Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – герцог

– Ваша светлость…

Я отмахнулся:

– Иди спи.

– Как скажете, ваша светлость, – сказал он обрадованно и торопливо исчез.

Я ругнулся запоздало на себя, такого умного и быстрого на решения, а герцогу нужно думать над каждым словом, даже брякнутым вот так вскользь. Возможно, его приставили всю ночь воду носить из колодца на пятый этаж, а я, ничтоже сумняшеся, сменил приоритеты.

В холле горят свечи, светло и радостно, часовые лишь проводили меня взглядами.

Арбогастр мирно жует гальку, насыпанную в ясли вперемешку с овсом. Хруст такой, будто неспешно работает камнедробилка, уши подрагивают, то ли от удовольствия, то ли прислушивается, что и где происходит в мире.

– Лапушка, – сказал я тихо, – предлагаю опасное приключение… Скорее всего ничего не получится… но почему не рискнуть?

Он подбадривающе фыркнул. Я оседлал его, вывел во двор и посмотрел на запад. Как ни оттягивай неприятный момент, но полночь наступила, как мне кажется, а я, если верить архангелу, с каждым днем становлюсь темнее, так что либо начну уходить в Темный Мир уже с вечера, либо вообще не смогу оттуда вернуться…

Во двор вышел граф Гатер, на лице крайнее удивление.

– Ваша светлость, куда вы на ночь глядя?

– Не закудыкивайте дорогу, благородный граф, – ответил я. – Просто хочу проверить, как это седло держится.

Он покачал головой.

– А разве вы не в нем прибыли?

– Как можно? – возразил я с достоинством. – Это было бы очень непатриотично по отношению к местной промышленности. С другой стороны, я должен сам оценить их работу. Если плохо, выгоню из шорников, пусть идут лес рубить. Там если и придавит деревом – не жалко.

Он засмеялся:

– Да, конечно.

Из темноты выметнулся Бобик, мне показался вдвое крупнее обычного, из пасти прорывается сдавленный рык, шерсть торчком, глаза стали кроваво-красными.

– Учуял? – спросил я. – Не могу, мой славный… Там придется убивать, что значит – лишать жизни. А это не есть хорошо. Хотя… гм… с другой стороны, тех существ не обязательно рассматривать как людей. Но тебе не пройти через этот непонятный Барьер Миров. Хотя, конечно, можно рискнуть… Нет, не могу! Нельзя в темные дела людей вмешивать невинные души зверей…

Граф Гатер спросил быстро:

– Ваша светлость… о чем вы?

Я ответил с неловкостью:

– Увы, граф, на этот раз взять вас с собой не смогу. Хотя и очень хотелось бы. Надо завершить то, что мы начали здесь. Или хотя бы попытаться.

– Но мы же разрушили… Врата Ада?

– На этой стороне, – пояснил я. – Только на этой.

– Господи!

Я развел руками.

– Надо, дорогой граф.

Он вскрикнул:

– Я пойду с вами!

Откуда-то появился граф Стерлинг, по крайней мере я услышал его истончившийся голос:

– А я? Обязательно…

Глава 10

Небо раскололось с гневным грохотом. Они застыли, и весь мир застыл, время остановилось, а у меня перед лицом замерла в полете красивая ночная бабочка, толстая и мохнатая.

На землю пал широкий луч слепящего света, вышел Михаил, крылья за спиной встопорщены, готовые к взлету, а сам он быстро шагнул вперед и вытянул перед собой руку ладонью вперед.

– Остановись!

Я натянул повод, Бобик оскалил зубы и злобно зарычал. Глаза стали багровыми, шерсть поднялась, я с беспокойством увидел, как под гладкой шерстью впервые вздулись рельефные мускулы. Даже когти удлинились, и когда провел лапой по твердой, как камень, земле, там заскрежетало и остались глубокие царапины.

– Придержи пса, – сказал Михаил бесстрастно. – Иначе придержу его сам…

– Бобик, – сказал я строго, – сидеть!.. Вот так. Это невкусное, понял?.. Я слушаю тебя, Михаил.

Михаил коротко усмехнулся:

– Как гордо… Последний, кто со мной так говорил, был Сатана.

– На что намекаешь? – спросил я. – Или запугиваешь?.. Мелковато, Михаил.

Он покачал головой.

– Зачем запугивать? Ты сам прекрасно понимаешь, моя мощь безмерна. Могу поднять вон ту гору… или весь хребет одним пальцем и обрушить на тебя. От такого у тебя нет защиты, не так ли?

Я сказал с вызовом:

– Очень хочется?

Он ответил ровно:

– При чем здесь я?

– Вот именно, – сказал я зло. – Хочется, вижу. Весь кипишь, хотя и фараонишь. Сильный не стал бы похваляться своими возможностями. А ты мелковат!

Злость расшатывает меня внутри, понимаю же, что с таким нельзя задираться, а вот удержаться не могу. Если получил оплеуху, даю сдачи, а пьяный дурак передо мной или светлый ангел – все равно.

Он вперил в меня сверкающий взор, я ощутил жар, но не отвел взгляда.

– И все-таки помни, смертный, – сказал он с нажимом, – свое место. И не забывай, твои возможности… невелики.

Я сказал зло:

– Побольше твоих! Подумаешь, горный хребет поднять… Ты это сделаешь, если тебе так велит Творец! А сам по себе не сдвинешь и волосок на усике муравья. Мне же позволения не требуется, ты это помнишь?

– Помню, – ответил он сухо, мне почудилось в его голосе сильнейшее раздражение, – потому не останавливаю. Но зато напоминаю и… запрещаю туда идти!

– Почему?

Он стиснул челюсти, я с удивлением увидел, как заиграли под огненной кожей тугие желваки.

– Потому что Господь, – сказал он с нажимом, – создал и тот мир! Они и его создания!

– Это я уже слышал.

– И потому Господь, – сказал он еще раздраженнее, – не желает, чтобы тому миру повредили!..

Я спросило мрачно:

– Почему?

– Потому что тот мир, – сказал он зло, – тоже хорош! У него свои законы, свои ценности, свои обычаи, свои дороги. Он отделился от этого, не погиб и… продолжает развиваться.

Я вскрикнул:

– Существа из того мира уже вторгались в наш!.. Сколько уничтожено скота, сколько убито ими невинных людей?

Он сказал сухо:

– Семьдесят две коровы, триста четырнадцать овец, двести семнадцать собак, восемьдесят три свиньи, двадцать мужчин, три женщины и восьмеро детей…

– Вот видишь! – сказал я. – Или для тебя это только статистика?.. Не-е-е-ет, для меня это люди. Мои люди. И никакой иномирной твари я не позволю нападать на людей, даже будь она занесена в Красную книгу!..

Свет от его фигуры полыхнул так ярко, что я некоторое время видел только ослепительное сияние, лишь через минуту сумел увидеть человеческие очертания с растопыренными крыльями.

Голос Михаила прогремел мощно и обрекающее:

– А знаешь ли ты, если переступишь черту Света и Тьмы и на этот раз, то уже не будет возврата? Ты останешься там навсегда!

Я признался с дрожью в голосе:

– Честно говоря, не знал.

– Ты хоть понял, почему всякий раз Границу пересекаешь с меньшими усилиями?

Я покачал головой:

– Нет.

– В тебе все меньше света, – произнес он с печалью. – Перейдешь сейчас – погаснут последние остатки. И ты навсегда останешься там. В Темном Мире. Он станет твоим навеки.