Стивен Кинг - Извлечение троих

Мужчина за стойкой сделал еще шаг влево, не сводя глаз с лица покупателя, и Роланд еще подумал: У него там револьвер. Он думает, что я сейчас подниму бучу… или, может быть, он даже хочет, чтобы я поднял бучу. Ищет повода, чтобы меня пристрелить.

Импровизируй.

Он вспомнил стрелков там, на улице, сидящих в своей синей с белым карете. Да, это были стрелки — стражи мира, которым вверено следить за тем, чтобы мир не сдвинулся с места. Вот только выглядели они — по крайней мере, на первый взгляд, — почти такими же рыхлыми и ненаблюдательными, как в все остальные в этом мире праздных мечтателей: просто двое мужчин в форме и фуражках, развалившихся на сидении своей кареты и попивающих кофе. Конечно, может быть и такое, что он их просто недооценил. Но Роланд очень надеялся, ради их же пользы, что он все-таки не ошибся в оценке.

— О! Я понимаю, — сказал стрелок, изобразив на лице Джека Морта виноватую улыбку. — Прошу прощения. Я, наверное, просто не сориентировался. Мир так сдвинулся… изменился… с тех пор, когда у меня было свое оружие.

— Ничего-ничего, — продавец расслабился, но чуть-чуть. Может быть, этот парень вполне нормальный. Но может быть и такое, он просто зубы ему заговаривает.

— А можно взглянуть на тот набор для чистки? — Роланд указал на полку за спиной у продавца.

— Конечно. — Продавец отвернулся, чтобы достать набор, а Роланд в это время вынул бумажник Морта из внутреннего кармана его пиджака с той же молниеносной скоростью, с какою всегда вытаскивал револьверы из кобуры. Прошло не более четырех секунд, но когда продавец повернулся обратно к Морту, бумажник уже лежал на полу.

— Хорошая штука, — продавец расплылся в улыбке, решив, что парень этот в общем-то ничего. Да, черт возьми, ему хорошо знакомо это пакостное чувство, когда своими стараниями ты сам же оказываешься в дураках. Еще в армии, в морской пехоте, с ним это частенько случалось. — И чтобы его купить, разрешения не нужно. Здорово, правда, когда такая свобода?

— Да, — серьезно отозвался стрелок и притворился, что рассматривает набор, хотя с первого взгляда понял, что это просто дешевка в претенциозной коробке. Но пока он смотрел, он незаметно подталкивал ногой под прилавок бумажник Морта.

Чуть погодя он отодвинул набор, вполне сносно изобразив на лице сожаление.

— Боюсь, он мне не подойдет.

— Хорошо. — Продавец тут же потерял к нему весь интерес. Парень вовсе не чокнутый, а раз он зашел лишь поглазеть, а не купить, их добрым взаимоотношениям конец. Без денег отваливай. — Еще чего-нибудь? — рот его спрашивал, но глаза говорили синему костюму: проваливай.

— Нет, спасибо, — стрелок вышел не оглянувшись. Бумажник Морта остался лежать под прилавком. Роланд тоже выставил свой горшочек с медом.

Офицера Карл Делеван и Джордж О'Мейра допили кофе и собирались уже ехать дальше, когда человек в синем костюме вышел из «Клементса» — магазинчика, который по наблюдениям полиции представлял собой «рожок с порохом», так на их профессиональном жаргоне называется оружейная лавка с законной лицензией на продажу, но где иной раз отовариваются по поддельным документам независимые бандюги, а то и мафия, целыми партиями — и направился к их машине.

Наклонившись, он заглянул в окошко на пассажирской стороне, где сидел О'Мейра. О'Мейра думал, что этот «синий костюм» обыкновенный гомик, и голос у него должен быть соответствующий. Помимо оружия Клементс еще торговал и наручниками всевозможных видов. В Манхэттене это дело носило вполне законный характер, и большинство из тех, кто покупал наручники, вовсе не помышляли о лаврах Гудини (полицейским все это, конечно, не нравилось, но когда это было, чтобы мнение полиции хоть кого-то интересовало?). Обычно их прикупали гомики с уклоном в садомазохизм. Но когда парень заговорил, голос его был вполне нормальным: ровный и без эмоций, вежливый, но немного отрешенный, как бы мертвенный.

— Торговец там украл у меня кошелек, — сказал он.

— Кто? — О'Мейра тут же весь вытянулся. Уже полтора года у них руки чешутся прищучить Джастина Клементса. Если им это удастся, то вполне вероятно, они с напарником украсят наконец свою синюю форму детективскими бляхами. Скорее всего, это так и останется недостижимой мечтой — слишком, как говорится, хорошо, чтобы быть правдой, — но тем не менее…

— Торговец… — Небольшая пауза. — Продавец.

О'Мейра и Карл Делеван переглянулись.

— Темноволосый? — спросил Делеван. — Такой полноватый?

Опять небольшая пауза.

— Да. Кареглазый. Под одним глазом небольшой шрам.

Было в этом парне что-то такое… Поначалу О'Мейра не сумел определить, что именно, но потом, когда немножко освободился от всех насущных забот, он вспомнил. Но самое главное, что он тогда уразумел, это что золотой знак детектива — не самое главное в жизни, потому что все обернулось так, что даже тот простой факт, что их с Делеваном вообще не поперли в работы, показался им настоящим чудом.

Несколько лет спустя, когда на крещение выдалось свободное время, О'Мейра повел своих двух сыновей в Музей Наук в Бостоне. Там был такой автомат — компьютер, — который играл в крестики-нолики, причем если тебе не удавалось поставить свой «крестик» в центральной клетке на первом ходу, ты обязательно проигрывал. Но каждый раз, прежде чем сделать свой ход, автомат на секундочку «зависал», чтобы продумать все возможные варианты. Он сам и мальчишки его были в восторге. Но было в этих секундных паузах и что-то жуткое… и тут он вспомнил про Синий Костюм. Потому что у Синего костюма была та же самая долбанная привычка: прежде чем что-то сказать, он мгновение думал. Разговаривать с ним — все равно как с роботом.

У Делевана таких ощущений тогда не возникло, но спустя девять лет, когда он однажды вечером пошел со своим сыном в кино (сыну было уже восемнадцать, и он собирался поступать в университет), через полчаса после начала сеанса он вдруг вскочил на ноги и закричал:

— Это он! Это ОН! Тот мужик в синем костюме! Мужик, который был у Кле…

Кто-то крикнул еще:

— Эй там, впереди, давай сядь!

Только зря он так старался и глотку драл: Делеван, который весил на семьдесят фунтов сверх нормы и всю жизнь был заядлым курильщиком, скончался на месте от сердечного приступа, — возмущенный зритель не успел даже ничего добавить. Мужчина в синем костюме, который в тот день подошел к их патрульной машине и заявил о краже бумажника, был совсем не похож на актера в фильме, но манера речи у него была та же самая, и манера двигаться — тоже: было в ней что-то жесткое, но в то же время и грациозное.