Татьяна Чернявская - Ферзи

— Тан, — травница перекинула на спину ещё влажную после партизанской помывки косу и в который раз тяжело вздохнула, — ну зачем тебе сдалось это золото?

Сейчас на взгляд Алеандр ничто не могло послужить достаточно веским основанием для хождения по ночному лесу с полусырой головой и таким знатным проводником, как путающаяся даже в родном Смиргороде Чаронит. Ничем кроме своей мягкохарктерности и исключительного добросердечия саму идею отправиться вместе с духовником Эл объяснить не могла. Травница не любила отказывать людям, считая это неоправданно жестоким, и при любой возможности старалась увильнуть. В основном ей это замечательно удавалось, благодаря умильному лицу, наивным глазам и мастерскому умению моментально выбрасывать из головы всё, что не служило великой цели. В этот раз трюк не удался: Чаронит, ведомая навязчивой идеей, просто не заметила её попытки увильнуть и уволокла в лес практически насильно, вызвав в душе юной травницы не только волну недовольства, но и благородную уязвлённость за неудавшийся трюк.

— Танка, давай просто плюнем на него, — провокационно мурлыкнула девушка, остро сожалея, что в полумраке не видно скручиваемых в спину спутницы фиг.

— Я те плюну! — злобно оскалилась духовник, дважды мигнув засветившимися от переизбытка эмоций глазами. — Это моё приданное!

— Какое приданное? — от такого заявления Эл едва не свалилась со своей кочки-коряжки и возмущённо замахала руками, не в силах выразить охватившее её негодование. — Сейчас что, каменный век? Ты ещё про майорат вспомни и похищение невесты. Совсем уже… — девушка обиженно надула губы, пытаясь под шумок вспомнить, есть ли приданное у неё или все деньги благополучно отписаны «несчастным кузинам». — Ещё скажи, что без приданного замуж не выйдешь и от горя в монастырь уйдёшь.

На язвительный тон спутницы духовник скептично хмыкнула и даже удосужилась себя прерыванием поиска дорогого сердцу скарба:

— А ты, значит, из храма пойдёшь голая и босая с милым в шалаш на росу и корнеплоды?

— Нет конечно! — запальчиво фыркнула Валент. — Родители тоже чем-то помогут, не бросать же молодую семью. Но приданное это уже слишком. Мы же в свободном обществе живём, где нет династических браков и жёстких каст.

— Ага, — почти миролюбиво согласилась с ней Танка, оставляя в покое очередной обследуемый куст, — то-то, я смотрю у нас целые очереди из неравных браков выстроились, и богатые с распростёртыми объятьями принимают в свои ряды голоту.

Голос духовника был полон сарказма настолько, что, казалось, вот-вот прольётся через край. Блондинка с кряхтением распрямилась и, привалившись к ближайшему стволу, демонстративно скрестила руки на груди. За этой эффектной позой скрывалось банальное желание передохнуть, со стороны казавшееся, впрочем, некой издёвкой или превосходством. Алеандр привычно скривилась, точнее, постаралась не слишком демонстрировать кривляние, аки чувствительная к собственной ратишанской гордости духовник могла этого не оценить в рукоприкладной форме.

— Скажешь тоже, — от возмущения Эл не знала, начать ей ругаться на зацикленную на деньгах подругу или хохотать от таких ретроградских замашек будущей чародейки, не выдержав, девушка всё-таки хахотнула:- Голота. Сейчас женщины сами получают образование, делают карьеру и обеспечивают себя. Эмансипация позволила нам не зависеть от мужских капризов ни экономически, ни социально. Мы полностью свободны распоряжаться своей жизнью и равны с мужчинами в возможности зарабатывать деньги и содержать семью. Теперь многие женщины даже больше мужчин зарабатывают, а ты говоришь: «приданное».

Говорила Алеандр искренне, с той непосредственной запальчивостью настоящих последователей какой-нибудь идеи, что могут нескончаемо долго искать в любой песчинке её подтверждение и с чистым сердцем игнорировать любые противоположные выводы. При этом запальчивости и внутренней силы у травницы с лихвой хватило бы на трёх ораторов.

— Угу, — совершенно не впечатлилась пламенным монологом духовник. — Ты получаешь образование, зарабатываешь деньги, содержишь семью, обеспечиваешь домашний уют, воспитываешь детей, печёшься о его комфорте, отваживаешь любовниц и хитрозадых приятелей, сохраняешь собственный внешний вид и статус. А что делает он? Самих детей? Так не проще ли тогда будет завести себе любовника и кота? Любовник приходит, снимает напряжение, жрёт и уходит, кот обеспечивает компанию и минимальную ласку и жрёт в полтора раза меньше здорового мужика. Хотя нет, любовника можно и не кормить: не каждый еду ещё сможет достойно отработать.

Девушка замолчала, делая вид, что серьёзно задумалась над открывшейся перспективой и реально рассматривает шансы подобной организации быта. Алеандр тоже задумалась, прикидывая плюсы отсутствия мужчины в доме и, что ещё важнее, в лаборатории и почти даже согласилась с такой постановкой вопроса, но вовремя вспомнила о маме и фееричном скандале, который они на пару с тёткой ей закатят за подобные мысли. Прекрасная картинка успешной карьеры, смелых экспериментов и собственного лесного домика оказывалась изрядно подпорченной вечно недовольным мужем, пустым холодильником и сволочной свекровью. Валент моментально скуксилась и едва не сплюнула от досады.

— Вот умеешь же ты всё вывернуть потрохами кверху! — травница смело отринула от себя соблазны коварной западной эмансипации и попыталась снова вернуться к собственным убеждениям: — Женщина и мужчина в браке равны, поэтому и уважать друг друга, и работать должны на равных!

— А отдыхать после работы должен он, пока ты хозяйство ведёшь! — ехидно хмыкнула Чаронит; вопрос этот был для духовника более чем болезненным, ибо хозяйством заниматься она не любила и уж тем более не собиралась убиваться на семейном фронте после целого дня общения с духами и их неуравновешенными родственниками.

— Ну, такова уж женская доля! — глубокомысленно изрекла травница, пожимая плечами.

— Я предпочту, чтобы моя женская доля в золоте выражалась, — неприязненно проворчала в ответ блондинка, возвращаясь к прерванному занятию.

— Ты безнадёжна, — тихо вздохнула Эл.

Умудрённая жизнью в крепкой, большой, а, главное, дружной, по официальной версии, семье Алеандр знала все тяжести супружества не понаслышке. Это, может, Танкиной матери и было просто: муж заезжает на недельку, деньги оставляет и снова на месяц по делам государственным, а ты распоряжайся хозяйством, как заблагорассудится, дом обустраивай, порядки наводи, сплетни налаживай. Не жизнь — благодать. Плохих сторон такого существования девушка решительно не видела, во многом по тому, что Вестлана Чаронит не желала их открывать посторонним и дочери настоятельно не советовала. Жизнь же в полной семье накладывала свои ограничения, порой совершенно абсурдные и неподъёмные. К примеру, удаётся тебе узнать о какой-то очень пользительной настойке, что и лишний жир сгоняет, и здоровье укрепляет, и для семейного счастья у-у-х! Вот только пить её надо строго за час до еды и при этом полностью исключить из рациона, скажем, картошку. И всё бы хорошо, и всё бы замечательно, но муж… Поди докажи ему, что ради какой-то абстрактной пользы нужно отказаться от любимой закуски, начать садиться за стол строго по часам или, не приведи Триликий, ограничивать собственный рацион. А поди объясни ему, как чистоту в доме поддерживать, если слуг нет, куда книги складывать, как гостей встречать. Это же женщины готовы над собой измываться ради уз брачных, мужской широкой натуре легче эти самые узы порвать, чем при всех пятки не чесать или любой проходящей девице на грудь не засматриваться. Мужчины — народ тонкий и слабый. Женщине сделай замечание — она подумает, да применит совет так или эдак. А мужчине? Хоть слово скажи — ты враг и узурпатор, что его светлую охотничью натуру склоняет к подкоблучиванию и мягкотелости. А деньги? Вот копишь ты, копишь, отказываешь себе в мелких женских радостях, откладываешь по копеечке на ремонт хороший, мебель или поездку на отдых. И тут появляется Он и от всех щедрот своей мужской натуры, покупает новый чародейский шар в пол комнаты, что ни в интерьер не вписывается, ни на одну подставку не помещается, или закатывает праздник для друзей из пансионата, что десять лет не видел и столько же знать не желал, или делает подарок кому-нибудь из своих родственников (мужик он или не мужик?). И его совершенно не волнует, что ты копила. Ведь в семье как? Копишь своё ты, а тратит он то, чем вы распоряжаетесь. Тут либо у собственного мужа воруй, чтобы совсем о семье не забыл ненароком в своих мужских делах, либо тяни из него по нещадному жилы: авось, к старости хоть украшения останутся, чтоб в ломбард заложить.