Виталий Каплан - Тайна аптекаря и его кота
Взмахнул я саблей… да и сунул обратно в ножны.
— Всё, дед, хватит, — слова давились у меня во рту, как непрожёванные. — Договор твой с господином Алаглани я отменяю, ты и так без меры чужой беды насосался. За чай спасибо, пойду. Не провожай, сам разберусь, как там открывается.
Потом наклонился я, погладил рыжего кота — тёплый он был, прямо как живой — и коридорчиком прошёл к двери. Отодвинул засов, толкнул — и вышел на воздух.
Ну, то есть это я так сказал — на воздух, но не уверен, что именно воздухом была эта серая взвесь. Да и вообще тут всё изменилось, пока я с Зелёным Старцем чаёк попивал. Во-первых, исчезла тропа. Внизу, под ногами, была та же серость, что и со всех сторон. Во-вторых, не стало и двери. И стоял я, не в силах понять, откуда пришёл, в каком направлении дорога, ведущая в бездну и в Небесный Сад.
И уж подавно я не понимал, куда мне деваться. Хотел демона зарубить — а не смог. Чем поможет господину эта моя выходка? Завтра его всё равно скормят зверю, останусь ли я тут навсегда, в сером тумане, вернулись ли к нему в горницу. Обманул меня всё-таки старикашка, взял на жалость. Надо было рубить. Хотя… Ну, раскроил бы я дедушку, снёс бы голову, и валялся бы он в кровище. Да только тому, кто уже помер, это не смерть, а так, неприятность мелкая. Раз уж определили ему в этой берлоге ждать Последнего Суда — никуда он отсюда не денется. Не изменит же меня ради Творец Изначальный Своих замыслов!
И вновь мысли мои на старичка вернулись. Демон… ха! Старый, жалкий, трусливый. Вот те, на кого он намекал, гости его — наверняка настоящие демоны и есть. И договор его подучили заключить не просто же так, а с хитрой целью. Разве не читал я, братья, про повадки демонские? Сразу две души загубить хотели — и господина Алаглани, и старичка лишить всякого оправдания на Последнем Суде.
И задумался я — а хочется ли мне того, чтобы был он оправдан? Или за мою боль, за боль Хасинайи с Дамилем… и многих прочих… надо ему в преисподней гореть чёрным огнём? Так будет справедливо? Но я же не хочу ему такого удела! И никому не хочу! Жалко же! Пусть сто раз гады, мерзавцы, а жалко. Всех их жалко, уходивших по дороге вниз — и семёрку ночных, и похотливого дворянчика, и господина Арахиля… и даже дядюшку Химарая жалко. Разве порадуют моё сердце их мучения?
Но и то я понимал, что Небесного Сада они недостойны. Душонки мелкие, пустые, лопнут там, как бычий пузырь в огне. Куда ж их девать? Не могу я так, чтобы они мучились, рвёт сердце жалостью, но что остаётся-то?
И тогда упал я вниз лицом, и закричал. Не голосом, не как со старичком говорил или братом Аланаром, а всем телом… вернее, все душой, формой уподобившейся телу!
— Творец Изначальный! — кричал я. — Творец Милостивый! Ну пожалей ты старого сморчка! Пусть хотя бы до Суда не мучают его, пусть уснёт он сном беспробудным, сном без снов. Ну кому хорошо, что терзают его нечистую совесть? Зачем это нужно? Я готов на себя его боль взять, но только помилуй его, избавь от настоящих демонов!
А когда кончились у меня слова, когда упал я на серое облако, раскинув руки, тогда явился Свет. Как бы облако сверкающее, сотканное из молний, и обхватило оно меня, и сам я стал светом. А из облака был мне Голос.
Нет, братья почтенные, не могу я всё это вам в подробностях пересказать, и не потому, что забыл — всё помню. Только нет таких слов, чтобы это разъяснить… Долго Он говорил со мной, и многое я понял, а ещё больше не понял, но сложил в сердце своём. Когда-нибудь пригодится.
А вообще, братья, плохо мы с вами Творца Изначального знаем. Я так скажу, всё знание наше — это лишь отражение отражения. На самом же деле Он совсем иной. Гораздо ближе Он к нам, чем можем мы себе представить. Не только владыка строгий, но и отец, и брат. Не получается это словами выразить…
В общем, сказал Он, Творец Милостивый, что не смогу я всю боль на себя взять — не только этих, идущих в бездну, но и старичка жалкого. Лопнет моё сердце, не вынесет. Но готов Он усыпить до срока Зелёного Старца, если соглашусь я принять силу. Всю ту силу, что мог бы он давать и господину Алаглани, и другим чародеям. Потому что, коли уж я отменил его договор, то обязан и от силы избавить. Сила-то на самом деле не из-за трущихся друг об друга потоков времени, это ему демоны наврали. Сила проистекает из души его, из боли. И пока силу эту не сцедить, вроде как молоко у коровы сцеживают, не сможет он забыться мёртвым сном.
Ну и что мне оставалось делать, почтенные братья? Встал, шляпу с головы снял и сказал:
— Я Твой слуга, Творец. И коли велишь принять на себя силу, да будет по слову Твоему!
— Не велю — прошу, — донеслось из облака сверкающего.
— А я готов! — ответил я. — Что надо делать-то?
Но предупредил он меня, что сила та ядовитая, и надо поскорее мне от неё избавиться. Вернее… не то чтобы Он сказал это словами, а просто я вдруг сам это понял. И это, и всё остальное.
И вошла в меня сила. Не знаю, чему это уподобить. Вроде как жидкий огонь глотаешь, и жжёт он тебя изнутри, и хочется кричать от боли, а губы немеют.
А потом погасло облако, и остался я в серых сумерках. Но теперь я уже знал, что делать.
Лист 42
Совсем немного осталось мне рассказать, почтенные братья. Скоро писец, брат Хиарагиль, сможет отдохнуть. Отчёт мой почти окончен. Расскажу лишь, как распорядился я нежданной-негаданной силой.
Её, братья, столько в меня налилось, что хоть стой, хоть падай. Если то, что у господина было, уподобить озерцу лесному, то мне досталось целое море.
А управлять ей оказалось совсем просто. Не нужно никаких таких заклинаний хитрых, никакого тонкого искусства. Это вроде как протягиваешь руку, куда тебе надо, и делаешь, что надо. Надо лишь сильно захотеть, и оно само как-то получается.
Ну, первым делом я до Илагая дотянулся. Ночь уже на дворе стояла, и спал он в лесной землянке, где-то в окрестностях Хогорбайи. Госпожа Хаидайи-мау сидела у свечи и читала книгу. Если интересуетесь, была то «Повесть истинно правдивая о злоключениях юной Мигарайи, поведанная ею самой на склоне лет». Я проглядел — теперь-то, обладая силой, это было несложно. Ничего особенного, всё про любовь да про любовь.
Пресветлый Гирхай был в дне пути оттуда, вёз деньги, которые собрали несколько верных Старому Порядку дворян. И всего трое бойцов охраняли госпожу с сыном. Хотя кому они были нужны в этом глухом лесу, где медведи куда опаснее воинов Тайного Пригляда?
Вошёл я в сон Илагая, и встрепенулся он, обрадовался.
— А я тебя ждал, — сказал. — Ты ведь брат мой старшой, верно? Ты мне кораблик сделаешь? Только с парусами, ладно?
— Верно, — ответил я. — Сделаю. Ладно. Только не прямо сейчас, хорошо? Я сейчас другим делом занят, важным.
— А где отец мой? — сказал он как-то очень уж по-взрослому. — Ему великие опасности грозят, да?
— Уже не грозят, — успокоил я его. — Ты спи, а проснёшься — и мы скоро встретимся, и всё хорошо будет.
Много пошло силы на его лечение, братья! Ох и много! Я-то не лекарь, я мало что в таких делах смыслю, но только пришлось мне ему всю кровь заменить, до последней капли. У разных людей по чуть-чуть взял. Так что если и текла в нём раньше королевская, то теперь простая совсем. Зато здоровая.
Потом полетел я духом, и оказался в горнице, где стояла глубокая тьма, но где не мог уснуть господин Алаглани. Тронул я его за плечо.
— Вставайте, господин мой! — сказал я. — Пора!
— Кто это? — вскинулся он, никого во тьме не увидев. Тогда я добавил своему тонкому телу чуток света.
— Я это, я! Гилар! И не надо кричать, договорились? Я не призрак, я не умер, всё будет хорошо.
— Ты… — прошептал он, — оттуда?
— Ну да, а что? — усмехнулся я. — Потолковал с вашим демоном. Такой плюгавый сморчок оказался… В общем, всё хорошо. Договор ваш разорван. И Тот, Кто единственный имеет власть не вменить его вам в вину на Последнем Суде, готов это сделать, если больше никогда вы к тайному искусству не прикоснётесь. Вам и лекарского за глаза хватит. Ну что, даёте слово?
— Гилар, — губы его едва шевелились, — если это сон, то очень хороший сон. Именно такой и был нужен перед казнью.
— Слово-то даёте? Некогда мне, ещё столько работы осталось…
— Даю! — сказал он твёрдо.
— Ну и отлично, — кивнул я. — Тогда подождите чуток, а я тут всё устрою. Перво-наперво подберу для нас мир.
А вы думаете, почтенные братья, это было легко? Да, миров много, и все они друг от друга на расстоянии протянутой руки… или возьмите подобие от игрушки детской: штырёк, а на него кольца нанизывают, разные в поперечнике. Вот и миры тоже. Ось одна, кольца разные.
Но хотя их много… по правде сказать, даже бесконечно много, а выбрать непросто. Нам ведь какой был нужен? Чтобы жизнь была чем-то на нашу здешнюю похожа. Это чтобы господин Алаглани мог нас прокормить лекарским искусством. И потому не годились ни совсем уж дикие миры, ни такие, откуда Зелёный Старец. Я, кстати, заглянул туда. Неприятное местечко. Загаженное. Хотя люди там тоже Творцу Изначальному поклоняются, да и побольше нашего о Нём знают. Вернее, когда-то поклонялись, а потом надоело им…
