Макс Фрай - Лабиринт Мёнина
– О тебе разговор особый. К нему мы еще вернемся. Но я бы предпочел рассказывать все по порядку, если не возражаешь.
– Как скажете, – согласился я. – Тогда объясните: почему уцелел именно Мёнин? Потому что он был королем?
– Скорее потому, что в свое время он был наследным принцем, – пояснил Джуффин. – Видишь ли, наследники престола Соединенного Королевства, в какую бы эпоху они ни жили, всегда получали отличное воспитание. Можешь себе представить, что это значит: управлять государством, власть в котором то и дело пытаются захватить могущественные магические Ордена? Король должен был стать не просто магом, но лучшим из лучших. В отличие от орденских послушников, принцам приходилось изучать не одну, а великое множество магических традиций, поскольку каждая из них имела свои сильные и слабые стороны. Однако быть сильнее всех в чародействе – это еще полдела. Будущего Короля следовало воспитывать так, чтобы он оказался умнее, мужественнее и терпеливее, чем его могущественные подданные. Король в те времена не мог позволить себе практически ни одной человеческой слабости, в противном случае власть немедленно перешла бы в другие руки. Со слабыми монархами нигде особо не церемонятся, но у нас – это вообще было нечто невообразимое! С учетом всего вышесказанного и воспитывали наследных принцев. Нет ничего удивительного в том, что король Мёнин оказался единственным Вершителем, способным держать в узде свой нрав, капризы и желания. К тому времени, когда он осознал свой странный дар – кстати, в отличие от тебя, Мёнину пришлось делать это открытие самостоятельно, – он был, можно сказать, совершенством. Не без причуд, конечно, но Мёнин позволял себе лишь те причуды, которые шли на пользу делу.
– Ясно, – кивнул я. – Знал бы раньше, непременно взял бы у него при встрече пару-тройку консультаций. Но чем именно помог вам Мёнин?
– Неужели не догадываешься? – лукаво прищурился Джуффин. – Сам подумай: чем может помочь Вершитель? Одним своим желанием.
– Все так просто? – недоверчиво протянул я.
– Просто, но не настолько, как тебе кажется. Для того чтобы обреченный Мир выжил, необходимо, чтобы все помыслы Вершителя были сосредоточены на этом желании. Вершитель должен просыпаться с одной-единственной мыслью: «Я хочу, чтобы Мир существовал» – и засыпать с нею же, не пренебрегая, впрочем, обязанностью желать этого и во сне. Можно усилием воли заставить себя постоянно думать об одном и том же – не так уж это сложно. Но вот для того, чтобы сделать желание страстным, превратить его в манию одержимого… Для этого усилия воли недостаточно, тут требуется искренность. Но мы нашли выход. Нет более страстного желания, чем желание узника вырваться на свободу. Странник, заброшенный в чужие края, очень искренне хочет вернуться домой. Приговоренный к смерти одержим мыслью о спасении. Король Мёнин выслушал наши резоны и согласился. Он добровольно удалился в изгнание. Это был очень мужественный поступок: с Мёнином велась честная игра, он с самого начала знал, что его ждет, и не питал никаких иллюзий. Он стал заложником и в то же время чем-то вроде великана, поддерживающего Мир. У тебя на родине рассказывают легенды о таких великанах, я ничего не перепутал?
– Не о множестве великанов, а об одном титане по имени Атлант, – машинально поправил я.
– Да, верно. Он и должен быть один, потому что Мир, как ни странно, можно удержать только в одиночку, – согласился Джуффин. – Как ты, наверное, и сам догадываешься, Тихий Город, о существовании которого древние Магистры знали всегда, оказался идеальным местом для добровольной ссылки Вершителя. Отсюда невозможно уйти по собственному желанию. Время здесь не имеет власти над человеком: обитатели Тихого Города не стареют, а их воспоминания о прошлом не тускнеют с годами. И последнее, возможно, самое главное. Пленник Тихого Города жив только до тех пор, пока о нем хоть кто-нибудь помнит. Когда умирает последний из тех, кто знал его имя, узник Тихого Города исчезает, словно и не было его никогда… С Мёнином был заключен договор: мы позаботимся о том, чтобы его имя стало легендой; следовательно, он мог не сомневаться, что будет жив, пока не рухнет Мир, где его помнят. Мы рассчитали верно: даже если бы Мёнин привязался к Тихому Городу и раздумал возвращаться обратно – что маловероятно, но теоретически вполне возможно, – инстинкт самосохранения все равно побуждал бы его страстно желать, чтобы Мир уцелел. К бессмертию, знаешь ли, легко привыкнуть.
– Не сомневаюсь, – кивнул я. Голова шла кругом: я уже понял, к чему было все это длинное лирическое вступление. – Сейчас вы скажете, что в договоре с Мёнином был еще один немаловажный пункт: вы обязались прислать ему сменщика, правильно? И для этой роли выбрали меня. Подобрали практически на помойке, в каком-то завалящем мирке, совершенно не пригодном для комфортного существования. Обучили разным полезным вещам, заодно и воспитали – не так блестяще, как воспитывают наследных принцев, но тоже, смею надеяться, неплохо. Проверили в деле, заодно познакомили с экспертами из числа древних Магистров, эксперты мою кандидатуру одобрили, верно? Я провел в Ехо вполне достаточно времени, чтобы полюбить этот город, и весь Мир заодно. Я даже успел стать вполне легендарной личностью: Мантия Смерти, несколько громких дел и бойкие перья газетчиков немало этому способствовали… Что ж, все очень точно рассчитано, теперь я могу сидеть в Тихом Городе и выть от тоски, а Мир будет держаться на моем протяжном вое, как на плечах Атланта. Самое смешное, что я даже возмущаться не стану. Вы кругом правы, Джуффин. Ваш Мир великолепен, его следует сохранить любой ценой, а моя жизнь – не такая уж высокая цена. Откровенно говоря, если бы не знакомство с вами, она бы вообще ничего не стоила, поэтому все справедливо. Остается задать только один вопрос: а мне пришлют сменщика? И если да, то когда? Через сколько тысяч лет? Или мне даже это не светит?
– Все не так просто, Макс, – неохотно сказал Джуффин. – Я не подбирал тебя ни на каких помойках, я тебя выдумал.
– Как это может быть? – растерянно спросил я. – Как можно выдумать живого человека? Я ведь живой… Или нет?
– Куда более живой, чем большинство людей, появившихся на свет традиционным способом, можешь не сомневаться, – усмехнулся Джуффин. – Это я тебе говорю на правах создателя. Честно говоря, до сих пор не понимаю, как мне это удалось. Порой я думаю, что активной стороной был ты, а не я: ты так хотел существовать, что заставил меня придумать юного Вершителя по имени Макс, который однажды должен прийти на смену усталому Вершителю по имени Мёнин. Хочешь знать подробности?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});