Ева Николская - Паутина "кровных" уз

— Да не было меж-ш-ш-ш-жду нами ничего! — прошипела, старательно отдирая Тааса от себя, тот прикинулся сонным валенком и отдираться не спешил, правда, теперь он держался за подол платья, а не за то, что под ним. — ну… ничего, кроме финального поцелуя, — поправилась, немного смутившись.

— Какого поцелуя? — прищурившись, переспросил Сэн.

— Ритуального, — сказала я, отчего-то раздражаясь. — Спросишь еще, что за ритуал? — хмуро посмотрела на него. — Эо! Других вроде не было.

— В Эо не должно быть никаких поцелуев, — припечатал он.

— Нет, должно! — возмутилась я.

— Нет!

— Да!

— Кир-Кули, скажи?! — в один голос проговорили мы, посмотрев на стража, тот неопределенно пожал плечами и невинно так улыбнулся.

Вот черт! Значит, и правда тот поцелуй не имел никакого отношения к завершению ритуала.

— Но зачем тогда..? — немного растерянно пробормотала я.

— М-м-м, захотелось? — вопросом на вопрос ответил он и… подмигнул мне.

Отлично! Ему захотелось… угу. Что еще ему, интересно, захочется, и под каким соусом он это "хотение" мне преподнесет?

Я перевела взгляд с белого лица наемника на заинтересованную физиономию сильнейшего, внимательно следившего за мной, покивала собственным мыслям и, взяв со стола аше-аровский аналог чайника, плеснула в свою полупустую кружку новую порцию "успокоительного".

Спать больше не хотелось, а жаль.

"Ших…" — по упругому ковру травы пролетела серая тень.

"Шурррх" — следом за ней метнулась другая, волоча за собой, словно жуткую игрушку, голову убитого аше-ара.

"Ш-ш-ш-ш" — скользнула в укрытие растревоженная играми мирдов змея.

А на залитой дневным светом поляне, среди растущего вдоль берега леса, лежала большая полосатая собака, совершенно не похожая на своих мохнатых спутников, которые больше смахивали на волков. Единственное, что было у них общего — это по два хвоста на одну особь. Ну, и цвет глаз, пожалуй, у всех троих напоминал разлитую по радужке кровь.

"Ших-Шуррр-ррр" — помахивая длинными лентами хвостов, словно палочками, Красотка дирижировала жутким концертом, который не слышал никто, кроме этих трех потусторонних тварей. Это была музыка плененных душ, обреченных на вечное заточение в далекой и неизведанной Бездне.

А где-то далеко-далеко отсюда, в совершенно другом мире был знойный полдень. Под лучами раскаленного солнца над густыми зарослями буйной растительности собирался пар и легкой дымкой устремлялся к облакам, толпящимся у подножия горной гряды. Томную тишину нарушал лишь шелест листвы, да время от времени раздавались странные, похожие на чавканье, звуки. В джунглях всегда кто-то кого-то ел. Тем более в джунглях затерянного мира, дикого и не обитаемого. Почти.

Над вершинами деревьев, источавших сладковато-гнилостный запах, в недосягаемости для хищных плетей лиан, то и дело взметающихся вверх, парили гигантские птицы. Они лениво покачивали крыльями, осматривая окрестности с высоты. На фоне ядовито-синего оперения мощные лапы этих существ казались стальными, а получеловеческие головы — чужеродными. Черепа, обтянутые голубой кожей, лишь на макушке переходили в крохотные перышки, которые нелепо топорщились за вполне человеческими ушами. Под тяжелыми веками без ресниц белели, будто залитые туманом, глазницы, а вместо носа, рта и подбородка чернел массивный клюв. Стражи никуда не спешили. Им было некуда спешить. Во всем этом примитивном растительном мире не обитало ни единого разумного существа, кроме них — оборотней из сто третьего мира Тайлаари. Если, конечно, не считать пленника. Но жив ли он? Последние лет триста стражи в этом сильно сомневались.

Желтым пятном посреди буйной зелени непроходимых джунглей распластался огромный песчаный круг идеально правильной формы. Складывалось ощущение, что над ним даже воздух не шевелился. Впрочем, песчаным этот круг казался лишь с большой высоты. Острое зрение стражей позволяло при желании в совершенстве рассмотреть каждый камень… каждый обломок того, что осталось от некогда процветающего города. Но крылатые оборотни за сотни лет и так изучили этот пейзаж до мелочей. Даже безмозглая растительность не решалась приблизиться к руинам Тиронга, а может, просто не могла пересечь широкую полосу серого пепла кольцом огибающую остатки городской стены. В самом центре мертвого круга, недвижимый, будто высеченный из драгоценного камня, лежал дракон. Его темно-красная чешуя отливала по краям бронзой и смотрелась на фоне унылых руин, словно яркая клякса свежей краски на выцветшем от времени пергаменте.

Один из троицы крылатых стражей скользнул по давно надоевшей картине взглядом и направился к горам, а точнее к притаившемуся в ущелье лагерю. Двое, покружив еще немного, последовали за ним. Хватит на сегодня, налетались! Пора бы и ноги размять. Но стоило пернатым оборотням скрыться из виду, как из зарослей к развалинам устремились клочки черного тумана. Они стелились по кольцу пепла, не оставляя следов, а, достигая первых обломков стен, густели и постепенно приобретали форму. Юркие зеленоглазые змейки огибали камни и, то сливаясь друг с другом, то снова распадаясь на две части, двигались к цели. Когда первая из них приблизилась к дракону и замерла, свернувшись кольцами, ящер сперва лениво шевельнул кончиком хвоста, увенчанного костяным наростом, будто отгонл назойливую муху. Потом дернул одной из четырех когтистых лап, чуть не прихлопнув вторую змею. Зевнул, продемонстрировав клыкастую пасть, сложил распластанные по камням кожистые крылья и, выгнувшись всем своим длинным телом, перевернулся на живот. Черные змеи, повернув к хозяину зеленоглазые мордочки, замерли в ожидании.

Первыми начали видоизменяться драконьи крылья. Они съеживались, словно бумажный веер, подпаленный спичкой, пока не исчезли совсем. Чешуя сперва побурела, а потом выцвела, приобретя сходство с потемневшим от времени золотом. Мощные лапы на глазах стройнели и выпрямлялись, а повернутая набок угловатая морда обретала плавные очертания. Последним исчез длинный гибкий хвост, взметнув на прощанье облачко пыли. На безупречно гладкой прямоугольной плите остался лежать мужчина схожий с дремавшим ранее ящером лишь спутанной копной волос, которая полностью скрывала его лицо, плечи и часть спины. Впрочем, общим у этой гривы с драконьей был только насыщенный темно-красный цвет. Мужчина сел и, лениво потянувшись, откинул назад длинные пряди. На смуглом лице блеснули зеленью нечеловечески-яркие глаза. Словно дождавшись команды, две гибких посланницы устремились к хозяину. Они бесшумно заползли на отполированную поверхность его каменного ложа и туманной дымкой растаяли на ладонях своего создателя. Впитав последнюю из призрачных змей, гай Огненный поднялся и прошелся по плите источника, разминая ноги. Чуть прищурившись, он окинул взглядом царящее вокруг запустение.