Башня. Новый Ковчег 5 - Евгения Букреева
— Не совсем, но по сути верно. Именно такое сравнение использовал наш Верховный. Но это, в общем-то не самое страшное — тут я пока имею возможность тянуть время. Хуже дело обстоит со стариками. Боюсь, что уже через два дня все лица третьего класса, достигшие шестидесяти пяти лет, будут отправлены на эвтаназию.
— Все? — Слава сразу же дёрнулся. Маме пятьдесят два, слава богу, она пока не попадает. Он с облегчением выдохнул и тут же устыдился своих мыслей. Мама-то не попадает. И тётя Сима с дядей Соломоном тоже. А вот другие родственники…
— Все старики третьего класса. Потом примутся за второй. Маркова уже подготовила списки, как раз сейчас я с ней буду разрабатывать план дальнейших действий. Говорю сразу, тут я ничего сделать не смогу, если не хочу засыпаться. Маркова проявляет совершенно непонятное мне рвение — возможно, хочет выслужиться перед Ставицким, возможно, преследует свои цели. Но сдержать её у меня нет никакой возможности. Я и так достаточно тянул время и откладывал все мероприятия.
— Тем более нам нужен выход на Иванова, — заявил Долинин. — Олег Станиславович, не затягивайте с ним. И связь, нам обязательно нужна связь со станцией.
— Если бы вы вчера меня послушали, полковник, — вздохнул Мельников, но тут же махнул рукой. — А, впрочем, чего теперь-то.
Долинин нахмурился. Упоминание о том, что они упустили возможность передать информацию Савельеву через бригаду медиков, явно было полковнику неприятна.
— В любом случае, — буркнул он. — Мы смогли бы только направить ему информацию, а получить ответ уже нет. А нам нужна нормальная двусторонняя связь, и тут, как ни крути, без Соколова нам не обойтись. Олег Станиславович, что вы о нём думаете? Понятно, что нельзя сказать сходу, можно ему доверять или нет…
— Ну почему же нельзя сказать сходу, — перебил полковника Мельников. — Тут-то как раз и можно. И, увы, Соколову доверять нельзя.
— Почему? Вы что-то знаете? — влез Слава.
— Я почти уверен, что тогда, в день, когда случился переворот, именно Соколов сообщил Ставицкому и Рябинину об экстренном совещании и о том, что Павел на станции внизу. Тогда Константин Георгиевич попросил меня внимательно понаблюдать за всеми присутствующими, он был уверен, что в Совете есть кто-то, кто кроме Рябинина принял сторону Ставицкого. Соколов сидел напротив меня, и практически всё то время, пока шло заседание Совета, он с кем-то переписывался и сильно нервничал. Ну а потом появился Рябинин, и дальше вы знаете. Как и то, что Соколов почему-то, несмотря на своё низкое происхождение — а я уже имел честь убедиться, насколько нашему Верховному важно это пресловутое происхождение, — остался в новом правительстве.
— Плохо, — задумчиво проговорил Долинин и взглянул на Славу. — Ну а ты? Ты ведь говорил, что у тебя есть какая-то идея.
— Есть, — признался Слава. — Точнее, была, и… я, пожалуй, всё-таки попробую. Осторожно прощупаю, на мягких лапах.
— Если только осторожно. Рисковать не стоит, — распорядился Долинин. — Теперь Ника. Олег Станиславович, я бы хотел её видеть.
— Да, конечно, я попросил Маргариту Сергеевну, привести девочку сюда в обеденный перерыв, — Мельников взглянул на часы. — Через десять минут Ника будет здесь. С ней всё в порядке, не волнуйтесь. Девочку устроили в общежитии, а работать она будет в кардиологии — это отделение дальше всех от входа, место тихое.
— К ней надо приставить охрану, — сказал Долинин. — Я тут привёл Петренко, хороший парень, из соколиков Бублика, сам, можно сказать, вызвался. Он Нику знает, состоял в охране при ней.
— Это тот лопоухий, который сидит за дверью? — догадался Слава.
— Он самый. Он теперь тоже в розыске, так что нужно будет и его сюда устроить для отвода глаз, санитаром там или кем ещё. И поселить желательно рядом с девочкой. Так будет спокойнее.
— Хорошо, — кивнул Мельников. — И есть ещё один момент. Я не знаю, насколько он важен, но думаю, вам стоит об этом знать, потому что на сегодняшнем совещании об этом тоже говорилось. К сожалению, это как раз тот вопрос, где я бессилен что-либо сделать, потому что он находится в ведении административного сектора, и занимается этим лично Маркова.
Слава принялся быстро прокручивать в уме то, что говорила вчера Алина. Списки по датам рождения — теперь понятно, вычисляли пожилых людей. Но, получается, было что-то ещё, о чём не знала даже Алинка?
— Это касается евреев, — продолжил между тем Мельников. — Временная изоляция. Зачем им это надо, непонятно. Такая тема вообще всплыла в первый раз, Ставицкий по крайней мере в разговорах со мной, евреев никогда не упоминал. Да и на совещании об этом было сказано вскользь. Просто спешно решено собрать их в одном месте, на двести сорок девятом этаже.
— Еврейский квартал, — проговорил Слава, и внутри его зашевелилось нехорошее предчувствие. — Зачем они их хотят там собрать? Чтобы что?
— Это, Слава, не уточнялось. Но зная нашего Верховного и Маркову, которая, насколько я понял, лично ведёт этот проект, ничего хорошего ждать не приходится. Возможно, речь идёт о чём-то вроде гетто. Кажется, так до потопа назывались специальные места, куда сгоняли людей по национальному или ещё какому-то признаку.
— Гетто? — Слава похолодел. Тут же вспомнилась тётя Сима и мама, причитающие про погромы, и то, как Слава отмахивался от них, уверяя, что ничего подобного не будет. Неужели правы были они, а сам Слава ошибался? Неужели… нет, не может быть.
— Гетто, — Мельников тяжело вздохнул. — Наш Верховный болен идеей чистоты крови, генетики, евгеники. Видимо, не желает, чтобы евреи смешивались с другими людьми. Такое же уже было в истории. Насколько я понял, им запретят покидать этот этаж, вводится какая-то специальная отметка в пропусках.
— Этого нам ещё не хватало, — выругался Долинин. — Хорошо бы узнать, что они замышляют и когда собираются начать.
— Уже начали. Маркова отчиталась, что у неё всё подготовлено.
— Начали? — Слава не сдержался, его голос дрогнул.
— Слава? Что с тобой? — Долинин, видимо, заметил, что Слава побледнел. — Ты что? У тебя среди них есть знакомые?
— Есть, — сипло проговорил Слава. — Есть. Моя мама и… другие родственники. Я — еврей, полковник…
* * *С дочерью Савельева Слава встречаться не стал — справятся
