Елена Хаецкая - ОЗЕРО ТУМАНОВ

По просьбе Ива, он ослабил повязки и сделал их гораздо менее тугими. Одна рана у Ива была на боку: вчера она сильно кровоточила, но сейчас кровь остановилась, и осталась только боль, неопасная, хоть и жгучая, — признак скорого возвращения к жизни. Другая — на левом плече, — была хуже: болела она, вроде бы, не сильно, но могла загноиться; к тому же плечо здорово распухло.

Брат Эртель сообщил обо всем этом своему подопечному, и оба некоторое время хмуро молчали, размышляя над неутешительным известием. Затем брат Эртель сказал:

— Так ведь этого еще не случилось! Кто знает — может быть, Бог устроит так, что рука твоя не загноится, и сухожилия останутся целы, и ты даже сможешь носить щит на левом локте и делать другие глупости, прежде чем образумишься и войдешь в успокоительное лоно бенедиктинского устава! Впрочем, с гнилой рукой тебе лучше пойти в доминиканцы, поскольку там предпочитают убогих душой и телом. Ну а останешься здоров — добро пожаловать к святому Бенедикту!

— Смотри, — прервал монаха сир Ив, наклоняясь в седле, — вон следы. Разбойники отправились дальше к югу вместе с добычей и пленницей.

— И что из этого следует?

— Напряги свое чувство логики, добродетельный брат. Из этого следует то, что мы с тобой также двинемся на юг и будем идти, пока не наткнемся на их логово. И, пока они отдыхают после вчерашнего, — ты не забыл, что они наверняка перепились на радостях после удачного грабежа? — мы нападем на них и вызволим несчастную девушку.

— Смотри, как бы она глаза тебе не выцарапала за то, что ты лишил ее единственного доступного ей счастья — следовать Евиному призванию! — предупредил брат Эртель.

— Нас с тобой, брат Эртель, вовсе не касается, на каких дорогах заплутало сердце этой девицы, — возразил сир Ив. — Нам надлежит вызволить ее из неволи, а там уж пусть собственной волей избирает то, что ей по душе.

— Как хочешь, — сдался брат Эртель.

И они двинулись по следам, которые явственно оставили после себя разбойники.

Те даже не думали скрываться. Сперва они шли по дороге, а затем свернули в лес. В эти тревожные времена, когда местные сеньоры были озабочены в основном англичанами, мало кто обращал внимание на каких-то грабителей.

Сир Ив медленно ехал по лесу, уклоняясь от веток. Брат Эртель шел рядом и ворчал, но Ив его не слушал.

Лагерь разбойников предстал перед ними в тот час, когда птицы замолчали, разлетевшись в поисках пропитания, а солнце перестало быть новостью на небе и приступило к своей исконной работе — греть и светить, и выполняло ежедневный урок усердно, но без воодушевления. Близость осени не требовала большего, ибо радость в эти дни не изливалась с неба на землю, но с плодородной земли поднималась прямехонько на небо.

Первое, что увидел Ив, были обглоданные кости. По всей видимости, разбойники подстрелили вчера в лесу оленя и съели его целиком, потому что костей было очень много. Затем он услышал храп и стук игральных костей. Закричав и высоко подняв меч, Ив направил Единорога прямо в середину лагеря и учинил там немалый переполох. Брат Эртель, топоча и пыхтя, бежал следом.

Разбойники даже не пробудились: они храпели с таким же мучительным усердием, с каким добродетельные люди идут за плугом. Лишь несколько человек вскочили, ошеломленно тряся лохматыми головами, и только один, по всей видимости, действительно в состоянии был дать отпор — предводитель шайки.

Ив взмахнул мечом над его головой, и тут откуда-то из-за дерева прилетела стрела. Впрочем, она не попала в цель и вонзилась в землю. Разбойник засмеялся.

Но Ив видел в Креси, как стреляют английские лучники, и потому сейчас даже не вздрогнул.

— Вы, французы, совершенно не умеете стрелять! — бросил он презрительно.

— Ха! — сказал разбойник, однако отступил на шаг и только плюнул.

Ив сказал ему:

— Я пришел за той девицей, которую вы захватили вчера.

Разбойник облизал губы, раздумывая. После бессонной ночи, похмельному, драться ему не хотелось. Бретонец напирал на него верхом на лошади и угрожающе держался за меч.

— Приведите девицу! — крикнул разбойник. — Тащите ее, дьяволы! Все равно от девки больше никакого проку.

Из замызганной палатки с рваным пологом выволокли упирающуюся Женевьеву. Она была растрепанной, в порванной одежде, а на лице ее красовался большой синяк.

— О! — выговорил Ив, вкладывая в этот возглас все противоречивые чувства, что охватили его при этом зрелище.

Женевьева уставилась на него, широко раскрыв глаза и зажимая себе рот обеими ладонями.

Сир Ив обратился к предводителю разбойников:

— Я забираю эту девицу. Не смейте чинить мне препятствия, иначе я перебью ваших людей. И не смейте также угрожать мне вашим пьяным лучником, — прибавил он.

Разбойник толкнул Женевьеву в спину. Она споткнулась и, всхлипывая, бросилась к сиру Иву. Он протянул ей руку, чтобы помочь забраться в седло. Женевьева с такой силой вцепилась в него, что Ив поморщился: боль была одуряющей, и в глазах потемнело.

Предводитель разбойников, внимательно следивший за ним, ухмыльнулся. Он знал, что бретонец ранен, и готов был немедленно воспользоваться его слабостью. Но брат Эртель набросился на разбойника сзади и обхватил за плечи.

И тут лучник решил действовать на свой страх и риск и выпустил еще одну стрелу. На сей раз он оказался более метким и непременно попал бы Иву в грудь, но — вот беда — как раз в этот самый миг брат Эртель, облапив, развернул своего противника таким образом, что тот оказался на пути летящей стрелы. И стрела, вместо того, чтобы поразить Ива, засела прямо в глазу у главаря шайки.

Брат Эртель не понял сперва, что произошло, поскольку находился позади бандита и не видел, как у того лицо проросло древком и перьями. А Женевьева — та сразу все увидела и громко завизжала. И поскольку она сидела в седле позади Ива, визг ее раздался у того прямо в мозгу — и на несколько мгновений сир Ив потерял сознание.

Женевьева ударила коня пятками и принялась отчаянно хлопать по гладкому крупу Единорога ладошкой. Брат Эртель оттолкнул от мертвеца и побежал следом за полуобморочным Ивом и визжащей девицей.

Так они покинули лагерь разбойников, наполовину спящий, наполовину переполошенный.

Некоторое время они мчались по лесу, затем Женевьева немного успокоилась и перестала колотить коня, а у Ива в глазах немного прояснилось. Брат Эртель догнал всадника. По красному лицу монаха катились крупные капли пота.

— Передохнем, ради Господа, который никогда не бегал! — воскликнул он, с трудом переводя дыхание. — Погони за нами нет. В отличие от нас, эти грабители не станут рисковать ради какой-то глупой девицы, особенно после того, как не осталось ни единой новости, какую она могла бы им преподнести.