Виктория Иванова - За дурною головой

Счастливо трепавшийся слуга случайно поймал мой взгляд, икнул и обмяк в руках орка. Викор укоризненно покосился на засопевшую от обуревавших чувств меня, но сдержался и махнул рукой вдоль коридора. Видимо, в подобных строениях он был частым гостем. Так как вел нас уверенно, сворачивая в нужные переходы, пинком открывая двери. Правда, открывал их чаще всего Монк, отчего бедные столярные изделия зачастую падали в обморок, лихо слетая с петель, но кого это волновало?

Меня. На особо эффектных пинках я поддерживала наш «таран» бурным аплодисментами и криками «Класс!!». После чего орк стал вышибать их разными способами – то в прыжке, то с разворота, плечом, кулаком… До головы не дошло – двери кончились раньше. А жаль… Последние, вставшие у нас на пути, не уступали по размерам замковым воротам. Так что наш зеленый парень только почесал в затылке и неуверенно пожал плечами, растерянно глядя на предводителя. Мол, я, конечно, ее вышибу, но… Ведь верно, мы же спешим!

Так что последнюю преграду отдали на растерзание возбужденно подпрыгивающему Ламару. Бедный парнишка всю дорогу куксился да кривился при каждом эффектном пинке орка. Так что в свою добычу он вцепился, как таракан в хлебную крошку на столе потомственного аскета–педанта. В его тонких пальцах так и замелькали всевозможные гнутые железяки, так что уже через десять–двадцать секунд замок убито клацнул, расстроено скрипнул и сдался на милость победителя.

А врезавшийся в створки гном с орком буквально припечатали оные к стене. Мы кубарем влетели в зал, стараясь успеть сразу же за неугомонной парочкой, поскольку отскочившие половинки двери с той же скоростью припечатали бы чей–то лоб. Вылетать же наружу в лучших традициях пьяного в стельку ковбоя, который все не может попасть в трактир… с геройским имиджем подобное просто не монтируется! В такой ситуации настоящий приключенец просто выносит дверь, аккуратно приставляет к стенке, чтобы хорошие люди не спотыкались. Или гвоздит плохих. Чтобы не возмущались.

Так вот. В зале я и ощутила всю глубину картины Репина «Приплыли». Это все же была засада. И мы вломились в самый ее центр, напрочь проигнорировав все хитроумные и заманивающие глубже ловушки. Конечно, правда, на кой они нам? Мы и так пришли… И нас все же не ждали так быстро!

Сказать, что помещение было забито воинами – это все равно, что под водой говорить – мокровато. Народу тут толпилось просто немеряно. Жаль, что мы не обратили внимания на болтовню слуги. Он же явно нас предупреждал, что в данной комнате собрались ВСЕ! Не только прислуга, а и вся стража сбежалась, сверля нас теперь злорадными взглядами. М–да, попали. Когда не ждали… Ну что ж, будем выкручиваться!

Увы, выкрутили нас…

На балкончике второго этажа появилась хрупкая блондинка. Она брезгливо оглядела нашу взъерошенную и потрепанную компанию, скривив свой точеный носик. Слишком кукольный, чтобы быть настоящим. Спасибо родному веку чудес пластической хирургии за то, что научил определять подлинность внешности…

«Красавица», чтоб ей весь маникюр собствннозубно сгрызть, стала спускаться по широкой лестнице на площадку, с которой по обе стороны были сооружены дополнительные ступеньки до пола. А за ней следовал…

– Ну, уёжище валинорское, чтоб тебе депиляцию на голове без наркоза делали!!! Ну, предок ты некондиционный урук–кхаев, пособие ты анатомическое! Добер… м–м–м–м–м–м!!! – мой страстный монолог был прерван на средине огромной болотно–зеленой ладонью, запечатавшей нос и едва не лишившей доступа воздуха вообще. Ха! Не таких видали!

Старый, испытанный прием – вцепиться зубами в услужливо подставленную конечность и, пока не мене громко ругающийся орк меняет руки, предварительно натягивая на оные боевые рукавицы, проехаться и по блондинке:

– Суповой набор ходячий, вымоченный в растворителе для осветления! Фея, блин, беззубая! Блондинка потомственная с колокольни уроненная, но все равно – крашеная! Куда загребалки тя–м–м–м–м–м–м–м–м!!!

Ну почему, почему мне не дают высказаться?! Жадины нехорошие. Но кусаться больше не буду. Такую кожу не всякое лезвие возьмет, да и… брать в рот всякую пакость? Фе!

Тем более что хватило и сказанного. Величаво спускавшаяся по лестнице красавица на мгновение запнулась, а потом все же продолжила шествие. Но застывшая улыбка недвусмысленно показывала, что одним врагом у меня стало больше. Блин, что бы хорошее придарили, а подобной «Гэ» у меня и дома пучок – пятачок. И вообще – нафига кому–либо подобное «сокровище»?.. Кстати, оно само это прекрасно понимает, иначе не ловило бы мужиков по кустам.

Ка–а–а–а–кая низость, господа!..

Наконец, блондинка достигла промежуточной площадки и остановилась. За ее плечом молчаливым статуем высился Ланик, одетый в какие–то черно–кружевные тряпочки. Или я что–то не понимаю, или эльфа загипнотизировали? По своей воле тот ничего бы подобного не надел, со вкусом, толком и расстановкой нарезав на тонкие, длинные ленточки предложившего. Уж что–то, а подобную черту характера остроухого прекрасно знаю. Но в тоже время… дивный, поддающийся гипнозу?! Бред какой–то…

Хотя, Ланик всегда был немного… некондиционным, так что всего можно ожидать!

Я уже не брыкалась, так что Монк решил рискнуть и дать мне относительную свободу, в переделах его досягаемости, так сказать. Поэтому слушать последовавшую обличительную речь смогла не только сверкая глазами, но даже фыркая в особо приглянувшихся местах, хотя большего не позволяли – Викор тоже недвусмысленно натянул боевые рукавицы. А они у него – со стальными накладками! Еще поцарапает…

– Не старайся, смертная, тебе меня не задеть, – хорошо поставленным, звонким и на диво чистым голосом начала она.

– Какая ка–а–ачественная «фанера»! – тут же прокомментировала я, опасливо косясь на предводителя. Акустика в зале была просто загляденье, так что услышали все. Правда, вряд ли кто понял… Но блондинка споткнулась и сосредоточенно наморщила лоб. Так хотелось подсказать бедняжке, где она потеряла нить. Но та успела вспомнить раньше.

– Не старайся, – речь продолжалась. – Все равно победа будет моей. Как и этот эльф. Говорят, что его раса бессмертна… Посмотрим, сколько он протянет. Обычно люди даже неделю не выдерживали… – последовала тщательно выверенная задумчивая пауза. Кто бы ни писал ей тексты – он просто молодец! Даже у меня мурашки по коже промаршировали. Вызвав непреодолимое желание почесаться и съязвить. Но, поскольку первое строго возбраняется правилами хорошего тона, то…

– А я уже не выдерживаю, – нагло заявляю, глядя прямо в кукольные ярко–голубые глаза. – Тебе никто не говорил, что мыться все же надо? Или ты у нас рыцарь?