Джон Толкин - Сильмариллион

В те наступившие для человечества Темные Времена лорды Нуменора вновь ступили на западные берега Средиземья, и никто из их обитателей не посмел поднять на них оружия. Ведь люди, в большинстве своем жившие под покровом Тени, стали слабыми и пугливыми. Нуменорцы многому обучили этих людей; принесли им зерно и вино, научили сеять и молоть, обрабатывать дерево и камень, а также помогли упорядочить уклад их жизни, насколько это было возможно в землях, где неосторожных ждала быстрая смерть, а радость и покой только снились.

Жизнь обитателей Средиземья стала лучше, и там-сям на западных его берегах непроходимые леса стали отступать, и люди потихоньку сбрасывали с себя иго созданий Моргота, переставая бояться темноты. Память о высоких Морских Повелителях еще долго хранили их потомки, считавшие их богами и надеявшимися на то, что те когда-нибудь вернутся. Ведь в те времена нуменорцы подолгу в Средиземье не задерживались и не строили здесь собственных поселений; плавать на восток они не прекращали, однако сердца их неизменно стремились к западу.

Стремление это с годами все крепчало; нуменорцы захотели добраться до города бессмертных, что виднелся вдалеке, и самим обрести вечную жизнь, исполненную непрекращающегося блаженства. С течением времени и возрастанием их могущества желания эти становились все сильнее, беспокоя и тревожа умы нуменорцев. Ведь несмотря на то, что Валар наградили Дунедайн изрядным долголетием, они не смогли избавить их от бремени старения и постепенного угасания, завершавшегося смертью. Даже их короли, потомки Эарендиля, не были от этого застрахованы; а в глазах Эльдар продолжительность их жизней и вовсе казалась мгновением.

Так тень зла пала на Нуменор; возможно, в том была повинна и воля Моргота, до сих пор не покинувшая этот мир. Нуменорцы стали роптать, поначалу про себя, а затем открыто выражая свое недовольство роком людей; но чаще всего высказывались против Запрета плыть на Запад.

— Разве справедливо, что Повелители Запада живут там в свое удовольствие, не ведая ни забот, ни смерти, в то время как мы здесь стареем и умираем, после чего уходим неведомо куда, оставляя все нажитое и созданное нами? — говорили они меж собой. — А вот Эльдар живут вечно — даже те из них, что некогда взбунтовались против Валар. Мы сумели подчинить себе все моря, и нет на свете таких вод, где не смогли бы проложить себе путь наши корабли; так почему бы нам не отправиться к нашим друзьям в Авалонне?

Были и совсем отчаянные, призывавшие плыть к самому Аману, чтобы хоть краем глаза взглянуть на сиятельную обитель Богов.

— Разве мы не стали самыми могущественными среди народов Арды? — вопрошали они.

Когда слова эти эльфы передали Валар, Манве был серьезно опечален; он понял, что над Нуменором сгущаются тучи, способные затмить его блистательный полдень. Тогда он отправил к Дунедайн посланцев, предельно откровенно поведавших королю и всем, кто пожелал услышать, о судьбах рас и устройстве мира.

— Судьбы мира, — сказали они, — подвластны лишь Единому, который создал его. И даже если бы вам удалось преодолеть все преграды и достичь берегов Амана, Благословенного Царства, то все равно вы не сумели бы обрести желаемого. Ибо не земли Манве делают его народы бессмертными, но Бессмертные, обитающие там, делают эти земли священными. А вы бы лишь постарели и зачахли там скорее, словно мотыльки, слетевшиеся на слишком жаркий огонь.

— Но ведь Эарендиль, мой праотец, до сих пор жив, — возразил король. — Разве он теперь живет не в землях Амана?

— Тебе прекрасно известно, что его судьба отлична от судеб прочих смертных, — отвечали ему. — Он был причислен к Перворожденным, что не ведают смерти; однако с условием никогда более не возвращаться в земли людей. Но ты и твой народ не принадлежите к Перворожденным, вы люди, какими Илюватар создал вас. Сдается нам, что возжелали вы обладать дарами обеих рас; захотели — поплыли в Валинор, надоело — вернулись обратно. Так невозможно, да Валар и не способны забрать у вас дар Илюватара. Вы говорите, мятежные Эльдар не понесли наказания, оставшись бессмертными; однако вечная жизнь — это их судьба, а вовсе не наказание или награда. Они привязаны к этому миру и не могут покинуть его до тех пор, пока он существует; жизнь мира — это и их жизнь. Вы говорите, что вы несправедливо наказаны смертью из-за тех людей, что воевали против Валар; однако смерть изначально не была наказанием. Напротив, вы способны покинуть этот мир, вы не привязаны к нему ни в надежде, ни в отчаянии. Еще вопрос, кому из нас следует завидовать.

— Но как же нам не завидовать Валар, и даже самым последним из бессмертных? От нас требуют слепой веры и надежды безо всяких гарантий, ибо мы не знаем, что ожидает нас впереди. Но ведь мы не меньше вашего любим Землю и не хотели бы расставаться с ней.

На это посланцы ответили:

— Замысел Илюватара относительно вас неведом даже Валар, ибо он не открыл им всего, чему предстоит свершиться. Нам известно лишь одно: ваш дом не здесь — ни в землях Амана, ни где-либо в пределах Мира. А судьбы людей, их смертность — то первый дар Илюватара. Нежелательным он стал лишь после того, как люди оказались в тени Моргота, и показалось им, что их окружает тьма, страшившая их; и многие из них воспротивились и не желали умирать, цепляясь за нее до последнего. Мы, несущие бремя жизни вечно, не можем полностью осознать смерти; однако если это начало беспокоить вас, значит, Тень вновь накрыла вас и охватила ваши сердца. Поэтому, хоть вы и Дунедайн, величайшие из смертных, избежавшие некогда Тени и браво сражавшиеся против нее, мы вынуждены вас предостеречь. Воля Илюватара — закон; Валар убедительно просят вас не отрекаться от своего предначертания, иначе вскоре оно станет для вас тяжелым бременем. Надейтесь вместо этого, что в конце все ваши сокровенные желания исполняться; ведь любовь к Арде вложена в ваши сердца Илюватаром, а он ничего не делает без причины. Однако цели его, возможно, станут ясны лишь по прошествии многих поколений людей; и открыты они будут не Валар, а вам, людям.

Происходило это в дни правления Тар-Кирьятана Корабела, и сына его Тар-Атанамира; оба были людьми гордыми и алчными, и вместо того, чтобы безвозмездно помогать жителям Средиземья, желали поскорее обложить их данью. Именно с Тар-Атанамиром и говорили посланцы; то был тринадцатый король, и при нем королевство Нуменора достигло своего наибольшего могущества за последние две тысячи лет, придя к расцвету своего благосостояния, если не сил.

Но Атанамиру советы посланцев пришлись не по вкусу, и он пропустил их мимо ушей, подав тем самым пример большинству своих подданных; они по-прежнему желали избежать смерти, и жить надеждами их не устраивало. Сам Атанамир прожил до глубокой старости, цепляясь за жизнь всеми правдами и неправдами; он был первым из нуменорцев, решившимся на такое. Атанамир отказывался умирать до тех пор, пока не стал совсем беспомощным и не впал в маразм; и корону сыну во цвете зрелости не передал, как это было принято. Ведь правители Нуменора, чьи жизни были достаточно долгими, женились поздно, и королевскую власть передавали своим сыновьям по достижении ими полной зрелости тела и духа.