Светлана Середа - Эртан

— Диг-а-Наррское побережье, — неохотно сказал Женя.

— Половина Диг-а-Нарра состоит из побережья. Конкретнее, белль Канто.

— Провинция а-Тан.

— Летнее поместье графини да Оратти, — с улыбкой уточнил герцог и, глядя на вытянувшееся Женькино лицо, с удовольствием добавил: — Мои люди не зря кушают свой хлебушек с маслом, что бы ты там ни говорил.

— Живописные руины, — признала я, выглядывая из развалин смотровой башни через дырку в стене. — Здесь даже кусок лестницы сохранился.

— Я знаю, — отозвался Женя снизу. — Я уже был в этой крепости. Дважды. Один раз по заданию Корпорации, когда искал в Эртане интересные места, второй раз с туристами. Но для туризма она все-таки слишком неудобно расположена, от нее до ближайшего телепорта — семь часов верхом, из них три — по пересеченной местности. Мало находится охотников на такое путешествие.

— А мы сюда зачем пришли? Что-то мне подсказывает — не для осмотра достопримечательностей.

— Отсюда нас заберет телепортист графини да Оратти.

— А мы не могли переместиться сразу к ней? Зачем такие сложности?

— Разумеется, нет. У магов Канцелярии нет координат ее поместья, — Женька ненадолго задумался. — По крайней мере, считается, что нет. В любом случае, это было ее условие. У нас есть еще около получаса, можем присоединиться к Вереску.

Я глянула вниз, туда, где мы оставили свои вещи. Вереск сидел у подножия холма и увлеченно читал книгу. Он отказался осматривать руины вместе с нами, заявив, что башню облазил еще будучи мальчишкой, а больше там смотреть нечего.

По правде говоря, от древней крепости (или, скорее, не очень большого форта) действительно сохранилось не так много: северная и западная стены уже заросли кустарником, лишь кое-где из зелени выглядывали каменные макушки, не желая сдаваться в плен лесному воинству. Лучше всего сохранилась восточная стена и угловая башня, в которой я находилась в данный момент.

Я выбралась на южную стену — от нее тоже остался приличный кусок — отряхнула пыльные коленки и двинулась параллельно Женьке, который шел снизу по каменным плитам. Поверхность стены была неровная, один раз мне пришлось прыгнуть, чтобы преодолеть разлом. Древний камень не выдержал удара каблука, осколки брызнули из-под ног.

— Юлька, не ломай памятник старины, — засмеялся Женя. — Потомки тебе этого не простят.

Стена обрывалась неожиданно и резко, до земли было метра два. Снизу прыжок с такой высоты казался пустяковым делом, но отсюда, сверху, мероприятие выглядело куда менее привлекательным: ногу, конечно, не сломаешь, но пятки отбить можно. Я заколебалась. Все-таки рискнуть или вернуться к башне и слезть по лестнице?

— Прыгай, не бойся, — подбодрил Женя. — Я тебя поймаю.

Вереск оторвался от чтения и посмотрел на меня. Я поняла, что о позорном возвращении к башне не может быть и речи, задержала дыхание — и сиганула вниз. Женька действительно очень ловко подхватил меня за талию — я даже не успела потерять равновесие. То, что он ас в деле ловли падающих девиц, я заметила еще в нашу первую встречу, но на этот раз его объятия были несколько крепче и длились куда дольше, чем того требовала ситуация.

— Жень, ты не слишком усердствуешь? — пробормотала я.

— Вовсе нет, — прошептал он, наклонившись к самому моему уху.

Я озадаченно покосилась на него. Женя ответил загадочной улыбкой. Потом по-хозяйски взял меня за руку и потянул за собой.

Это что еще за новости?

Вереск наблюдал за нами со странным выражением на лице. Кажется, он тоже был удивлен. Впрочем, не настолько, чтобы надолго задерживать внимание на этой сцене: к тому моменту, как мы спустились с холма, он уже был снова погружен в чтение.

Я аккуратно высвободила свою ладонь и устроилась на траве, оперевшись спиной о горку наших рюкзаков. Женя сел рядом.

— Юль, ты не возражаешь, если я положу голову к тебе на колени?

— Валяй, — разрешила я.

Вихрастая голова немедленно плюхнулась на мои вытянутые ноги, повозилась, устраиваясь поудобнее, и наконец удовлетворенно замерла. Женя выглядел довольным, как кот, сожравший кринку сметаны, только что не мурлыкал. Я хотела высказать по этому поводу что-нибудь едкое, но сдержалась. Посмотрим, что будет дальше.

— Вереск, а что вы читаете?

Полуэльф машинально поднял книгу, показывая мне обложку, но быстро понял ошибку — название и имя автора были написаны эльфийскими рунами — и пояснил:

— Фар-Сейнаро, «Волчонок».

— Вампир? Я не знала, что у вампиров есть своя литература.

— Почти нет. Эта книга — одна из немногих. Автобиографическая повесть.

— О чем она?

Вереск бросил на меня испытующий взгляд.

— Вы правда хотите знать или просто из вежливости спрашиваете?

— Конечно, хочу, — обиделась я. — Из вежливости и от скуки я могу и с Женькой поговорить.

— Около шестисот лет назад через заставу в Сумеречном Ущелье прорвалась стая волколаков. Во внешний мир им пройти не удалось — жители Зингара, вампирского поселения, расположенного прямо у выхода из Ущелья, уничтожили их. Но в самом поселке было много жертв. Вампирские правила на этот счет очень строги: все укушенные волколаками были немедленно убиты. Все, кроме одного: восьмилетнего сына Фар-Сейнаро, которого мать спрятала в лесу. Фар-Сейнаро разыскал жену, но видя ее страдания, не смог поднять руку на сына, хотя понимал, что спасти ребенка нет никаких шансов. Это завязка. А сама повесть рассказывает о трех неделях, которые они втроем провели в лесной хижине: автор повести, его жена и восьмилетний мальчик, их единственный сын, который постепенно превращается в волчонка.

— Разве волколак не превращается в волка только единожды в месяц, в полнолуние?

— Кто вам сказал такую чушь? — удивился Вереск. — Это опять что-то из вашей мифологии? Укушенный волколаком превращается в волка довольно медленно. У взрослого эльфа или вампира полная трансформация занимает около месяца, ребенку потребуется от недели до двух, человек вряд ли продержится больше трех дней. Потом, если у него достаточно сильная воля, раз в месяц — не обязательно в полнолуние, обычно в ту фазу луны, когда он был укушен — оборотень может принимать человеческий облик и способность мыслить разумно. Но это вряд ли принесло счастье кому-либо из волколаков: они при этом помнят все, что сотворили в облике волка.

— А… чем закончилось? — дрогнувшим голосом спросила я.

— Волчонок загрыз свою мать, и Фар-Сейнаро его убил. Другого исхода быть не могло. От укуса волколака нет противоядия, и трансформация — процесс необратимый. Лайри не хотела этого принять, но это факт.