Баркер Клайв - Пятый доминион

- Что ты делаешь?

Оскар вновь появился из Башни и теперь бежал по гравию к ней, укрываясь пиджаком от дождя.

- Моя дорогая, ты замерзнешь до смерти. Садись в машину. Прошу тебя. Садись скорее в машину.

Она повиновалась. Струйки дождя текли по ее шее.

- Прости меня, - сказала она. - Я... я просто не знала, куда ты пошел, вот и все. А потом... не знаю... место показалось мне знакомым.

- Здесь нет ничего интересного, - сказал он. - Ты вся дрожишь. Может, нам лучше отказаться сегодня от оперы?

- А ты не против?

- Ничуточки. Удовольствие нельзя превращать в пытку. Ты промокла и продрогла. А мы не можем рисковать тем, чтобы ты простудилась. Хватит с нас и одного больного...

Она не стала расспрашивать о смысле последних слов - слишком много других мыслей занимало ее голову. Ей захотелось разрыдаться, хотя она и не могла сказать точно - от горя или от радости. Сон, который она давно сочла вздорной фантазией, предстал перед ней во плоти, а та плоть, что сидела рядом с ней, - Годольфин явно была поглощена чем-то важным. Она чуть было не доверилась его небрежному тону, с которым он обычно говорил о путешествии в Доминионы, словно о поездке на поезде, и о своих экспедициях в Изорддеррекс, как о форме туризма, пока еще недоступной основной массе людей. Но теперь она понимала, что его нарочитая небрежность - это только защитный экран (независимо от того, знает ли он сам об этом или нет), уловка, с помощью которой он скрывает подлинное значение своих занятий. И она начала подозревать, что его неведение (или высокомерие?) вполне может убить его; - и это была печальная часть ее раздумий. А в чем же заключалась радость? В том, что она может спасти его, и он полюбит ее в благодарность за это.

Вернувшись домой, они оба отправились переодевать свои парадные одеяния. Когда она вышла из своей комнаты на верхнем этаже, он поджидал ее на лестнице.

- Я подумал, что нам надо поговорить...

Они спустились вниз, в изысканный беспорядок гостиной. В окно хлестал дождь. Он задернул занавески и налил им по рюмке коньяка, чтобы отогнать простуду. Потом он сел напротив нее и сказал:

- Перед нами стоит серьезная проблема.

- Да?

- Нам так много надо сказать друг другу. Во всяком случае... то есть я говорю нам, но что касается меня самого, то конечно... конечно, мне надо много чего сказать, и разрази меня гром, если я знаю, с чего начать. Я прекрасно понимаю, что я должен представить тебе объяснения о том, что ты видела в Поместье, о Дауде и пустынниках, о том, что я сделал с Чарли. Этот список можно продолжать долго. И я попытался, я действительно попытался найти способ, как тебе все это объяснить. Я и сам не уверен в тем, как все было на самом деле. Память часто шутит такие шутки... - Она издала согласное мурлыканье. - ... В особенности, когда приходиться иметь дело с местами и людьми, которые, казалось бы, принадлежат твоим снам. Или твоим кошмарам.

Он осушил рюмку и потянулся за бутылкой, оставленной им на столике.

- Мне не нравится Дауд, - сказала она внезапно. - И я не доверяю ему.

Он уже начал было наливать вторую рюмку, но после этих слов прервался и посмотрел на нее. - Проницательное замечание, - сказал он. - Не хочешь ли еще коньяка? - Она протянула ему рюмку, и он наполнил ее до краев. - Я согласен с тобой, - сказал он. - Дауд - очень опасное существо, по целому ряду причин.

- А ты не можешь от него избавиться?

- Боюсь, он слишком много знает. У меня на службе он будет менее опасен, чем если я уволю его.

- Он как-то связан с этими убийствами? Как раз сегодня я видела новости...

Он отмахнулся от ее вопроса.

- Тебе не нужно ничего об этом знать, моя дорогая, - сказал он.

- Но если тебе угрожает опасность...

- Да не угрожает мне никакая опасность. Уж за это-то ты можешь быть спокойна.

- Так ты знаешь все, что с этим связано?

- Да, - сказал он с тяжелым вздохом. - Я знаю кое-что. Знает об этом и Дауд. Собственно говоря, он знает об этой ситуации больше, чем мы с тобой вместе взятые.

Это удивило ее. Интересно, знает ли Дауд о пленнице за стеной, или этот секрет принадлежит ей одной? Если это так, то, пожалуй, будет благоразумнее не делиться ни с кем. Когда у стольких участников этой игры есть информация, которой нет у нее, делиться чем-нибудь - пусть даже с Оскаром - означает ослаблять свою позицию, а может быть, даже подвергать опасности свою жизнь. Какая-то часть ее природы, невосприимчивая к соблазнам роскоши и не испытывающая потребности в любви, осталась в темнице вместе с той женщиной, которую она разбудила. Пусть она будет там, в темноте и безопасности. Все остальное, известное ей, она расскажет.

- Ты не один пересекаешь границу между Доминионами, - сказала она. - Мой друг туда отправился.

- Серьезно? - сказал он. - Кто?

- Его зовут Миляга. Собственно говоря, его настоящее имя - Захария. Чарли знал его немножко.

- Чарли... - Оскар покачал головой, - бедняга Чарли. - Потом он сказал:

- Расскажи мне о Миляге.

- Это долгая история, - сказала она. - Когда я оставила Чарли, он решил мне отомстить и нанял кого-то, чтобы убить меня...

Она рассказала Оскару о нью-йоркском покушении и вмешательстве Миляги, потом - о событиях новогодней ночи. Пока она говорила, у нее сложилось отчетливое впечатление, что по крайней мере некоторая часть ее истории была уже известна ему. Это подозрение подтвердилось, когда она закончила описывать, как Миляга покинул этот Доминион.

- Мистиф взял его с собой? - сказал он. - Господи, да это же огромный риск...

- Что такое мистиф? - спросила она.

- Очень редкое существо. Он рождается у племени Эвретемеков раз в поколение. Они пользуются репутацией потрясающих любовников. Насколько я понимаю, их сексуальная принадлежность зависит только от желания партнера.

- Очень похоже на Милягины представления о Рае.

- До тех пор, пока ты знаешь, чего ты хочешь, - сказал Оскар. - А иначе, позволю себе заметить, это может привести к определенным недоразумениям.

Она рассмеялась.

- Уж он-то знает, чего хочет, поверь мне.

- Ты говоришь по опыту?

- По горькому опыту.

- Общаясь с мистифом, он вполне мог, так сказать, откусить больше, чем он в состоянии прожевать. У моего друга в Изорддеррексе, Греховодника, одно время была любовница, которая содержала бордель. У нее было шикарнейшее заведение в Паташоке, и мы с ней прекрасно ладили. Она постоянно предлагала мне стать торговцем живым товаром и привозить ей девочек из Пятого Доминиона, чтобы она могла открыть новое дело в Изорддеррексе. Она утверждала, что мы заработаем целое состояние. Разумеется, ничего конкретного мы так и не предприняли. Но мы оба любили говорить на венерические темы - почему-то люди, когда слышат это слово, всегда думают о болезнях, а не о Венере... - Он замолчал, словно утратив нить истории, а потом вновь заговорил: