Двуликий. Дилогия (СИ) - Магарыч Григорий

Плевать на боль. Я должен был драться до последнего. Я хотел убить его голыми руками. По вискам била кровь.

Несмотря на рану я вывернул кисть Такаши и сломал ее.

– А‑а‑а‑а! – заорал тот.

– Пожалуйста! Прекратите! Прошу вас! – кричала беспомощная мать. – Не нужно этого делать!

Но никто ее не слушал. Ханна отошла от влияния и выбросила в меня воздушный поток, который отбросил в сторону. Я перекатился несколько раз и встал на ноги.

Мне нужна была Фумико. Я должен был поговорить с ней, но…

«Куда эта мелкая пропала, блин?!»

Не успел я поглотить магическую атаку, как в мою грудь влетел еще один воздушный поток, прибивший меня к стене. Такаши к этому времени стал латать маной свою кисть, поэтому пока я мог концентрироваться на Ханне.

Она рванула на меня и, остановившись в полуметре, попыталась нанести удар по моей ноге. Я тут же ее приподнял и нырнул в ее ноги. Повалив девушку на землю, я связал своими ногами ее щиколотки, прижал руки к полу и взглянул ей в глаза.

Это был последний шанс поговорить, поэтому…

– Ханна… ты действительно хотела уничтожить меня? – кровь потекла из глаз. Я ничего не видел, зато слышал, как часто забилось ее сердце.

– Кх… – стала та сопротивляться, но я не дал ей времени.

– Ханна. Почему ты подставила меня? Я противен тебе? Я мерзок?!

– Н‑нет… – процедила та. Высвободила руку и пробила локтем мне в челюсть.

Меня пошатнуло. Я не успел среагировать на удар, так как был слеп. Пришлось вновь остановить би‑клетки и сдавить ее горло рукой.

– Тогда почему?! Почему хочешь убить?!

– Я не хочу тебя убивать! – не выдержала та и крикнула в страхе. – Не хочу убивать! Эйджи! Ты…

– Кха! – в спину воткнули ледяной шип. Я поморщился.

Чья‑то нога пробила мне в плечо и свалила на землю. Я должен был продолжить. Рано сдаваться.

Глава 19

Я чувствовал, как горячая кровь течет по руке.

Стекает все ниже и скапливается на пальцах. Сложно сражаться, когда против тебя стоит двое элитных подростков, которые на высоком уровне владеют си‑энергией. Не знаю, думал, будет проще.

Я посмотрел на Ханну. Девочка плакала, стоя радом с Такаши. Вот опять. Опять я не могу понять ее истинных эмоций! Даже после влияния глаза Деймоса я не верю ей. Черт бы ее побрал.

– Ханна… – взглянул я на девушку, поднявшись на ноги. – Тебе лучше оставить нас…

Девушка замерла и сдвинула брови у переносицы, после чего…

– Чтобы ты и моего отца убил?! – выкрикнула сквозь слезы. – Чтобы я чувствовала то же, что и Такаши?! Я правда не хочу убивать тебя, но я и отца потерять не могу! Как ты этого не понимаешь? Каким бы Граф Дензо жестоким ни был, он мой родной отец! Он мой папа, Эйджи!

Да. Ее эмоции можно и нужно было принять. Сам терял отца. Знаю, какого это… но я не собирался поддаваться мнению какой‑то девчонки. Граф слишком много дерьма сделал, чтобы вот так отпускать его.

И она говорила все верно. Я даже возражать ей не стал. Не люблю врать.

Поэтому стоял и смотрел на нее, ускоряя собственную кровь. Глаза придется использовать еще раз. Не знаю, как долго я простою, но я должен. Честно, до последнего не собирался светить глазами, но…

Мне явно обоих не одолеть.

– Уходи, Ханна… – все же я залил глаза кровью и активировал би‑клетки. – Уходи… Иначе я убью тебя.

Горло и глаза обдало жгучей болью. Я не мог контролировать своих эмоций, а потому больше и не управлял би‑клетками. Глаза сами решали, что я должен делать.

Впрочем, на человека, который не собирался убивать меня, то бишь на Ханну, я строил другие планы. Нужно было до конца разобраться с тем, что она вообще хотела показать своим присутствием здесь. Учитывая влияние Графа, скорее всего пошла на его поводу.

Ханна замерла и тяжело сглотнула. Такаши тоже поддался действию глаз и застыл на месте. Вот Такаши я щадить точно не собирался. Жалкий крысеныш решил кольнуть меня в уязвимую точку. И, к сожалению, был единственным, у кого это получилось.

Девушка сделала шаг назад, затем с трудом повернулась и свалилась на колени, кашляя и плача. Ханна если и испытывала страх, то только перед Графом.

Не думаю, что ужас, который она увидела в моих глазах, относился к Шину.

В это время я пошагал к Такаши. Не видел, где он стоит, но отчетливо улавливал каждый его нервный вдох. Жаль, что все так происходит, но я просто не могу себе позволить щадить его, если не хочу зарыть свою цель под землю.

Моя рука сама потянулась за револьвером. Я не контролировал злость, да и не старался этого делать. Чем злее я, тем сильнее действие моих глаз. Сейчас ярость играла лишь на руку. Мне нужно было собраться мыслями и закрыть этот гребаный гештальт навязанной дружбы.

Нужно было забыть о убитом отце и перевернуть все в выгодное русло. И для этого я…

Крутанул барабан и приставил дуло ко лбу голубоглазого трясущегося от страха парня. Парня, который на данный момент не может справиться с самим собой. И тем более со мной. Потому и стоит на месте.

– Эйджи! Эйджи, не надо, сынок! – завизжала мать, вставая со своего места. – Нет‑нет! Он ребенок, ты всех нас погубишь!

О да. Ее крики подливали масла в огонь. Страх даже усиливался, а волнение…

Надеюсь, Такаши не схватит инсульт.

Я чуть склонил голову и сощурился. Пытался разглядеть эмоции друга, но был слеп. И в этот раз был слеп во всех планах. Не видел, не чувствовал и не контролировал ярость.

Редко бывают моменты, когда я позволяю себе полностью выразить весь тот гнев, который копится годами. Иногда человеку необходимо стать безбашенным ублюдком, чтобы опустошить переполненный сосуд внутри.

И чем больше я стоял напротив парня, тем хуже улавливал крики матери, шаги Ханны и дыхание Такаши. Будто бы мое эго заполонило все собственное внимание.

«Убью его… я просто убью его. Потом убью Ханну. Потом убью каждого, кто посмеет меня остановить. Я ублюдок… безжалостный и жестокий…» – с упованием думал я, выбрасывая все больше ужаса в сознание Такаши через собственные глаза Деймоса.

И, скажу честно, Такаши просто обделался, что было ожидаемо от малолетней крысы, возомнившей себя мстителем. Он стоял и ничего не мог сделать. Руки были опущены, а дыхание моментами останавливалось.

Я будто эмоционально вдалбливал парня в землю.

– Второго шанса не будет…  – произнес я, держа ствол у лба Такаши. – Пора решить раз и навсегда, кто ты на самом деле…

Я резко перехватил дрожащую руку Такаши и положил в нее собственный револьвер. После чего поднял его руку и поднес к собственному лбу.

Что это докажет? Мою теорию. Теорию о том, что Такаши – ребенок. Мелкий крысеныш, возомнивший себя своим отцом. Я не воспитывать его собираюсь, я хочу нанести ему боль, которая явно станет хуже смерти. Помогу ему выбрать тот путь, который ему подходит.

Глаза Деймоса, крики матери и стоны Ханны… разве может быть еще большего давления на личность и психику? Разве это не один из самых жестоких моих поступков?

Думаю… я добавлю эту жесть в свой топ издевательств над врагами.

Я же говорил, что не люблю физического насилия над заложниками? Но вот про ментальное я ничего не говорил.

«И вот, милая моя удача. Я позволю решить тебе. Суждено ли мне умереть от рук крысы? Либо же все еще иду в верном направлении?»

Приставив его руку с револьвером к своему лбу, я развел руками.

– Второго шанса не будет… – предупредил я вновь. – Выбор за тобой…

Такаши судорожно обхватил ствол обеими руками и тяжело сглотнул. Руки его тряслись, как и ноги. Я чувствовал, что он смотрит в мои глаза, и понимал, каково ему сейчас.

Потому я не приказывал убивать себя. Этого не нужно. Сейчас он борется со своими страхами и комплексами. Сейчас передо мной стоит настоящий Такаши. Без всяких масок и прочего. Неплохой психиатрический сеанс.