Далия Трускиновская - Диармайд. Зимняя сказка

Дара аккуратно собрала свое бумажное хозяйство и переоделась. К синим джинсам она натянула белый пушистый свитер, купленный за то, что был неимоверно приятен на ощупь. Потом застегнула на запястье большие часы с синим циферблатом, дамский вариант «командирских». И, наконец, достала «Змейку».

Ей казалось, что она разлюбила свой кинжал. Тому были две причины: во-первых, «Змейку» подарил Фердиад, во-вторых, глаза, две гладкие горошинки зеленого нефрита. Однако иного кинжала не было. И Дара с превеликой радостью прицепила «Змейку» карабином к шлевке джинсов. Это была радость возвращения в юные годы, потому что последнее время Дара была лишена джинсов. Несолидно, когда целительница, берущая огромные гонорары, ходит, как девчонка, впрочем, и классический деловой костюм ей тоже не пристал, – так что Дара обзавелась изрядно ей надоевшими длинными юбками, зелеными, просто черными и черными с зелеными разводами.

Потом она повертелась перед большим зеркалом.

Женщина в зеркале ей понравилась, хотя огромный воротник свитера был не совсем к лицу. Но Дара улыбнулась себе – и убедилась в своей привлекательности.

Кстати говоря, изучая последние кадры, отснятые видеокамерой, она тоже улыбалась. Проникновение в Другой Мир по способу фоморов, стоящих одной ногой в Этом Мире и одной – в Другом, уже не казалось ей таким ужасным. Способность к контролю над плотью была пока невелика, и все же…

Она вышла из «Яра», неся на губах улыбку, и в лицо ей плеснула метель.

Ага, сказала себе Дара, узнаю я эти всплески ветра со снегом, до весны далековато, но метель – уже весенняя! Из тех, которым я когда-то позволяла запутаться в волосах, но когда же это было?…

Мысль была перебита зовом. Теперь уж обе крестницы вразнобой пытались достучаться до Дары.

Очень хорошо, подумала она, даже не буду ставить блок. Если Фердиад поблизости – пусть не сможет определить меня по отзвуку блока, пусть не знает, что я уже почти рядом. Рановато, конечно, произойдет наша стычка, ну да трех сестриц Морриган не ослушаешься.

Преимущество джинсов перед длинной юбкой было очевидно – в юбке Дара не погналась бы за трамваем и не прыгнула на ходу в последний вагон. А метель все же запуталась в ее волосах и упорно не желала таять, выдавая этим свое безнадежное сопротивление наступающей весне.

Фердиада Дара заметила издали, чуть ли не за полтора квартала. Он, как и она, шел к дому Изоры, только с другой стороны. Она ускорила шаг, перебежала улицу и первая ворвалась в подъезд. Разборке такого уровня на улице не место, да и в подъезде, собственно говоря, тоже…

Дара остановилась на площадке, которую образовали дуга широкой лестницы и стена с дверью старого лифта. Она повернулась лицом к входной двери, ожидая Фердиада. И тут мимо лица пролетело сверху блестящее, у ног звякнуло.

Дара увидела «Лисичку».

Она знала этот кинжал – видела его сперва у Фердиада, потом у Кано. Не было времени и возможности разбираться, с чего это «Лисичке» вздумалось летать по воздуху. Дара подхватила кинжал и, поскольку Фердиад уже открывал дверь подъезда, спрятала ее в глубоком кармане полушубка.

Он вошел, спокойно огляделся, поднял голову. Дара поняла – нацелился на Сашку! Но дала ему еще несколько секунд спокойствия.

Он был совсем как человек – потертая кожаная куртка, длинные и прямые платиновые волосы собраны в хвост и прихвачены обычной черной резинкой, на ногах – высокие сапоги с тусклым блеском, вроде самых дешевых резиновых, а за плечом – черный рюкзак с белыми шнурками, Кстати говоря, битком набитый рюкзак. Из чего следовало, что Фердиад собрался с Сашкой в путешествие.

Странно было, правда, что он, уже определив направление и расстояние, не торопится наверх, не расчищает себе дорогу, а ждет.

Дара тоже решила подождать.

Молчание длилось не менее двух минут, когда он наконец заговорил.

– Вот мы и встретились, – сказал Фердиад. – Пойдем, поговорим наконец и до чего-нибудь договоримся. Я уже устал от этого тупого противостояния. Давай назовем вещи своими именами и постараемся понять, что с нами обоими происходит.

– Что происходит с тобой, я и так вижу, – возразила Дара. – Ты нашел еще одну одаренную девочку. До нее была я, до меня – Эмер, а кто был до Эмер, извини, не знаю.

– Ее звали Руад, но не в этом дело. Пойдем со мной, ты видишь – я собрался в путь и взял припасов на двоих. Тебе ничего не угрожает, мои поручители – море и ветер, солнце и небеса.

Это была старинная клятва, обязательная к исполнению, и Дара впервые услышала, как ее произносят вслух.

– Припасы ты взял не для меня… – начала было она, но Фердиад перебил.

– Когда придем, ты убедишься – для тебя. У меня там, в рюкзаке, очень веское доказательство.

Он как-то смущенно усмехнулся и добавил:

– Так и врезается в спину.

– Ты просто не умеешь укладывать рюкзак.

– Пойдем.

– А девочка?

– С девочкой будет то, ради чего ты пришла сюда. Она останется с матерью и успокоится.

Дара призадумалась. Точеное лицо сида не выражало ни малейшего беспокойства – он знал, что делает. Но кое-чего он все же не знал.

– Это далеко? – спросила Дара. – Видишь, у меня ничего с собой нет.

Она забыла о двух кинжалах, «Змейке» на поясе и «Лисичке» в кармане, действительно забыла, и Фердиад, кажется, поверил.

– Для дураков – далеко, для нас с тобой – близко. Давай руку, пойдем.

Пока Дара добиралась до Изориного дома, пока ждала Фердиада и говорила с ним – голубые тени на снегу стали синими. Сгущался сумрак, над городом раскрывала плотные звездчатые крылья зимняя ночь.

– Не люблю разгуливать в потемках.

– Как раз они нам и нужны.

Сид время от времени баловался непозволительным образом. Мог остановить на ходу автомобиль и любоваться, как техника отчаянно буксует на ровном месте. Мог собрать облако птиц и опустить его на прилавки вещевого рынка под открытым небом. Сейчас вот ему показалось забавным использовать для перехода в Другой Мир обычный уличный светофор. Держа Дару за руку, он трижды обошел этот светофор против солнца, и порыв метели перенес эту пару туда, где прохожие уже не могли разглядеть ее.

Дара и Фердиад оказались в странно раскрашенной местности. Было в ней сходство с вечерним земным пейзажем – кто замечал зеленоватое небо на западе после весеннего или летнего заката, кто удивлялся черноте листвы на пороге ночи, тот отметил бы более яркие краски, но и он удивился бы луне густого медового цвета и синим горам с округлыми вершинами, вставшим сплошной строем, у подножия которых, словно отгораживая их от дальних лугов, текла медленная река.