Кэтрин Куртц - Тень Камбера

Конечно, в достаточном количестве имелись и другие вещества, которые могут привести к неприятным ощущениям, и он окажется полностью на милости Моргана, Дункана и Арилана, которого Конал опасался больше всего: ведь Арилан очень хорошо подготовлен. Но Конал знал о большинстве возможностей благодаря контактам с Тирцелем — или из его непосредственных рассказов во время периода обучения, или из запретного знания, полученного Коналом, когда он читал память Тирцеля. И если он ничего не мог поделать, чтобы избежать применения какого-то зелья, он был уверен, что в состоянии справиться с последствиями, не продемонстрировав свою истинную силу и ее источник.

Тем не менее, он вздрогнул, когда в дверь тихо постучали. Это означало прибытие сопровождающего. Конал непроизвольно склонил голову и быстро прочел коротенькую детскую молитву, прося о защите.

За ним должен был прийти один из двух епископов, или Дункан, или Арилан, а запертая дверь не остановит ни одного из них больше, чем на несколько секунд. Как и его отец, Конал обычно не особо увлекался внешним соблюдением религиозных ритуалов, но теперь, когда наступил ответственный момент, его смелость дала сбой. При появлении реальной тревоги перед неизвестным, молитва оказалась очень кстати. Кроме того, от Конала, как короля, будут ожидать появления на службах и соблюдения по крайней мере минимума ритуалов, так что, конечно, не навредит, если провожающий его священнослужитель увидит в нем набожность.

Через несколько секунд только что запертая дверь тихо отворилась, без скрипа петель, и мгновение спустя на плечо Конала легла рука.

— Время, Конал, — сказал Арилан. — Или тебе нужно еще немного?

Конал расправил плечи и поднял голову, чтобы, не мигая, встретиться с взглядом епископа.

— Я уже достаточно помолился. Ваше Преосвященство, но буду благодарен за ваше благословение перед тем, как мы пойдем туда.

Он оставался на коленях, когда Арилан на короткое время возложил руку ему на голову, благословляя, после того, как осенил Конала крестом.

Затем принц встал, Арилан накинул ему на плечи черный плащ, а затем сам Конал, уловив повелительный жест епископа, закрыл капюшоном лицо. Конал старался не смотреть в сторону Арилана, когда тот вывел его в коридор, затем они поднялись по узкой лестнице, ведущей в комнату, где лежал Нигель.

Сердце сильно билось в груди у Конала.

Морган стоял напротив Дункана, справа от кровати Нигеля, скрестив руки на груди, готовый к ритуалу. Как и на Дункане, на нем была черная ряса с капюшоном и красным поясом, капюшон — низко опущен на лоб, чтобы не отвлекаться ни на что постороннее. На его правой руке оставалась печатка с грифоном, но он снял перстень Королевского Защитника и повесил на кожаном ремешке на шею.

Теперь он не был защитником ни Келсона, ни некоронованного Нигеля, лежащего перед ним неподвижно, ни сына Нигеля, регента, которого скоро коронуют. Но Морган будет хранить кольцо Келсона до самого дня своей смерти, с любовью вспоминая потерянного короля.

А Нигель, который теперь никогда не станет королем, без движений лежал по центру кровати с балдахином, одетый в пурпурные одежды, украшенные львами, символами королевского дома. Вдоль его тела лежал меч Хаддейнов, рукоятка покоилась под скрещенными на груди руками, а одна из корон Халдейнов находилась на подушке над его головой — корона, которую Нигелю уже не суждено носить.

Нигеля не брили с начала болезни, и теперь у него отросла борода. Сейчас он очень походил на своего умершего брата Бриона. И Морган с ужасом подумал о том, как в недалеком будущем Нигель будет точно также лежать в гробу, готовый к погребению, а стражу перед телом будут нести самые благородные рыцари их земли, отдавая ему почести перед последним путешествием, вглубь королевских склепов в Ремутском соборе. В некотором смысле Нигель уже умер, и Морган оплакивал его, как друга и брата, хотя настоящее время траура еще и не пришло.

И тем не менее Нигель должен был находиться здесь: он дважды оказывался свидетелем ритуалов, похожих на тот, которому предстояло совершиться сегодня — вначале, когда силу Халдейнов передавали Бриону, кажется, целую вечность назад, затем он сам прошел через ритуал. Он не присутствовал при передаче потенциала Келсона, всего несколько лет назад, хотя там тогда находился Дункан. То, чему предстояло совершиться сегодня, будет сплавом элементов всех трех ритуалов, но добавятся и дополнительные детали в соответствии с особыми обстоятельствами.

Если бы только успешное завершение также не подтверждало, что Келсона больше нет в живых…

Морган напрягся, когда щелчок дверного замка объявил о появлении Арилана с Коналом, но ни сам Морган, ни Дункан не подняли голову, когда Арилан снял с Конала плащ и провел его к аналою, установленному в ногах кровати с балдахином. Арилан велел Коналу встать на колени перед аналоем, а сам вернулся закрыть дверь. Конал склонил голову без дальнейших приглашений, он оставался пассивен за мягкими щитами, затем перекрестился и посмотрел на неподвижное тело отца. Рукоятка меча Халдейнов, лежащая у Нигеля на груди, почти не вздымалась: дыхание было слабым. Арилан встал прямо за преклонившим колена принцем, теперь накинув красную парчовую ризу на черную рясу, и сложил руки в молитве.

— Если у тебя есть какие-то опасения насчет предстоящей церемонии, — тихо заговорил Морган, обращаясь непосредственно к Коналу, — то сейчас пришло время сказать о них. Мы ожидаем, что все пройдет гладко, но выбранный нами обряд включает в себя некую опасность: ведь нам, в общем-то, впервые приходится совершать подобное. Поэтому я должен официально спросить тебя, как назначенный Глава этого ритуала, готов ли ты безоговорочно отдаться в наши руки, телом и душой, чтобы сделать то, что мы считаем необходимым для пробуждения в тебе силы Халдейнов?

— Я готов, — ответил Конал, как его и учили.

— Тогда перед тем, как мы начнем, — сказал Дункан, принимая эстафету официальной процедуры и произнося слова ровным безликим голосом, — я должен прочитать официальную декларацию, в которой перечислены основания для проведения этого ритуала; ведь при нормальном течении событий, принц не должен принимать титул своего отца, пока отец еще остается жив.

Он вытянул перед собой лист пергамента, взяв его с небольшой тумбочки у кровати, и прочитал ровным голосом:

— "Поскольку наш усопший, оплакиваемый и любимый правитель, король Келсон Синхил Райе Энтони Халдейн, милостью Божьей король Гвиннеда, принц Меарский и рыцарь Пурпурной Марки, покинул это королевство, не оставив прямого наследника;