Сергей Малицкий - Печать льда

Рин Олфейн появился на площади за полминуты до удара колокола. Толпа раздалась, и на Магистерской появились трое – Рин, его опекунша и могучий вельт. На Олфейне был обычный айский костюм. Простенькие порты, заправленные в стоптанные сапоги, вызвали вздох разочарования, рубаха почти полностью скрывалась под кольчугой, а кольчуга, спускающаяся волной по плечам и рукам, тем более наручи, сверкающие краем у тыльной стороны ладони, что-то могли сказать только знатокам. На потертом поясе сына Олфейна висели простенький меч с костяной рукоятью и кинжал.

Орлик и Айсил тоже не отличались оружием, доспехами и одеждой, а бронзовые бляшки на сыромятных нагрудниках и наплечниках и дешевые наручи могли бы вызвать только усмешку, если бы кто-то мог оторвать взгляд от тонкого стана, волос и лица опекунши Олфейна.

Кофр дождался, когда все трое пересекут второй круг и сразу же после удара колокола начал гортанно оглашать существо спора, но Фейр грубо оборвал его:

– Заткнись! Дело все знают. Публика ждет.

Делатель побагровел от ярости, обернулся к Жаму, но тот только скривил губы.

Вслед за этим Фейр Гальд сбросил с плеч свитку. Ее тут же поймали его воины, которые стояли у восточных дверей, но этого никто не заметил. Он был хорош, Фейр Гальд. Пусть Рин Олфейн почти не уступал ему ростом, но разве у него были такие широкие плечи и крепкие руки, сверкающие белым металлом наплечники, ребристые наручи на предплечьях, щегольской нагрудник с изображением пылающего светила, широкий пояс с несколькими ножами, а так же его знаменитый меч в широких ножнах.

– Без няньки уже и за честь вступиться не можешь? – скривил губы Фейр, но покатившиеся смешки оборвала Айсил. Она похлопала Рина Олфейна по плечу и громко ответила:

– Некоторым воинам даже няня не способна объяснить, что такое честь.

Фейр только сжал губы, а Айсил отошла к безмолвному Арбису и встала рядом с ним. Орлик не двинулся с места. Фейр хмыкнул, показал на вельта пальцем и одним движением выхватил из ножен меч. Толпа ахнула. Меч, напоминающий смесь тьмы с языками пламени, ожил в руках Фейра, в одно мгновение размазался вокруг него в неразличимое марево, и, когда вновь вернулся в ножны, копье жалобно скрипнуло и потеряло верхнюю треть. Наконечник упал на камень, а кристалл магического льда откатился под ноги Кофра, который в ужасе накрыл его ладонью.

– Вот так все могло бы случиться и с моим племянником, – заявил Фейр Гальд и в тишине, ставшей мертвой, даже покашливания растворились в чуть слышном дыхании, подошел к обрубку копья. Отлетел в сторону неуклюжий наконечник. Фейр рванул пояс, расстегнул его и повесил на копье.

– Чтобы биться на равных, – объяснил Фейр и выдернул из камня один из мечей.

Рин молча потянулся к застежке ремня. Орлик подошел ко второму клинку и с некоторым усилием тоже выдернул его из камня. Затем кивнул Рину.

– Меч-то Ханка. Мы его приглядывали тогда. А у этого тот самый, что я и думал. Правда, металл странный. На вид или красный, или черный, не пойму.

– Можете сражаться тем, что у вас есть, – заявил Фейр Гальд, вызвав смешки.

Орлик отдал Рину меч и, забрав у него пояс, пошел к Айсил.

– А ты куда? – крикнул Фейр. – Я думал, что вы и есть Рин Олфейн. Этот молокосос – Рин, а ты – Олфейн.

Над площадью поднялся хохот и еще усилился, когда Орлик отмахнулся и громко буркнул:

– Запомнить не можешь, а еще дядя…

– Воины не должны переходить через линию первого круга, – подал голос Кофр. – Издревле принято добровольно перешедшего линию первого круга считать трусом и лишать имущественных и прочих прав оспариваемых или защищаемых на поединке! В противном случае поединок ведется до гибели одного из воинов, либо добровольной сдачи одного другому, который имеет право убийства, калеченья или прощения сдавшегося!

– Ну парень, – спросил Фейр Гальд. – Сразу пойдешь через линию? Или частями? Или рассчитываешь осыпаться пеплом?

Рин Олфейн мотнул головой и выставил перед собой меч.

Все, что Рин Олфейн смог сразу почувствовать в схватке с собственным дядей, было удивление. Он удивился, что не погиб в первые же мгновения, хотя два отведенных удара, если бы не наручи, точно оставили бы его без руки. Он удивился, что не смотрит ни на лицо или руки Гальда, ни на его меч, но видит и то, и второе, и третье. Он удивился, что, шаг за шагом отступая от бешеных атак дяди, все-таки сумел остаться в круге. Он удивился бы еще многому, но постепенно способность к удивлению и все остальное растворилось в каком-то размазанном рисунке, что творился то ли ими обоими, то ли одним Гальдом, а Рин только стирал его краски, то ли возникал сам по себе, увлекая в разноцветный вихрь обоих бойцов, как увлек бы залетевший на Темный двор смерч опавшие золотые и кроваво-красные листья. И в этот момент поединок прервался в первый раз.

Фейр Гальд просто отошел в сторону, остановился и, с усмешкой глядя на Олфейна, начал медленно ощупывать, перебирать пальцами, гладить уже попорченное лезвие. Рин тяжело выдохнул, вдохнул, и быстро посмотрел на свой клинок. Он выглядел еще хуже. Странно, именно эти клинки они рассматривали с Орликом, когда приходили к Ханку, и вот Рину достался клинок с широкой пятой. Хороший клинок, лучше меча отца, но подпорчен почти так же. Что ж теперь, выходит, Ханка уже нет?

Фейр Гальд рассмеялся в тишине, которая установилась после нескольких вскриков в начале, и тихо дунул в сторону Олфейна. Рин почувствовал пряный запах и холод, но он тут же исчез, и вместо него по телу разлилась теплота. Рин оглянулся и увидел, что Арбис сидит опустив голову и его сомкнутые пальцы подрагивают от напряжения. Орлик стоит на чуть согнутых ногах, словно готовится к прыжку, а Айсил выглядит серой, как небо. Ее лицо изменилось, и Рин отпрыгнул в сторону. Меч Фейра ударился в камень.

Второй бой оказался еще быстротечней. Рин опять ни разу не смог сам нанести удар, но и не пропустил ни одного удара. В какой-то момент поединок даже стал напоминать Рину странную игру, Фейр Гальд превратился в размытое туманное облачко, а его меч в жало, которое выбрасывал кто-то скрывающийся во мгле. Весь секрет был не в том, как отбить выпад, а в том, чтобы не дать коснуться себя. Пока Рину это удавалось, но он чувствовал: его удача порой прижимается к телу так близко, что ветер от пролетающего меча грозится унести ее вслед за собой. И, подумав об этом, Рин постарался быть чуть быстрее, чуть увереннее, хотя уже чувствовал, что на такой скорости его же спокойствие не успевает за ним.

И снова Гальд остановился. Он по-прежнему не выглядел уставшим, хотя на его лбу блестел бисер пота. Фейр наклонил голову, снова осмотрел свой клинок и покосился на Арбиса. Колдун по-прежнему сидел с опущенной головой.