Токацин - Холодный огонь

Речник сел на край неразобранного помоста, ещё теплого, нагретого солнцем за день, и устремил взгляд на чёрную воду. Ему хотелось петь и смеяться, и он задумчиво усмехался, глядя в темноту, на дрожащие огоньки. Ещё девять дней оставалось до осени, зима казалась бесконечно далёкой — и уже стёрлись из памяти дни войны, отступили в область легенд и смутных преданий. В этом году горе и радость сменяли друг друга стремительно, как знойные дни и грозовые ночи. Фрисс вспоминал прошедший день, праздник, благословения Сьютара Скенеса и хвалебные песни Хельга и Конена, перья и лепестки Мелна в волосах Кессы, вкус кислухи, настоянной на яртисе — ну и выдумал же Речник Найгис! — и сытный запах из земляных печей, и потасовку на краю помоста, и купание Алсага, и гонки на драконах над обрывом, и красивейшие радужные сполохи на полнеба — подарок Силитнэна и Канфена… Только одного гостя не хватало в Фейре, но Речник не сильно горевал — дел у Гедимина было много, и живая, и мёртвая станции требовали присмотра, и некогда было сармату бродить по участкам. И так ему сильно помешали, втянув его в войну Реки и Нэйна… Фрисс подумал, что непременно спустится с Кессой вниз по течению и покажет ей окраины Старого Города — уродливую траву, величественные, но безжизненные башни и громаду станции, хитро скрытую за руинами. Он вспомнил Халана, в глазах которого до сих пор мерцали огни подстанции, вспомнил Канфена, задумчивого, но радостного, и Астанена, погружённого в заботы, но всё же расправившего плечи.

— Будь спокоен, Речник Фриссгейн, — сказал правитель, встретившись взглядом с Речником на исходе пира, когда все благословения уже прозвучали, а песни стали негромкими и протяжными. — Река жива, и в этом твоя заслуга. Река стала сильнее — и это тоже сделал ты. Может, я не лучший из королей, и боги ко мне редко благосклонны, но я не позволю погибнуть ни Реке, ни её жителям. И я рад, что ты, Фриссгейн, защищаешь Реку вместе со мной… Речник покачал головой и усмехнулся. В этом году он не заслужил похвалы — но не заслужил и порицания. Это Кесса, как истинная Чёрная Речница, рассеяла мрак и принесла спасение, это сарматы нанесли смертельный удар врагу, это древние боги восстановили порядок — но от Фрисса им всем было очень мало проку. Зато он запасся на зиму пряностями и овощами, и если повезёт, то не останется и без зерна.

Четверо живых существ сейчас в его пещере, и никто из них не должен голодать… Чей-то задумчивый взгляд скользнул по нему, и поблизости еле слышно зашкворчало и забулькало. Речник вскочил, повернулся к отвесной стене обрыва и встретился взглядом с Гедимином. Вокруг Древнего Сармата медленно гас неровный зеленоватый свет, впитываясь в камень.

— Уран и торий! — сармат огляделся по сторонам и неуверенно шагнул вперёд. — Это местность под названием Фейр? Еле выбрался, знорк. Надеюсь, никаких обычаев я не нарушил и никому не помешал…

— Как ты из-под земли нашёл меня?! — тихо свистнул Речник. — Вы, сарматы, действительно всесильны… Я уже не надеялся увидеть тебя, Гедимин. Всё ли в порядке со станцией? Он обнял сармата, крепко прижимаясь к чёрной броне. Резкий запах меи без слов говорил о том, откуда выбрался Гедимин совсем недавно.

— Всё лучше, чем можно было предположить, знорк, — сармат очень осторожно коснулся плеча Речника. — Последний запуск в этом году, все десять вышли на плановую мощность. Хранитель за ними бдит, я давно не видел настолько отлаженной техники, а ведь пятьдесят веков… Ладно, неважно. Твой альнкит в полном порядке.

— Ты со «Скорпиона» сейчас, да? — спросил Фрисс, неохотно отпуская сармата и судорожно вспоминая, куда поставил нетронутую тарелку с икемену… или хотя бы горшок с остатками вирчи. Гедимин огляделся и присел на каменную глыбу под обрывом — помост не показался ему надёжным.

— Только вышел из подвалов. Туда солнце не проникает, поэтому работаем и днём, и ночью. Такое ощущение, что Хельдис не знал, где хранилище, и что туда вывозят. Там, внизу — огромная радиоактивная помойка. Спасибо Гвеннону, отговорил затапливать без проверки, не то всё это плыло бы по вашей Реке…

— Не будь тебя рядом, Гвеннон спустил бы всё в Реку с великой радостью, — прошептал Речник, и в голосе его не было ни капли сомнения. — Скоро Река проложит путь по развалинам, и будет он безопасным. Скажи, Гедимин… то, что обожгло Реку в этом году, этот гнилой яд, вы тоже…

— Есть большие сомнения, Фриссгейн, — сармат склонил голову. — По правде говоря, никто из нас не знает, за что браться. Данные уже отправлены в Ураниум, но, насколько я помню, там ни с чем подобным не сталкивались. Наши приборы не видят ничего необычного в образцах, а оно там есть — и сквозь наши фильтры проходит неизменным. Даже мея оказалась бесполезна. Мы можем только накрыть весь восток защитным куполом. Я подозреваю, это будет долгое и очень познавательное дело… но совершенно безрезультатное. Речник тихо вздохнул.

— Орин полон всякой дряни, которую даже приборы не видят, — грустно сказал он. — А годных вещей в нём мало. Подожди немного, Гедимин, я принесу тебе хорошей еды. Попробуй! Здесь нет никакого ирренция. Нетронутый кусок икемену нашёлся на самом дне земляной печи, несколько ложек красной вирчи — в горшке, задвинутом в угол летней спальни. На принесённое сармат посмотрел, как на образцы с берегов Дзельты, и Фриссу оставалось только с надеждой следить за «усами» анализатора, прикоснувшимися к еде.

— М-м-м. Интересно всё же происхождение этого мутанта, — пробормотал Гедимин, осторожно проталкивая Листовика сквозь маску.

Фрисс так и не понял, как ему это удаётся, но икемену было проглочено сарматом так же быстро и бесшумно, как глотал вчера куски усталый изголодавшийся Алсаг. Тщательно изученная вирча исчезла ещё быстрее.

— Этот мутант был создан богами, а мы приспособили его к делу, — сказал Речник. Ухмылка не сходила с его лица.

— Да, знорк, вы это умеете, — задумчиво откликнулся сармат, разглядывая экран прибора. — Очень интересно… Если я не путаю в обычаях — это вещество сделала твоя са… знорка по имени Кесса?

— Немного путаешь, — усмехнулся Речник. — Когда гостей много, все вместе готовят для них еду. Все жители местности. А Кесса только вчера прилетела. Она спит в пещере. Я разбужу её, а то ты уйдёшь, а она тебя не увидит…

— Не надо, знорк. Я не хочу никому мешать, — Гедимин положил руку ему на плечо. — Я привёз для неё одну вещь, надеюсь, пригодится. Он извлёк из-под пластин брони длинный тёмно-синий свёрток.

— Она меньше любого сармата, и значительно. Пришлось изготовить отдельную защиту. Передай ей, когда проснётся. А это для тебя… На ладони сармата лежал небольшой значок, в точности похожий на одну из «нашивок» на его броне.