную дочь, а та удивленно распахнула чёрные глазки, смотря на своего внука, который был старше её самой на 4 года. — А ты ей понравился.
Кто-то из родственников, собравшихся в комнате, громко засмеялся, то ли словам Лаики, то ли от шутки, которую Ралис не услышал.
— Привет, — мальчик улыбался от уха до уха, а после, подумав, протянул руку и неспешно коснулся крохотной ладошки девочки. Та засопела. Несколько пламенно рыжих локонов лежало у неё на лбу. — А как назвали?
— Бодиль, — произнесла Лаика. — Моя маленькая Бодиль.
Ралис не нашёл, что ответить, а потому просто повторил имя:
— Бодиль…
Идя по почти полностью опустевшим утренним улицам, Ралис придавался воспоминаниям о днях минувших. Его детство и юность в Тихом лесу — старшие братья, один из которых только и делал что шутил, да задирал его, а второй неизменно заступался; друзья: Бодиль, Ульв, Далия. Она…
В те годы Ралис был счастлив. Имел всё, о чём только мог мечтать, а теперь…
— Мой король, — ещё один оборотень, проходивший мимо рыжеволосого, низко поклонился, приложив ладонь к груди. Ралис коротко кивнул в ответ и пошёл дальше.
Г од 1703 Второй эпохи
Окраина Тихого леса
Серый, почти что белый, совсем молодой — только обернувшийся волком — оборотень, примерив волчью шкуру, бегал из стороны в сторону, иногда высоко задирая голову и звонко — от души — воя, да так, что эхо проносилось над спящим лесом.
— Не шуми так! — прикрикнула на собрата рыжая девочка с яркими голубыми глазами. — Ещё не хватало, чтобы родители заметили наш уход. Ох, и получим мы за эту вылазку.
— Нет в тебе, Далия, приключенческого духа, — произнёс оборотень, а слова прозвучали в головах его друзей. — Вы себе даже не представляете как это — разговаривать будучи волком. Ни с чем несравнимо! — восклицал серый.
— Если бы во мне не было приключенческого духа, я бы с тобой, оболдуем, не дружила, — фыркнула девочка.
Глядя на друзей алыми — волчьими — глазами, Ралис не понимал, как сердце его ещё не разорвалось от радости: здесь и сейчас он был так счастлив, разделяя этот момент жизни со своими друзьями. Со своей «стаей».
— Не зазнавайся, — усмехнулся светловолосый мальчишка по имени Ульв. — Скоро и мы обернёмся.
— Ох, — Ралис подбежал к друзьям совсем близко, — сколько вам ещё расти? Лет 8–9? Вы ведь малышня. Это я обернулся волком в двенадцать. Очень сомневаюсь, что вы сможете так же, — конечно же, волк так не думал, а друзья его знали, что эти слова лишь шутка — часть их привычной словесной перепалки.
Делая шаг за шагом, оборотень всё больше нависал над девочкой и мальчиком — детьми, которые только-только встретили своё седьмое лето — те, сидя на поваленном дереве, смеялись над шуточной игрой Ралиса в "злого и страшного волка". Никто не обратил внимание на шелест листьев, донесшийся из лесу.
— Ха! — прямо из-за склонившихся к земле веток на серого собрата выпрыгнула снежно белая волчица. Она повалила Ралиса на землю. — Видали мы и тех, кто раньше обращался.
Это была Бодиль — хищница поднялась, отступила от поверженного друга, отряхнула листья с шерсти и выпрямилась, но даже так не стала выше волка-Ралиса. Не удивительно, ведь она ещё совсем ребенок — две луны назад ей исполнилось восемь, а волчицей оборотень и того раньше обернулась (в шесть лет!).
— Никак в толк не возьму, куда ты так торопилась: все нормальные оборотни обращаются лет в 14–15.
— Завидуешь? Так завидуй погромче, я хочу слышать, — засмеялась белая.
— Чему уж тут завидовать? Ты ещё совсем кроха, пусть и волчица, — серый волк выпрямился, без труда возвышаясь над подругой. Будь он сейчас человеком, то позволил бы губам растянуться в привычной ухмылке.
— Это потому, Ралис, что я ребёнок. А через пару лет я вырасту и буду на голову выше тебя, — протяжно завыв, Бодиль сорвалась с места и побежала вдоль леса. Серый волк ринулся за ней. — Не догонишь, — кричала волчица, заранее зная, что не права. Из всего молодняка Ралис — самый быстрый и даже среди взрослых собратьев сложно сыскать тех, кто будет быстрее этого волчонка.
Сбив подругу с ног, оборотень остановился и, гордо выпятив грудь, заявил:
— Теперь ты водишь!
Смеясь и воя, дети-оборотни играли в пятнашки до тех самых пор, пока солнце не поднялось над лесом. Пора было возвращаться домой, ведь — как сказала Далия — не хотелось получить за эту вылазку от родителей.
