Мария Капшина - Идущая

Быстро темнело. Главная комната старого дома понемногу заполнялась людьми. Света было немного — от двух факелов и искрящего камина. Голодные и мокрые подчиненные Кхадеры возвращались из раскисшей осенней столицы, садились к столу и предъявляли результаты дневного промысла. Еды (и не только еды) на столе прибавлялось по мере прибытия новых добытчиков.

Дело шло к полуночи. Кхад скользнула взглядом по лицам сидящих. Все здесь? Кхади ждали, когда, наконец, начнется ужин, переговариваясь и смеясь.

— Где Тисса? — Кхад ни к кому конкретно не обращалась, но заёрзал на лавке вполне конкретный парень. На две головы выше ведьмы, жилистый парень по кличке Наркаф [кулак, ст.и.].

— Замели её, — неохотно сказал Наркаф. Ведьма молчала. — Утром. Клянусь пятью стихиями, я не знаю, что эта дура натворила! Я чуть отвернулся — спасите, Вечные: её уже ведут, забери её Верго! Раздави небо этих вонючих рыбаков ["рыбами" (чаще "подводниками") в Старой Империи называли людей вне закона. "Рыбаки", соответственно — городская стража]! Но их трое было, ну, Кхад, что я мог сделать?..

— Даже полный идиот догадался бы хоть сказать раньше, — холодно заметила Кхадера. — Что случилось, куда её увели, зачем?

От изумрудных глаз тянуло холодом, и тихо-тихо стало в доме, так что затрещавшая свеча заставила Наркафа дернуться, и скрип его штанов по лавке прозвучал оглушительно.

— Просто сбежал, бросив напарницу, — заключила Кхад.

— Да какая она, во имя Оа, напарница! — возразил Наркаф, но его реплике явно недоставало пафоса. — Дура она полная, а не напарница, — неуверенно продолжал парень под оглушительное молчание ведьмы. — Ну она ж… Она ж яблоко с прилавка стырить — и то не потянет! Никчёмность она!.. — тихо и жалобно заключил Наркаф.

— Никчёмность? — сощурилась Кхад. И спросила негромко, почти ласково: — А если тебе снова кишки выпустят, кто тебя штопать будет? Я?

Интонации ведьмы не предвещали ничего хорошего тому, кого она возьмется штопать. Наркаф сглотнул и сделал движение, будто хотел спрятаться под стол. И спрятался бы, но Кхад отвернулась и заговорила деловым тоном.

— Кошка, хватит жевать. Бери Наркафа и бегом узнай, где Тисса. Ужин откладывается, пока не соберутся все. Кто остается здесь, могут чуть отдохнуть. Наркаф, если наша Гиллени [Гиллени — находящаяся под покровительством Гиллены, целительницы, одной из второстепенных богинь. В переносном значении — лекарка] окажется трупом к тому времени, как мы её вытащим, ты можешь сразу убираться хоть за Восточные чащобы, хоть на тот свет. Тогда, даст Тиарсе, у тебя будет ещё время на молитву до того, как я тебя найду, — Наркаф съежился. — Это я гoворю всем, кто подставит кого-то из наших! — Кхад обвела всех глазами, и этот взгляд почти никто из её людей не побоялся встретить, в противоположность Наркафу, выпрямляясь. — Ещё не хватало, чтоб нас передавили поодиночке, как клопов! Мы держимся вместе — и тогда коричневые будут дрожать перед нами, а не наоборот!

Против никто не был, и старый дом содрогнулся от дружного вопля из тридцати молодых глоток.

Чуть больше часа прошло. Под стеной, ограждавшей задний двор казармы, тени зашевелились. Гравий во дворе вполголоса покрякивал под ногами часовых, а тени поднялись на стену совершенно бесшумно. Факелы в руках часовых не освещали почти ничего, кроме самих стражей порядка, превращая их в отличные мишени. Два кинжала неслышно вспороли темноту, почти одновременно нашли цели, коротко сверкнув багровым. Две тени метнулись к беззвучно упавшим часовым в разных концах длинного двора, привычно и быстро выдернули, вытерли кинжалы, собрали оружие с убитых, подхватили факелы и присоединились к остальным, у входа в казарму.

— Наркаф, проверь за дверью.

Парень, бледный, как плащ Тиарсе, толкнул дверь. Он подозревал, что Кхад контролирует происходящее, не допустит же она срыва операции только из-за ошибки уже оступившегося него. Но контроль контролем, а смерть или хотя бы серьезное ранение провинившегося она допустить как раз могла.

Внутри что-то глухо грохнуло, зашуршало, кто-то подавился вскриком. Полминуты спустя Наркаф распахнул дверь, явственно перекошенный на левый бок.

— Чисто, — отрывисто доложил он.

За дверью был коридор со старой соломой на полу. Поверх соломы почти сразу за дверью слева у стены сидел, булькая и опираясь на копье, стражник с перерезанным горлом. Напротив и чуть дальше лежал ничком второй в мундире, почерневшем на спине от крови. Метатели кинжалов остались снаружи с одним факелом; десяток осторожных теней проскользнул к дальней двери, за которой обнаружились пятеро стражников. К тому моменту, когда вошла Кхад, все пятеро были обезоружены и выстроены вдоль стены. Наркаф дружески посоветовал им не шуметь, дополняя просьбу ухмылочкой исподлобья и закатыванием рукавов.

Ещё в комнате обнаружилась Тисса. В углу, вздрагивающий комок локтей и коленок из-под спутанных сосульками волос. Кхад резко и небрежно взмахнула рукой — с младшего из стражников свалилась одежда, и, повинуясь ещё одному жесту ведьмы, тряпичный комок метнулся к Тиссе, выведя её из ступора. Мальчишка-стражник покраснел до кончиков пальцев, к немалому удовольствию всех собравшихся (кроме его товарищей, которым вообще было не до смеха).

— Одевайся, — скомандовала ведьма Тиссе. — Идём домой.

Тисса судорожно вздохнула, кивнула, вскочила, схватилась за рубашку, за плащ, а потом упала обратно на пол и разревелась в голос.

— Они… они… — выговорить что-либо связное у нее не получалось, но смысл был ясен и так.

— Кто? — поинтересовалась Кхад.

— Все… — тихо-тихо всхлипнула Тисса. — Кроме этого… голого. Он… смотрел…

Кхад сощурилась на пятерых стражников. В руках у нее откуда-то возникли два длинных ножа буроватой темной стали.

— Вам ещё не объясняли, что моих людей обижать не стоит? — улыбнулась ведьма. — Я объясню.

Четырьмя быстрыми движениями она объяснила. Позаботилась, чтобы никто из этих четверых свой сегодняшний подвиг повторить не смог.

Приостановилась перед пятым: бледнее трупа, глядящий на вопящую четверку на побуревшей от крови соломе.

— В другой раз выбирай, за кого ты, мальчик, а не просто смотри, — улыбнулась ему ведьма. Ножи мелькнули ещё раз — мальчишка схватился за лицо, тонко вскрикнув. — На память, — мурлыкнула Кхад. Вытерла клинки о плащ ближайшего из стражников, ножи исчезли так же незаметно, как и появились.

О том, что излишняя театральность — дурной тон, никто из её людей не задумывался. Банда ведьмой восхищалась.

Кхад взглядом отправила Кошку помочь Тиссе, которая все ещё тихо всхлипывала в своем углу.