Владимир Васильев - Идущие в ночь

Два других вампира приземлились невдалеке и бросились ко мне. Интересно, они всегда нападают тройками?

Люди о вампирах болтают всякое, но в большинстве своем это выдумки. Начнем с того, что это никакие не ожившие мертвецы, а существа из плоти и крови. Которые кровью и питаются, только не своей. Эдакие гигантские ненасытные комары. Унди мне о них когда-то рассказывал, даже не знаю зачем. Именно он научил меня не бояться вампиров. Вернее, бояться не больше, чем, скажем, диких карс. Или не больше, чем других оборотней.

Ветер всхрапнул и оскалил зубы. Я коротким расчетливым движением сбросил с него двумех и сумку. Отобьется. С такими подковами, как у него, можно от стаи вулхов отбиться… некоторое время.

Первый вампир зашипел, приседая, и вдруг швырнул в меня маленький огненный шарик. Я был не готов, и потому не успел увернуться. Шарик коснулся магической куртки и с тихим хлопком исчез. Слабый запах паленой кожи толкнулся в ноздри, но тотчас же растворился в нахлынувшей волне запахов степи.

И еще я вдруг остро почувствовал, что здесь не обходится без магии.

Еще два шарика полетели в меня; один отразила хорингская одежда, а второй задел кисть левой руки. Тьма! Я вскрикнул от острой боли — ладонь словно огнем опалило. Шарик был горяч, как головешка.

Коротко тренькнула арбалетная тетива; ближний вампир проворно нырнул, уходя от стрелы, к самой траве. И тут же из травы, из самой гущи на него сиганул взъерошенный темный клубок, похожий на разъяренного ежа или на ожившую вязанку хвороста.

Корняга! Вот это смельчак. Хотя, что ему бояться вампиров — крови у него не хватит, чтоб насытить захудалого комаришку, не то что эту троицу. Но обожженная рука сразу же подсказала мне: есть Корняге чего бояться. Горячих шариков. Огня врунишка-пень боялся панически, и я его прекрасно понимал. Ведь несмотря на сходство с людьми, он оставался во многом деревом, а у деревьев нет злее врага, чем огонь.

На второго вампира набросилась тенью возникшая из травы карса. Настроение у меня резко повысилось, и я, выпустив еще одну стрелу, от которой третий летун увернулся, достал левой, поврежденной рукой ыплыкитет. Поглядим, сумеешь ли увернуться от этого!

Костяное кольцо, к которому были привязаны восемь крепких шнурков с грузиками-камешками на концах, удобно легло в ладонь. Арбалет я пока бросил.

Судя по всему, у карсы дела пошли великолепно, она даже не шипела, противник же ее верещал, как пойманный заяц. Что с Корнягой, я разобраться не успел, некогда было.

Ыплыкитет раскрутился, словно диковинный паук, и, хаотично рыская из стороны в сторону, прянул к вампиру. Тот бестолково дернулся направо-налево, но потерял драгоценные секунды, и кольцо коснулось его, а грузики на шнурках вмиг оплели-спеленали, будто младенца. Вампир, не в силах пошевелить ни руками, ни ногами, неловко рухнул на траву. К моему удивлению, он молчал.

Со вторым карса уже разделалась. Острый запах свежей крови опьянил даже меня. На то, что осталось от вампира, у меня не возникло желания смотреть.

А вот пню пришлось туго. Проворный, как ласка, противник быстро стряхнул с себя Корнягу, отпрыгнул на шаг, и метнул прямо в переплетение сучков-корешков огненный шарик. И сейчас Корняга горел, как полено в костре, вопя при этом на всю округу.

Ругаясь, как настоящий рив, я склонился над двумехом, выгребая оттуда содержимое. Вот и фляга; вышибив деревянную пробку, я опрокинул ее над несчастным Корнягой. Вода полилась из горлышка, огонь зашипел, и несколько клубов едкого дыма пыхнули от пенька во все стороны. Тряся флягу, как погремушку, я заставлял воду рассыпаться в мелкий дождь. Но вскоре вода иссякла. Тогда я схватил шкуру, в которую были завернуты ножны Опережающего, и с размаху набросил ее на Корнягу. Потом навалился сверху и принялся колотить-хлопать по шкуре руками, надеясь сбить пламя.

Слава динне-хранительнице, мне это удалось, и достаточно быстро. Корняга перестал вопить беспрерывно, появились паузы и осмысленные проклятия вместо ничего не значащего крика чистой боли. Гляди-ка: деревяшка-деревяшкой, а чувствительный!

«Станешь чувствительным — в пламени-то!» — возразил я сам себе и боль в обожженной ладони немедленно проснулась. Как всегда, в горячке я о боли позабыл, но стоило справиться с главными неприятностями, как она тут же напоминала о себе.

Так. Что вампир? Вампир удирал, смешно задирая голенастые ноги. Видно, понял, что добыча не по зубам. Ну и ладно. Тогда поглядим, что там с пленным. И что, собственно, теперь с ним делать.

Я прошел мимо разбросанных вещей и припасов, мимо наполовину опустошенного в поисках фляги двумеха, мимо оружейной сумки; споткнулся о скрытые в траве ножны. Ладно, сейчас гляну, как это отродье, свяжу покрепче и все-все подберу.

Карса, недобро и хищно щурясь, слонялась около еле живого от страха пленника. Ее длинный хвост нервно хлестал рыжие бока. Как-то сразу отпали сомнения относительно чувств, которые милая Тури испытывала к пойманному вампиру.

Я уже почти связал его, когда тревожное ржание Ветра заставило меня обернуться.

Крылатая тень скользнула к самой земле, подобрала из травы что-то продолговатое, и косо скользнула прочь, медленно-медленно набирая против ветра высоту. Будто детский воздушный змей.

Вот джерховы создания! Никак не угомонятся! Нет, нужно убираться из-под дерева подобру-поздорову, и остальные обходить подальше. Ну их, этих кровососов. Навалятся кучей, и одолеют, пожалуй. Сколько их там, в ветвях? Сотня? Не знаю и знать не хочу.

Я споро собрал в двумех все, что недавно вытряхнул, посадил ошалевшего и черного от сажи Корнягу в седло, перевалил связанного по-новому пленника, прихватив его ремешками, и хлопнул Ветра по лоснящемуся крупу.

И только потом сообразил, что не вижу более валяющихся в траве ножен.

Я медленно выпрямился и поглядел вослед летящему вампиру. Даже на таком расстоянии я разглядел то продолговатое, которое вор прижимал к груди.

Вот так. Как же теперь без Опережающего-то?

Я растерянно поглядел на карсу. Она — на меня. И в тот же миг я понял, что на меня смотрит не карса, а Тури. Не зверь, но человек в теле зверя.

«Что делать?»

«Догонять!»

«Как?»

«Быстро!»

Карса возмущенно фыркнула, словно удивлялась — как я не понимаю таких простых вещей. А потом развернулась и мягкими стелющимися прыжками помчалась вослед вампиру.

«Клянусь чем угодно — летают эти твари тоже благодаря магии. Я еще могу понять, что прыгнув с немыслимой высоты, они в состоянии приземлиться целыми и невредимыми, но как им удается взлететь на такую же высоту — не понимаю. Невозможно это. Белки-летяги, во всяком случае, этого не умеют.»