Ольга Хрипина-Головня - Колыбельная для эльфа

Тот вскочил на ноги, сделал два шага назад, и тотчас какая-то сила бросила его обратно, лицом в кровь. Эмъен поднял голову и перекатился на правый бок, оперся на локоть и привстал.

Аллард закрыл глаза и опустил пальцы в кровь, расчертив в ней узор.

— Пей.

Аэль увидела, как голова эмъена медленно наклоняется к полу, будто ее пригибают рукой, и как Правитель не старался подняться, заклятье было сильнее. Проклятье сына было сильнее.

Амарг извивался, словно его душили, отворачивал лицо, упирался руками, пытался опереться и встать на колени, но его снова и снова прижимало ртом к крови, заставляя пить — захлебываясь, рыча, отплевываясь, судорожно глотая — но пить. Белые крылья эмъена теперь были заляпаны красным, как будто небрежный художник, рисуя картинку к книге, расплескал краску. Амарг скользил руками в красной луже, поднимал залитое кровью лицо и снова припадал к ней же, глотая, давясь, закрывал рот рукой, и тут же, словно не в силах совладать с собой, убирая ее для того, чтобы сделать еще один глоток.

Аэль все-таки стошнило — скрутило несколькими острыми, внезапными спазмами.

— Мамочка моя, — прохрипела она, кое-как выпрямляясь и держась рукой за горло. — Мамочка моя, забери меня отсюда…

Амарг встал на четвереньки и медленно, с видимым усилием, будто разрывая невидимые путы, выпрямился.

Глаза его горели яростью.

Аллард сжал кулаки и что-то сказал, но слова не оказали никакого эффекта.

Амарг махнул рукой.

Послышался хлюпающий звук — позади Алларда появилась высокая тень, в которую медленно стекала, сворачиваясь ручейками кровь.

— Прощай, сын, — веско сказал Амарг. И начал растворяться в воздухе.

Тень обернулась черной воронкой и Алларда медленно, уверенно потащило к ней. Эмъен уцепился за что-то руками — как будто в разлитой крови было, за что зацепиться, его перевернуло на спину, пальцы одной руки разжались и кровь, переливаясь через него, устремилась к тени с удвоенной силой.

— Аэль! — заорал Аллард истошно. — Кровь, что б тебя, Аэль!!

— Что б тебя самого, — рявкнула Аэль в ответ, хватая один из успевших выпасть из рук ножей и рассекая себе плечо. Подбежала к Алларду и обхватила того руками, тяня на себя. Аллард припал ртом к ее ране. Аэль дернулась, но Аллард крепко сжал ее руками.

— Иди… назад… — прохрипел он, на миг отрываясь от ее плеча.

Идти не получалось — получалось отползать, волоча за собой тяжелого эмъена, и получалось очень плохо. Поток крови все не кончался и тащил Алларда за собой, как течение реки, и сводил практически на нет усилия Аэль.

— Не могу больше, — выдохнула она устало, расслабляя руки, и тотчас Алларда рывком дернуло назад. Эмъен глухо вскрикнул и вцепился в запястья Аэль.

— Не отпускай! — поднял он к ней измазанное ее же кровью лицо.

Дернуло еще раз — и Аэль потянуло следом за эмъеном; их тела сделали дорожку в крови, и Аэль умудрилась упереться ногами в пол, тормозя. Эмъена дергало из стороны в сторону так, будто он попал в воздушный водоворот.

— Уходи! — рявкнул Аллард, разжимая пальцы. Аэль изо всех сил вцепилась в него.

— Ты уж разберись, что тебе надо! — девушка дернула Алларда на себя, просунула одну руку подмышку и, опираясь на вторую, медленно поползла. С тем же успехом можно было волочь мешок с камнями в эпицентре бури.

— Еще чуть-чуть продержись… — Еле слышно попросил Аллард, подтягиваясь к ране эльфийки припадая к ней губами.

— Я… тебя… ненавижу, — задыхаясь, прошипела Аэль. Кровь превратилась в широкий поток, толкнула ее, закрутила вместе с эмъеном, расцепила их и потащила к тени. К великой, вечной, непобедимой тени, обещавшей покой и отдых. Аэль расслабилась и безразлично закрыла глаза…

Тихий хлопок, весомый удар обо что-то твердое, боль, пронзившая спину и звук ударившегося рядом тела. Короткая, емкая ругань и тишина. Блаженная, окутавшая все тишина, полный покой, радость недвижения, полное расслабление каждой мышцы, абсолютное равнодушие ко всему… Раненое плечо свело судорогой. Аэль затрясла головой и с трудом открыла глаза. Тусклый свет, разлапистая тень на потолке, и две ноги… Две ноги в сапогах. В очень знакомых сапогах со сбитыми мысками — вечно за ступеньки задеваются. Две ноги, накренившиеся под углом, стена, в поле зрения, если скосить глаза вправо, попадает столик, на потолке пляшет тень, почему-то тяжело дышать, сжимает горло. Аэль моргнула и поняла, что лежит у стены, с прижатым к груди подбородком и закинутыми на эту самую стену ногами — совершенно невозможное с точки зрения нормального эльфа положение тела. Аэль осторожно опустила ноги налево, на пол, уперлась руками, подтянула корпус дальше от стены и перевернулась на живот. Позвоночник отозвался болью.

Аэль осторожно пошевелила каждой ногой и рукой по очереди, покрутила головой. С замиранием сердца прислушалась к хрустнувшим позвонкам и перевела дух.

Девушка встала на четвереньки и повернулась в правую сторону и уперлась в лежавшего кулем эмъена.

— Эй… — неуверенно ткнула Аэль его пальцем. Аллард застонал и открыл мутные глаза.

Кровь на его ранах стремительно сворачивалась.

— Живой, — облегченно выдохнула Аэль. И привалилась спиной к стене.

Усталость — огромная, вытеснившая все эмоции усталость разом навалилась на нее. Девушка вытянула ноги и на несколько мгновений — просто, чтобы немного придти в себя — закрыла глаза.

Когда Суна и Мориан, взвинченные до предела, ожидающие увидеть самое страшное, самое невыносимое сердцу зрелище ворвались в комнату, Аэль и Аллард мирно спали, привалившись друг к дружке.

ГЛАВА 20

Орэн стал разумом Силеля, той силой, что знает, сколько черпать из источника. Той силой, которая никогда не воспользуется источником для получения власти. И вся семья Однора стала частью меча, знающей, как чувствовать сердце и душу Силеля, ведь без них он был просто предметом, обладающим неконтролируемой силой…

Огонь, всполохи, крик.

Обернулась фигура, взметнулись вверх волосы, словно подул небывалый ветер, сверкнула холодная искра.

— Мессайя!

Амарисуна вздрогнула и открыла глаза, прогоняя дремоту.

День клонился к вечеру, и на дорогу легли длинные тени всадников. Мориана — ведущего их одному ему известной дорогой, Аэль, украдкой жевавшей пирог из общих запасов, Алларда — с перевязанным запястьем, злого на весь мир и не выспавшегося, и ее, Суны, замыкающей движение.

— Задремала? — придержал коня, равняясь с Суной Аллард. Конь — молодой, крепкий гнедой — покосился на Вихря и всхрапнул.