Кристофер Паолини - Эрагон

Эрагон тут же обернулся, посмотрел в сторону города и увидел, как крошечная фигурка всадника вылетела из городских ворот и во весь опор помчалась по дороге в их сторону.

«Не нравится мне это, — сказал он, залезая на спину Сапфире. — Будь готова немедленно взлететь».

Вскоре Эрагон узнал Муртага, который летел к ним, низко пригнувшись к шее Торнака. Похоже, никто его не преследовал, но он почему-то по-прежнему бешено гнал коня, даже не думая снижать скорость. Галопом влетев в лагерь, он соскочил на землю и выхватил меч.

— Что стряслось? — спросил Эрагон. Муртаг хмуро спросил:

— За мной никто не гнался от ворот Гиллида?

— Мы никого не заметили.

— Это хорошо. Тогда дайте мне сперва поужинать, а уж потом я все расскажу. Я просто умираю от голода. — Он схватил миску и жадно принялся есть. Утолив самый первый голод, он с набитым ртом стал вываливать новости: — Дормнад согласился встретиться с нами за пределами города завтра на утренней заре. Он сказал, что если сумеет убедиться, что ты действительно Всадник и все это не подстроено, то сам отведет тебя к варденам.

— Где мы должны с ним встретиться? — спросил Эрагон. Муртаг махнул рукой куда-то на запад:

— Там, за дорогой, на холме…

— Но что же все-таки с тобой случилось в городе? Муртаг подложил себе в миску еще тушеного мяса и продолжил рассказ:

— Все получилось очень глупо, но опасности от этого не меньше. Меня заметил на улице один человек, мой бывший знакомый… И я сделал то единственное, что было возможно: убежал. Хотя и слишком поздно — он узнал меня.

Действительно глупо, но Эрагон все же не был так уж уверен, что это грозит им опасностью.

— Поскольку я с твоим приятелем не знаком, вынужден спросить: а он никому не скажет?

В ответ Муртаг гадко усмехнулся и сказал:

— Если бы ты его хоть раз увидел, тебе бы и спрашивать не пришлось. У него от рождения язык во рту плохо привинчен, вот и болтается, как тряпка, все тут же первому встречному выбалтывает. Так что вопрос не в том, расскажет он или нет, а в том, кому первому он все расскажет. И если кому-то из тех, кого мы опасаемся, нам грозят крупные неприятности.

— Сомневаюсь, чтобы кто-то стал ночью тебя разыскивать, — возразил Эрагон. — Уж до утра-то мы наверняка можем спать спокойно. А там, глядишь, мы встретимся с Дормнадом и благополучно отсюда уедем.

Муртаг покачал головой:

— С Дормнадом поедешь только ты. Я уже говорил, что к варденам не собираюсь.

Эрагон сразу погрустнел. Ему не хотелось расставаться с Муртагом. За время путешествия они стали настоящими друзьями. Он уже собрался протестовать и уговаривать, но Сапфира велела ему помолчать и предложила:

«Подожди до завтра. Сейчас не время спорить».

«Ладно», — буркнул он в ответ. Они еще долго разговаривали с Муртагом, глядя на яркие звезды, усыпавшие небосвод, потом легли спать, и Сапфира первой встала на стражу.

Эрагон проснулся за два часа до рассвета, ладонь нестерпимо чесалась и горела, хотя вокруг все было тихо и спокойно. Однако что-то все же не давало ему покоя, это было похоже на щекотку в мозгу, и он встал, стараясь не шуметь, и прицепил к поясу Заррок. Сапфира, приоткрыв большой синий глаз, с любопытством на него посмотрела.

«Что случилось?» — мысленно спросила она. «Не знаю», — ответил Эрагон. Он все еще ничего особенного не замечал.

Сапфира потянула носом, негромко зашипела, подняла голову и сообщила:

«Я чую лошадей. Совсем близко. Они стоят на месте. Но запах у них какой-то незнакомый, неприятный». Эрагон подполз к Муртагу и осторожно потряс его за плечо. Муртаг тут же проснулся и выхватил из-под одеяла кинжал, вопросительно глядя на Эрагона. Тот приложил палец к губам и прошептал: — Поблизости чужие лошади.

Муртаг, не говоря ни слова, вскочил, опоясался мечом, и оба встали рядом с Сапфирой, готовые к нападению. Тем временем на востоке взошла утренняя звезда. Послышался треск разбуженной белки.

И вдруг у себя за спиной Эрагон услышал знакомый злобный рык: прямо на него шел здоровенный ургал с какой-то дубиной в руках, по всей вероятности изображавшей копье. Наконечник на дубине, впрочем, был весьма острый и зазубренный. «Господи, — думал Эрагон, — откуда же он взялся? Мы ведь нигде следов ургалов не видели!» Рогатый монстр взревел, взмахнул своим копьем, но нападать почему-то не стал.

«Брисингр!» — выпалил Эрагон, не успев даже толком подготовиться к произнесению заклятия и весь дрожа от нетерпения. Рожа ургала исказилась от страха, и он словно взорвался, испуская странные голубоватые искры. Его кровь забрызгала Эрагона, а буроватые клочья туши, разлетевшись во все стороны, рухнули на землю где-то далеко. И почти сразу Эрагон услышал гневное рычание Сапфиры. Дракониха взвилась на дыбы, и Эрагон, посмотрев в ту же сторону, что и она, понял свою ошибку: пока тот единственный ургал отвлекал его, целый отряд таких же тварей успел обойти их с фланга и окружить! «Господи, — рассердился на себя Эрагон, — надо же было так глупо попасться!»

Зазвенела сталь — это Муртаг вступил с ургалами в схватку. Эрагон бросился ему на помощь, но его тут же оттеснили еще четыре чудовища, и первый из них уже занес для удара свой тяжелый меч. Эрагон присел, блокировал удар и быстро покончил с этим ургалом при помощи магии. Второму ургалу он весьма удачно перерезал глотку мечом, а затем, крутанувшись волчком, вонзил Заррок точно в сердце третьему монстру. И тут четвертый ургал напал на него, размахивая тяжелой дубиной.

Эрагон видел, как взлетает его дубина, но не успел отразить удар. И когда дубина уже опускалась ему на голову, крикнул лишь:

— Улетай, Сапфира! — И целый сноп искр вспыхнул у него перед глазами. И наступила темнота.

ДЮ СУНДАВАР ФРЕОХР

Первое, что осознал Эрагон, это то, что ему тепло и сухо. Щекой он прижимался к какой-то грубой ткани, руки связаны не были. Он слегка шевельнулся, но прошло еще несколько минут, прежде чем он решил все же сесть и осмотреться.

Он сидел на узкой лежанке с комковатым тюфяком. Это явно была тюрьма: под самым потолком оконце, забранное решеткой, и обитая железом дверь с маленьким, тоже зарешеченным окошечком.

Все лицо у него было покрыто кровавой коркой, которая трескалась, стоило ему шевельнуться. Лишь через некоторое время он сообразил, что кровь не его. Голова ужасно болела — видимо, из-за того удара дубиной, в мыслях была странная пустота и неразбериха. Он попытался воспользоваться магией, но никак не мог сосредоточиться и вспомнить хоть одно слово древнего языка. «Должно быть, они меня каким-то зельем накачали», — догадался он.

Постанывая, Эрагон встал и почувствовал, что на поясе не хватает привычной тяжести: Заррока не было. Тогда он бросился к окошку, и ему даже удалось выглянуть наружу, приподнявшись на цыпочки, хотя глаза и пришлось сначала зажмурить из-за яркого света, лившегося с улицы. Окошко находилось на уровне земли. Мимо него по тротуару текли прохожие, рядом виднелись бревенчатые стены домов.