Общество мертвых и исключительных - Анви Рид
Пауза. Уилл собирался мыслями.
— И я боюсь, что ей грозит опасность. Она…
Только не говори, что она скура. Это явно плохая идея, Уилл. Это очень плохая идея.
— Она исключительная. Как и я.
Черт. Ну, теперь твоя сестра точно в опасности.
— Твоя сестра грешна, — сказал священник.
Ну конечно. Все скуры — посланники дьявола. Слышали. Знаем. Можно было придумать уже что-то поинтереснее.
— Она еще совсем мала, — Уилл говорил сквозь сжатые зубы, будто давился подступающим потоком слез. — Я убью себя, если узнаю, что с ней что-то случилось. Я не должен был ее оставлять. Мы жили с дедушкой, родители от нас отказались. У нее, кроме меня, никого нет. Дед уже совсем плох.
Опять пауза. Уилл громко хлюпнул носом. Заплакал.
Кто-то из студентов вышел из трапезной и, громко смеясь, прошел через главный зал к коридору, ведущему в спальное крыло. Эбель отстранилась от будки, делая вид, что рассматривает витраж. Один из ликов будто подмигнул ей. А она не растерялась и подмигнула в ответ. Кажется, от запаха ладана у нее начались галлюцинации…
— Я не могу найти твою сестру, — Эбель вновь наклонилась к будке и услышала тихий голос священника. — Но я могу за нее помолиться.
— Спасибо, отец, — обрадовался Уилл.
— Скажи мне, как звали сестру твою?
— Мария Тейлор.
У Эбель гулко забилось сердце.
— Она хотела поскорее вырасти и стать врачом. Хотела спасать людей. Хотела дарить людям жизнь. — Уиллу было приятно вспоминать это, он явно улыбался сквозь слезы. — Мария говорила, что каждый достоин жизни. И что у каждого должен быть второй шанс.
И сердце Эбель остановилось.
— Мария, я не позволю им забрать тебя, — вжималась Эбель в холодные прутья маленькой клетки.
Она протягивала исколотые иглами руки к маленькой девочке, которая, терпя боль, тянулась к ней в ответ. Тонкий ржавый металл впивался в кожу. Царапал щеку, сдирал корку с затянувшихся ран на груди, впивался в голые ноги. Эбель было плевать. Пусть эта клетка разрубит ее пополам. Пусть Эбель истечет кровью на этом мокром полу, в этом темном, пропахшем йодом и спиртом подвале. Она должна спасти Марию. Хотя бы ее.
— Эй. — Эбель наконец дотянулась до нее и, коснувшись, подняла заплаканное лицо. — Эй-эй-эй, ну… Не плачь, Мария. Не плачь, прошу тебя.
Сердце разрывалось от ее слез.
— Эбель, мне больше не страшно. — Тело Марии дрожало.
— Ну конечно, моя самая смелая девочка, конечно. — Эбель сильнее вжалась в клетку и успокаивающе погладила ее, коснувшись плеч.
Мария была мокрой и горячей. У нее был жар.
В конце подвала, у лестницы, по которой спускались люди, висела тусклая лампочка. Она светила белым светом, и синие вены на исхудавших, обтянутых белой кожей телах Эбель и Марии казались еще темнее. А запекшаяся кровь и вовсе чернела вместе с ранами, которые все никак не заживали на груди Марии. Они гноились и ужасно пахли. Болели и рвались от малейшего вздоха.
— Они придут за мной, — Мария схватила руки Эбель, — уже скоро.
— Они больше не посмеют причинить тебе боль. Я обещала спасти тебя, и я спасу. Нам нужно лишь дождаться Ред…
— Эбель, я сегодня умру.
Мария сильно сжала пальцы Эбель. Почти что до хруста.
— Не смей так говорить! Я скажу им, чтобы они забрали меня. Они заберут меня. Не тебя. Меня.
— В прошлый раз они избили тебя за непослушание. В этот раз они тебя убьют.
— Плевать. — Тело Эбель дрожало, а живот сводило в спазме.
Ей хотелось есть. Черт. Их не кормили уже несколько дней.
— Я им больше не нужна. У них не получается очистить меня. — Мария глубоко вдохнула и, схватившись от боли за раскрытую рану, взвизгнула.
— Это все чушь, Мария. Это все какая-то херня! — внутри Эбель вскипала ярость. — Я вытащу нас. Потерпи немного, умоляю.
— Я больше не могу терпеть.
— Совсем скоро ты увидишь брата. Нужно стараться ради него. Ради себя, Мария. Ты еще так мала, — горячие слезы потекли по щекам Эбель.
— Мне уже десять.
Мария не считала себя маленькой. Она слишком рано повзрослела. Слишком рано… Она всего этого не заслужила. Никто из них.
Стальная дверь отворилась, и скрипучее эхо разлетелось вдоль пустующих стен. Свет упал на десяток клеток, которые подходили лишь животным. Скуры, сидящие там, завыли от страха и, вжимаясь в углы, спрятали лица в колени. У них не было сил сопротивляться людям. Но были силы бояться. И этот страх продлевал им жизнь. Ведь стоило кому-то набраться смелости, чтобы взглянуть в глаза надзирателям, как на следующее утро в подвале становилось на одного исключительного меньше.
— Эбель, они идут за мной, — вцепилась Мария ногтями в руки Эбель.
У них больше нет времени. Им нужно бежать прямо сейчас. Но Реджиса не было… Его все еще не было.
Мужчина в темном плаще медленно обходил клетки. Заглядывал в них. Наклонялся и изучал. Наблюдал.
— Спасибо, что ты была со мной, Эбель. — Мария поцеловала ее ладонь своими сухими губами.
— Нет, — поняла ее Эбель. — Не-е-т, нет-нет-нет! Не смей! Мария Тейлор! Не смей!
Мужчина в капюшоне повернулся в их сторону. Он наклонил голову и медленно направился к ним. Махнув рукой, подозвал двух амбалов, стоящих у лестницы. Они знали, что делать. И им, черт возьми, явно это нравилось. Вытаскивать исключительных из ада и убивать, чтобы вновь отправить в объятия к дьяволу.
— Ты мне заменила сестру, и я держалась лишь потому, что ты была рядом, — голос Марии дрожал. — Я хочу, чтобы ты жила, Эбель.
— Заберите меня! — крикнула Эбель, когда один из амбалов подошел к их клеткам и, больно ударив по рукам, разорвал их хватку. — Не трогайте ее! Возьмите меня.
Мужчина открыл клетку
