Глен Кук - Сладкозвучный серебряный блюз. Золотые сердца с червоточинкой

Наступил вечер, на улицу падал свет из окон и дверей, распахнутых в надежде впустить в дома прохладу. Честно говоря, эта надежда показалась мне чуть менее тщетной, нежели та, что бедность когда-нибудь сойдет на нет. По улицам бродили худые детишки, глядевшие на меня не по-детски печальными глазами, а за стенами домов ссорились взрослые. Тем не менее на углах, как ни странно, отсутствовали непременные украшения в виде молодых людей, провожающих каждого прохожего вроде бы равнодушным, но цепким взглядом. Никто не задирался, никто ничего не предлагал.

Все молодые люди тянули лямку в Кантарде, растрачивая молодые годы в смятении и страхе.

Война приносит с собой одно-единственное благо. Если хотите потолковать насчет преступности, поищите благородных патриархов, которые еще помнят славные довоенные деньки.

Правда, я все-таки старался соблюдать известную осторожность. Во-первых, под ноги подворачивались не только дети, но и собаки, которыми улица буквально кишела; а во-вторых, в любой момент откуда-нибудь сверху на меня могли выплеснуть ведро с помоями.

Разумеется, законом это запрещалось, но кто в наши дни соблюдает закон? Ведь чтобы закон выполнялся, за его соблюдением нужно следить.

Здание, которое я искал, оказалось таким же раненым солдатом. Три этажа, построено наверняка в конце прошлого столетия. Я остановился напротив и призадумался. Допустим, Младший, сбежав из дому, направился к своей подружке Донни Пелл. Допустим, Донни Пелл замешана во всем и помогла инсценировать похищение. И что?

Внешний вид здания, в котором умер Карл, наводил на мысль об ошибочности одного из этих допущений. Если Донни Пелл отхватила столь лакомый кусочек, как двести тысяч марок золотом, с какой стати ей снимать комнату в такой дыре? А если она тут ни при чем, к кому тогда бежал Младший, у которого, насколько мне известно, не было иных друзей?

Смерть настигла Карла через два часа после того, как он покинул дворец. Получается, что друзей у него не было вообще, раз его не смогла – или не пожелала – спасти даже Донни.

Никакой толпы зевак не было и в помине. В этом районе смерть привлекает внимание только до тех пор, пока не высохнет кровь. А вот на меня уже начали бросать любопытствующие взгляды. Давай, Гаррет, шагай.

На двери не было ни замков, ни засовов. Естественно, ведь подобные меры предосторожности существенно осложнили бы жизнь постояльцам, которые беспрестанно сновали туда-сюда. Я переступил через распростертого на пороге человека в состоянии глубокого опьянения, поднялся по лестнице, ступеньки которой скрипели и стонали под моим весом. Ладно, прятаться я все равно не собирался.

Да это в любом случае не имело бы смысла. Шагая по коридору, я миновал две комнаты без дверей, ощущая устремленные на меня взгляды. Когда я проходил мимо, все разговоры в комнатах прекращались.

В нужной мне комнате дверь имелась, но закрывалась она неплотно.

Я увидел то, что ожидал. Комнатушка футов восемь на двенадцать, никакой мебели, одно-единственное окно со ставнями, но без стекла. На полу груда одеял, повсюду разбросана всякая всячина. В одном углу пол и стены забрызганы некой бурой жидкостью. Да, крови пролилось много, как, впрочем, всегда и бывает, поскольку в человеке ее в избытке.

Должно быть, Карла крепко держали. Тому, кто вырывается, вскрыть вены не так-то просто. Я обыскал комнатушку, но не нашел ни веревок, ни чего-либо похожего. Очевидно, даже гоблины не настолько тупы, чтобы не прибрать за собой.

Или?..

В груде одеял обнаружился предмет, знакомый мне по описанию Карла – мешок из замши с длинной бечевкой. Самая подходящая штука для того, чтобы накинуть человеку на голову и спокойненько задушить.

Мешок был весь в пятнах от блевотины. Я представил себе, как его отшвырнул в сторону какой-нибудь чрезмерно брезгливый бандит…

Зачем связывать человека, который потерял сознание от нехватки воздуха? К тому времени, когда мог бы очухаться, он наверняка истечет кровью.

– Полторы серебряных марки в неделю как есть. Если нужна мебель, привозите свою.

Я невинно поглядел на женщину, что стояла в дверях.

– А как насчет уборки?

– Если просто подмести, марка сверху. Если что другое, убирайтесь сами.

– Платить в конце месяца?

Она, похоже, решила, что я спятил.

– В конце недели за неделю вперед. Если докажете, что вам можно доверять, через пару-тройку месяцев я, может, соглашусь подождать денек-другой. А на третий выгоню. Ясно?

Прелесть, да и только. Не смахивай она внешностью на крокодила, глядишь, у кого-нибудь возникло бы искушение отмыть ее и приодеть. Лет тридцать с небольшим, а ведет себя так, словно ей все пятьдесят.

– Чего глядите? Думаете, комната сдается вместе с развлечениями? – Женщина усмехнулась, и выяснилось, что у нее не хватает нескольких зубов. – Это за дополнительную плату.

На меня снизошло нечто вроде озарения. Что происходит со шлюхами, когда они стареют или становятся слишком ленивыми, чтобы работать? Не всем же везет, как Летти Фаррен. Может, Донни Пелл снимала комнату у знакомой, у бывшей товарки?

– Меня интересует не столько помещение, сколько жилец. – Я показал женщине золотую монету. Она выпучила глаза, потом спохватилась и нахмурилась, вдруг преисполнившись подозрительности.

– Жилец?

– Да. Тот, кто жил в этой комнате. А также тот, кто за нее платил, если то были два разных человека.

– Кто вы такой?

– Дитер Гретеке, – ответил я, поглядев на монету. Дитером звали покойного короля, которого мы весьма уважали. Нынешний тоже неплох, но пока не сделал ничего полезного.

– Марка двойная?

– Похоже на то.

– Это был паренек по имени Донни Пелл. Я не знаю, куда он исчез. Заплатил, и ладно. – Женщина протянула руку.

– Шутите? Вы случайно не встречались с ним в прежние годы, на углу какой-нибудь улицы? – Я положил монету на подоконник и сделал шаг в сторону. Женщина облизала губы, слегка подалась вперед. Она прекрасно видела западню, но жадность была сильнее. Возможно, она надеялась обвести меня вокруг пальца.

Когда она подступила к окну, я прислонился спиной к дверному косяку.

– Ну так что?

– Что «что»?

– Расскажите мне про Донни Пелл. Про девушку из заведения Летти Фаррен. Она поселилась у вас с неделю назад, верно?

Женщина кивнула. Выходит, толика совести у нее все же осталась.

– Вы знали ее раньше?

– Когда она пришла к Летти, я там работала. Донни была не такая, как остальные. С претензиями, но вполне приличная. По-моему, претензий у нее было чересчур… – Женщина стиснула монету с такой силой, что у нее побелели костяшки пальцев. Видно, она уже давно не торгует собой, давно не получала столь крупной суммы. А в молодые годы небось швыряла направо-налево… Она посмотрела на пятна на полу. – И приятели у Донни были странные.