Чарльз Де Линт - Лезвие сна

— Я уведу ее отсюда, — сказал он Рашкину.

— Откуда тебе знать, а вдруг она не согласится?

— Я ее уговорю.

— Тогда она закончит картину где-нибудь еще, но я всё же получу ее. Смирись, Джон Свитграсс. Я выиграл. Я всегда выигрываю.

Джон резко развернулся и выскочил на площадку. Он прошел по коридору, пропуская все открытые двери, пока не наткнулся на одну запертую. Ключ всё еще оставался в скважине. Одним движением Джон отпер замок и распахнул дверь. И в тот же момент он убедился, что Рашкин не солгал. Изабель повернулась на шум открывающейся двери и взглянула на него. Раздражение исчезло с ее лица, как только она заметила на его руке плетеный браслет.

— Джон? — неуверенно произнесла она.

Он не мог вымолвить ни слова, только молча смотрел в ее глаза. Джон был потрясен таким ужасным предательством.

— Джон, это ты? — спросила Изабель.

— Как ты могла?! — воскликнул он охрипшим от разочарования голосом.

Джон стал поворачиваться, чтобы выйти из комнаты, но Изабель схватила его за руку и попыталась остановить. Он грубо вырвался, но Изабель снова сжала его локоть.

— Нет, — сказала она. — На этот раз мы доведем разговор до конца, и никто из нас не уйдет.

Джон не мог удержаться от резкого замечания:

— Я никогда не покидал тебя по собственному желанию, — бросил он.

— Нет. Но ведь ты и не остался со мной, не так ли?

— Ты не хотела меня видеть.

— Мы оба знаем, что это неправда, — покачала головой Изабель. — Не мне тебе рассказывать, сколько ночей я провела без сна, желая, чтобы ты вернулся, чтобы всё снова было так, как до нашего разговора в парке.

— Да, но...

— Ты ведь сам говорил, что всегда чувствуешь мое желание встретиться с тобой, значит, ты не приходил только потому, что не хотел. Может, я тебя и прогнала, но именно ты предпочел не возвращаться.

— Ты скучала не по мне, — возразил Джон. — Ты хотела вернуться к прошлому, к тому, что было до того вечера в парке.

— Разве я только что не сказала то же самое? — Джон вздохнул и попытался снова:

— Ты вообразила, что я обязан тебе своим появлением на свет. Что без тебя меня бы не было.

— Нет. Но я чувствую свою ответственность за твою судьбу в этом мире.

— Ты создала эти врата, но не меня. Ты не создавала никого из нас. Мы все существовали в прошлом.

Изабель кивнула:

— Я написала картины, но решение о переходе принимали вы. Я знаю об этом.

— Так что ты пытаешься мне доказать?

— Я... — Изабель замялась. — Это не просто объяснить.

— Тогда, может, сначала объяснишь вот это? — спросил Джон, показывая на начатую картину на мольберте.

На полотне явно проступали контуры рыжеволосого ангела мщения. Поскольку у Изабель не было времени ждать, пока краски просохнут, она избегала мелких деталей. Огромные крылья, готовые развернуться за спиной фигуры, были еще едва обозначены, да и сам ангел казался несколько расплывчатым, но меч правосудия, вознесенный над головой, был тщательно выписан, и в выражении лица уже явственно проглядывала суровая неумолимость.

— Ангел призван, чтобы покончить с Рашкиным, — сказала Изабель.

— Каким образом?

— Как только ангел появится, он будет защищать всех нас. Если Рашкин снова попытается нанести удар, ангел уничтожит его.

— Это не поможет.

В глазах Изабель мелькнуло разочарование.

— Почему?

— Мы не можем бороться с ним, — объяснил Джон. — Никто из тех, кого ты вызвала. Он создатель, и мы не можем причинить ему зло. Я не знаю почему, но это так.

— Но когда его ньюмены пришли в «Joli Cceur»...

— Они никогда не осуществили бы своих угроз. — Джон закончил фразу вместо нее: — Потому что ты — тоже создатель. Никто из нас на это не способен.

Изабель недоверчиво покачала головой:

— Не может быть. Тот, что называл себя Биттервидом, совсем не притворялся, когда схватил меня за горло. Если бы я не пошла с ним, он бы меня убил.

— Он мог убить меня или кого-то из твоих друзей, — сказал Джон. — Но угрозы по отношению к тебе были просто хорошей актерской игрой.

Решимость Изабель таяла на глазах.

— Ты не могла этого знать, — произнес Джон, пытаясь ее утешить.

— Я должна была послушаться тебя несколько лет тому назад, — сказала Изабель. — Надо было перестать вызывать кого бы то ни было, как только ты мне всё рассказал.

Джон промолчал, хотя и придерживался такого же мнения.

— Я говорил, чтобы ты относилась к этому более ответственно, — сказала он спустя некоторое время. — Тебе следовало тщательнее оберегать картины.

— Но пока Рашкин живет на земле, они всегда будут подвергаться опасности. Лучше было бы никогда не вызывать никого из вас, чем позволить вам умирать. Но я опоздала. — Изабель повернулась к мольберту. Она обхватила себя руками и смотрела на незаконченное изображение ангела. — Такова история моей жизни. Я всегда опаздываю.

— Для тех из нас, кто остался в живых, еще не поздно, — возразил Джон.

Изабель снова повернулась в его сторону:

— Что это значит?

— Источник опасности — в Рашкине.

— Я знаю это.

— Так что, по-твоему, нужно сделать, чтобы устранить угрозу?

— Ты хочешь сказать, что я должна убить его?

Джон кивнул.

— Не думаю, что я смогу. — Лицо Изабель исказилось от душевной боли. — Я знаю, что он чудовище. Я... я, вероятно, всегда это знала. И всё же я не способна хладнокровно убить человеческое существо.

— Если он не умрет, погибнем все мы, — сказал Джон.

— А где Джон? — спросил Алан, как только он и его спутницы добрались до Козетты.

— Он отправился убивать Рашкина, — ответила Козетта. В тот же миг она ошеломленно обвела взглядом своих собеседников и зажала рот рукой. — Ой, — пропищала она сквозь пальцы. — Я не должна была этого говорить.

— Рашкина? — переспросила Роланда.

Она явно испытывала сильное замешательство.

— Речь идет о Винсенте Рашкине, художнике, — пояснил Алан. — Он был наставником Изабель, еще когда все мы учились в университете.

— Но какое он имеет отношение ко всему этому? — удивилась Мариса.

Алан снова обратился к Козетте:

— Я думаю, именно это ты и должна нам объяснить.

Но Козетта покачала головой:

— Я не собираюсь ничего объяснять. Просто забудьте о моих словах.

Она повернулась, чтобы уйти, но Алан удержал ее за руку:

— Козетта, нам нужны ответы на некоторые вопросы.

Ее взгляд задержался на лице Алана, и он против воли поразился удивительному цвету ее глаз — странное соединение серого и розового. Невозможное сочетание. Но и вся ситуация в целом была такой же нереальной. Хотя он вполне явственно ощущал руку Козетты в своей и не было ничего сверхъестественного в том, что все они стояли рядом на тротуаре.

— Почему я должна вам что-то объяснять? — наконец спросила Козетта.

— Мы хотим помочь.

— Но почему? Какое вам до нас дело?

— Хотя бы потому, — заговорила Роланда, пытаясь сохранять спокойствие, — что мы не хотим, чтобы ты была замешана в убийстве.

Убийство. Это слово громко отдалось в мозгу Алана и напомнило ему об утренней встрече с полицейскими и о подозрениях, что он имеет отношение к смерти матери Кэти.

— Скажи, это Джон убил Маргарет Малли? — спросил он.

Козетта ответила ему непонимающим взглядом.

— Маргарет была матерью Кэти, — объяснил Алан. — Она пыталась помешать нам издать новый сборник сказок Кэти.

— Так вот с чего всё началось, — воскликнула Козетта, вырываясь из рук Алана. — Если бы ты не уговорил Изабель снова вызывать нас в этот мир, клянусь, Рашкин никогда бы здесь не появился. Ничего бы не произошло.

— Я ничего не понимаю, — растерянно произнес Алан.

— И это еще мягко сказано, — пробормотала Мариса из-за его спины.

— Вы не можете удержать меня силой, — сказала Козетта. — Стоит мне закрыть глаза и сосредоточиться, и в то же мгновение я окажусь перед моей картиной.

Алан удивился еще больше.

— Это одна из наших особенностей, — продолжала Козетта. — Мы в любой момент одним усилием мысли можем вернуться к своей картине-переходу. — Козетта подергала за край своего свитера. — И еще я могу всегда принять тот вид, в котором была изображена на картине. Стоит лишь захотеть.

С этими словами она закрыла глаза и нахмурилась. В следующую секунду Козетта оказалась одетой лишь в белую мужскую рубашку, которую видел на ней Алан при первой встрече. Ворот был всё так же расстегнут почти до талии. Вся остальная одежда кучкой лежала у ног Козетты.

— О Господи, — только и смог произнести Алан.

Козетта непринужденно подобрала джинсы и натянула их на себя. Рубашку она оставила навыпуск, но всё же застегнула ее. Надев сверху свитер, она уселась на поребрик и стала обуваться.

— Зачем ты всё это нам рассказала? — спросила Роланда.